Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

Ивейн, хрупкая и словно неземная в своем белоснежном платье, стояла с запада. Голова ее была склонена, и распущенные золотистые волосы рассыпались по плечам.

— Сюда, пожалуйста, — шепотом направил его Ансель и подтолкнул почему-то налево, а не вверх по ступеням.

Они миновали два грубо высеченных каменных столпа, обрамлявших вход, и в полумраке Кверон разглядел по периметру комнаты другие такие же наполовину вделанные в стену колонны, расположенные так близко, что между ними едва мог разместиться человек. К одной из этих ниш Ансель и подвел его, но по пути Кверон успел произвести нехитрые подсчеты: всего столпов было двенадцать, а значит, и дюжина ниш, считая ту, где дверь — подходящее устройство для места, где творится магия.

Но об этих тонкостях у него еще будет время поразмыслить на досуге. А пока Ансель все время держался рядом, и мысленно, и физически; подхватив Кверона за запястье, он достал из кармана туники моток тонкой веревки.

— Пожалуйста, дайте мне руки. — С этими словами юноша сноровисто опутал запястья Целителя. — Это символ тех обязанностей, что связывали вас до сего дня, — пояснил он. — Чуть позже вам предложат самому разорвать эти путы, чтобы освободить себя для принятия новых обетов. А пока стойте здесь, у стены.

Ансель чуть подтолкнул его в грудь ладонью, и Кверон покорно отступил на шаг. Пол под босыми ногами был холодным и шершавым, пространство между колоннами — узким, напоминавшим склеп, а ледяной холод от стены пробирался даже под шерстяной плащ.

Ему также пришлось не слишком по душе, когда Ансель встал перед ним и, подняв руки, развернул их ладонями к колоннам, начав творить какие-то чары. Воздух задрожал вокруг — особенно неприятно для Кверона, чьи защиты были опущены, делая его проницаемым для чужой магии, — и он догадался, что юноша творит обездвиживающее заклинание, возможно, того же толка, что устанавливают иногда в Порталах против незваных гостей: и те остаются в ловушке, пока хозяин не придет разобраться, как с ними поступить.

Но Ансель преподнес очередной сюрприз. Вместо того чтобы наложить на Кверона чары неподвижности, которые лишили бы его на время способности пошевелиться, он вызвал стазисную вуаль. Магическое полотно затянуло края ниши, где стоял Кверон, полонив его в некоем подобии переливающегося пурпурного пузыря. На вид ткань вуали казалась невесомой, почти бесплотной — но отнюдь не была таковой, как Целителю пришлось в том скоро убедиться. Эта магия не только лишила Кверона возможности пошевелиться; она также не пропускала внутрь ничего, кроме света и звука — даже воздух!

Эти путы были куда действеннее, чем веревка на запястьях, порвать которую Целитель мог бы в любой момент… очень мощная магия! Осознание этого подействовало отрезвляюще: хотя Кверон, в общем-то, доверял своим новым товарищам, но он не ожидал, что они подвергнут его доверие столь серьезному испытанию — и так скоро!

Ему казалось, что воздух уже стал заметно тяжелее, и сердце колотилось бешено, он чувствовал это, прижимая к груди связанные руки… но все же заставил себя расслабиться. Он добровольно подвергся этому обряду; и прежде чем ночь сменится рассветом, его ждут куда более серьезные испытания. Если дышать редко и неглубоко, он спокойно протянет, пока его не освободят.

И все же только после нескольких ровных вдохов и выдохов он сумел заставить себя поднять глаза на Анселя, который невозмутимо взирал на него по ту сторону мерцающей стазисной вуали. Несколько секунд юноша пристально смотрел на него, словно желая убедиться, что с Квероном все в порядке, затем уважительно поклонился и медленно направился по ступеням к своему месту на возвышении, точно напротив северной двери. Кверон, чтобы поменьше думать о своем положении, принял решение как можно внимательнее наблюдать за происходящим вокруг.

Вуаль приглушала даже свет и звуки, и все же он достаточно хорошо мог разглядеть, что творится в кииле.

Увиденное вызывало уважение — тем более, что он хорошо понимал скрытый смысл действа. Вот Ансель замер на ступенях, обернулся и поднял за концы темную, почти невидимую во мраке веревку.

Он затянул узел, замыкая тем самым кольцо вокруг возвышения — почти забытая ныне традиция, отметил Кверон про себя, но вполне соответствующая торжественности момента. Покончив с этим, Ансель в последний раз взглянул на Целителя, а затем занял свое место у восточной стороны алтаря.

В общих чертах последовавший обряд был знаком Кверону, хотя в деталях наблюдались незначительные отличия. Первой задачей любого магического обряда было установить границы рабочего пространства, очистить его, а затем воззвать к присутствию и покровительству надлежащих Защитников. Поэтому его не удивило, когда Ивейн начала обходить алтарь с востока, по движению солнца, окропляя круг святой водой, в то время как Джорем читал Псалом Пастыря, делая остановки в южной, западной, северной и восточной точках для положенных поклонений. Факелы, горящие по углам, символизировали четырех великих архангелов, которые будут призваны позднее; помимо этого в зале не было никаких источников света.

Затем Джорем воскурил благовония с восточной стороны. Кверон отметил, что михайлинец для сегодняшней церемонии облачился в традиционное синее одеяние своего ордена: видимо, этот привычный наряд давал ему уверенность в своих силах.

Вновь читая псалом, Джорем продолжил обход алтаря; цепочка кадила мелодично позвякивала в такт его словам. Дым благовоний струйкой поднимался и неподвижно повисал в воздухе, все выше и выше с каждой новой остановкой, однако запах не мог проникнуть сквозь стазисную вуаль.

Когда Джорем наконец завершил обход и поставил кадильницу на алтарь, Грегори взял в руки меч, чтобы замкнуть круг. С решительным лицом он повернулся к востоку.

Там он на миг опустился на одно колено, склонил голову к крестовине оружия, затем поднялся, по-военному отдал честь и изящным движением упер клинок в каменные плиты. Повернувшись, он единым взмахом очертил острием меча круг. Там, где металл касался камня, оставался серебристый след, пролегший по верхней ступени возвышения, рядом с черным вервием.

Содеянное Грегори повергло Кверона в изумление: Целитель не мог и предположить, что тот так силен в ритуалах. Но Грегори прочертил круг с великолепной точностью, ни разу не взглянув за его пределы, не задержавшись ни на миг, пока не замкнул черту на востоке. А затем сделал нечто такое, от чего Кверон едва не лишился дара речи.

Серебристая лента еще сверкала там, где прошел клинок, — и вдруг Грегори застыл на мгновение, а затем, обернувшись к югу, поднял меч, а затем широко взмахнул им над головой с востока на запад, словно следуя за солнцем.