Чуть короче жизни - Алина Николаевна Болото

Зимин взял бидон, сорвал крышку и со всего маху обдал зверя водой. Волк шевельнулся, раздался вполне человеческий стон… Через несколько секунд на полу перед Зиминым и его товарищем вместо зверя на полу лежал человек в окровавленной одежде. Руки и ноги человека оказались стянутыми одним ремнем, отчего скорчился он в самой неудобной позе.

Кучер машинально перекрестился.

– Что же это, Юрий Викторович? – спросил он жалобно. – Выходит, попы правду говорят, и бесы есть?

– Это, Никола, не бес. Здесь имеет место гипнотизм. Тебе только казалось, что он – волк! Это – иллюзия!

– А кусался он вполне по-волчьи!

– Я тебе потом объясню природу этого феномена. Помоги мне!

Один из ремней оказался лежащим рядом с головой пленника, второй так плотно захлестнул его конечности, что Зимин едва снял его. Этим ремнем Зимин связал руки пленника за спиной, а вторым стянул ноги. Только после этого Зимин принялся осматривать раны человека-волка. Пуля прошла чуть ниже левой ключицы и вышла рядом с позвоночником. Сгусток крови закупорил рану, и она почти не кровоточила. Зато из второй раны кровь хлынула, едва Зимин вынул все еще торчащий нож. Этим же ножом Зимин разрезал куртку и сорочку пленника на полосы и вполне умело сделал перевязку.

Кучер издали наблюдал с отвращением.

– Так я поеду, Юрий Викторович?

Никола, пришли мне пару человек из пятерки Шабирова. Этого типа нельзя оставлять без охраны!

– Так он же почти дохлый!

– Никола!

– Пришлю-пришлю! – пятясь к двери, пообещал кучер.

Закончив перевязку, Зимин огляделся, взял кувшин с остатками святой воды и слил себе на руки. Желая просушить руки, он стряхнул капли воды на лежащего, тот дернулся и, застонав, открыл глаза.

– Как вы себя чувствуете, господин Вольф?

– Вашими молитвами! – прохрипел Вольф. – Очень даже приятно.

Зимин взял стул и присел напротив пленника.

– Как вы это делаете? – спросил он с искренним любопытством.

– Это очень простой фокус! – сообщил Вольф. – Я вас как-нибудь научу!

– Знаете, я немного растерялся! Хоть и перечитал за последнее время много, даже ходил к ксендзу консультироваться насчет борьбы с заграничной нечистью, а все равно растерялся! Барышень вот одних зря оставили да и с вами чуть маху не дали! Слава богу, хоть серебряный кинжал с собой захватил.

– Лучше бы вы его забыли! – кончиками губ попытался улыбнуться Вольф. – Такая мерзость! Вы не могли бы мне дать немного обычной воды?

– Сожалею! – Зимин поддал ногой бидон. – Я припас только святую. Хотите?

– Спасибо, вы дали мне ее уже достаточно. – Вольф закрыл глаза, помолчал, потом заговорил снова: – Полагаю, торг уместен?

Зимин скривился?

– Господин Вольф, мы же с вами – интеллигентные люди, и вдруг будем торговаться, как два мелких лавочника! Чуть позже я привезу сюда наших барышень, и тогда мы обсудим нашу с вами работу.

– Я полагал, Юрий Викторович, что вы еще учитесь. Нельзя с незавершенным образованием за серьезную работу браться!

– Все шутите, господин Вольф, а между тем вам должно быть не до шуток. – Зимин вновь взял в руки нож, погладил серебряное лезвие и покачал рукояткой в воздухе. – Я консультировался. Оборотня очень даже можно убить серебряным оружием!

– О чем речь, Юрий Викторович, любого можно убить. Вас, скажем, убить можно даже обычным ножом.

Зимин расхохотался и посмотрел на Вольфа почти дружелюбно:

– Я чувствую, мы с вам поладим, господин Вольф! Нам нужны такие, как вы!

– Я многим нужен, Юрий Викторович! Вопрос только в цене на услуги.

Зимин встал и подошел к Вольфу почти вплотную:

– Я хорошо плачу, господин Вольф, – кончик кинжала уперся в забинтованную рану на груди человека-волка. Оборотень дернулся, зрачки его расширились от невыносимой боли. Зимин наблюдал с любопытством, постепенно увеличивая давление. Кинжал прорезал импровизированную повязку и вошел в рану. Вольф издал тихий рык и потерял сознание. Зимин поспешно выдернул нож и, как нашкодивший мальчишка, спрятал за спину. – Не столь уж вы грозны, господин Волк! Найдется и на вас управа!

Вольф ничего не ответил. Если у оборотней есть душа, то в этот момент она блуждала где-то далеко отсюда, в джунглях острова Сазе, где вокруг храма богини Кеоде выли ее псы.

50

Какое-то время Женя размышляла. Василий в это время беседовал с дворником Ботвеевой о последней в городе забастовке. Рабочие сахарного завода требовали поднять зарплату на десять копеек и уволить мастера Ерохина, который избил до полусмерти мальчишку-весовщика. Лукашины пообещали зачинщиков забастовки уволить, а в случае невыхода на работу к понедельнику, уволить целую смену. Женя слушала лениво, думая о своем, но в какой-то момент фамилия Лукашиных резанула слух.

– Василий!

Так некстати прерванный Василий даже закашлялся от неожиданности.

– Едем к Лукашиным!

Четырехэтажный особняк Лукашиных располагался на центральной улице города. Жене долго пришлось звонить у парадного входа, прежде чем массивная, изукрашенная золоченой резьбой дверь открылась. Швейцар хмуро оглядел потерявшее парадный шик платье гостьи.

– Что вам угодно, барышня? – наконец разомкнул он пухлые губы.

– Передайте молодым господам, что барышня Арсеньева хочет поговорить с ними о судьбе знакомого им господина Вольфа.

Дверь вновь захлопнулась, и Жене долго пришлось стоять на крыльце под лучами набирающего силу солнца. Наконец появился слегка подобревший швейцар, сообщил, что молодые господа уже встали и приглашают Евгению Александровну отведать кофею.

Поднявшись на второй этаж, Женя прошла в гостиную молодых Лукашиных, где горничная и в самом деле подала ей чашечку бразильского кофе и домашней выпечки печенье. Женя вежливо пригубила кофе и подумала о бифштексе с картошкой и о густой вкусной сметане. Позавтракать сегодня так и не удалось.

– Какими судьбами?! – громко обрадовался вошедший в гостиную Иван. Несмотря на малую разницу в возрасте, выглядел он гораздо старше брата и массивнее был раза в два. Иван увлекался боксом, в то время, как страстью младшего Дмитрия были автомобили. Усы у братьев, впрочем, были одинаковые: соломенного цвета с тщательно подкрученными кончиками.

– Несчастье у нас, Иван Георгиевич! – перешла сразу к делу Женя. – Господин Вольф пропал!

Она рассказала о пожаре в театре, о котором Лукашины уже слышали, о прогулке по городу, которую они совершили с Элен и закончила описанием ночной погони, в которой Вольф отвлек на себя внимание нападавших.

Пока Женя говорила подошел Дмитрий. Несмотря на умывание, выглядел он заспанным. Скорее всего, братья до полуночи играли где-то в преферанс.

Услыхав, что половину утра Женя провела в полиции, братья выразили ей сочувствие и велели горничной подать пирожные.

Жене не хотелось пирожных. Еще раз словесно пережив вчерашние и ночные