Волшебное очарование Монтаны - Кэтрин Лэниган

- Я говорил тебе до пожара, что надо предпринять кое-какие меры.

- Например?

- Страхование. Нужна страховка на пару миллионов. У меня есть друг в Чикаго...

- Остин, мне это не по средствам.

- Это не так уж и накладно. За эти дни ты убедилась, что застраховать имущество необходимо.

Она покачала головой и перестала прислушиваться к его словам, улавливая только заботливую интонацию его голоса. Как просто было любить этого человека и как трудно было отбросить в одночасье правила, подходить с которыми к мужчинам ее научили Аделаида и Роза. Она боролась с собственными страхами яростно и с опорой на твердую веру в то, что правду нужно угадывать сердцем, но это было непросто. "А что, если он бросит меня? терзалась она. - Что, если я доверюсь ему и все потеряю? Он вырос в большом городе и твердо стоит на ногах, а я не знаю ничего, кроме фермы. Мы слишком разные. Я привязана к прошлому, а он устремлен в будущее".

- Знаешь, - все еще продолжал говорить Остин, когда она очнулась наконец от грустных мыслей, ты сидишь на золотой жиле.

- На золотой жиле?

Он выпрямился, смахнул тыльной стороной ладони пот со лба, перепачкав при этом его сажей, и прищурился, защищаясь от полуденного солнца.

- По моим расчетам, - сказал он, указывая на хижину, - твой дом тянет на полмиллиона баксов. На Монику накатил смех.

- Не слышала ничего нелепее. Реальная стоимость имения...

- Подожди, - перебил ее он. - Я говорю даже не о доме, хотя его цена гораздо больше, чем ты можешь вообразить, а о том, что внутри. Об антиквариате. Поправь меня, если я ошибусь. Эти лампы с шелковым абажуром времен Тиффани? Подлинники, да?

- Угу.

- Кухонные стулья работы Фрэнка Ллойда Райта. Чайные столики в стиле ранних переселенцев. Из клена.

- Откуда ты все это знаешь?

- Я из Чикаго, - ответил он, как будто это все объясняло. - Фрэнк Ллойд Райт был протеже Луиса Салливана, архитектора, который понастроил в Чикаго множество зданий. Из них была снесена чуть ли не половина городской застройки. Фрэнк Ллойд Райт начинал в Чикаго. Создал стиль переселенцев. Чистота линий, ясность, функциональность. В этом стиле выдержана твоя хижина. Твой дедушка знал в этом толк. Настоящий эстет. По-моему, мы бы сошлись с Фостером Скаем. У нас много общего во вкусах.

- Наверняка, - подтвердила Моника. Он не сразу сообразил, что ляпнул двусмысленность.

- Я не имел в виду ничего такого. - (Моника промолчала в ответ.) - Я не собираюсь бросать тебя, Моника.

- Кто знает? Ты можешь передумать, как в свое время он.

- Я знаю себя лучше. Как убедить в этом тебя? -(Она пожала плечами.) Есть лишь один способ узнать это наверняка.

- Какой?

- Довериться мне. Поживем - увидим. Живи со мной. Рискни, и я тоже рискну.

- Я не люблю рисковать.

- Извини, но это получится само собой, ведь мы соседи, - заметил он и привлек ее к себе. - А кроме того, я устроил так, что ты доверишься мне поневоле.

- Как это?

- Прошлой ночью я не пользовался презервативом, - шепнул он ей на ухо. - А вдруг ты забеременела?

- Что? - Как он мог об этом забыть? Неужели именно это привнесло в их занятие любовью неведомую доселе остроту? Моника не была искушена в вопросах контрацепции, хотя в школе кое-что усвоила на уроках полового воспитания. - Ты сделал это намеренно?

- Разумеется, нет. Но ведь в этом нет ничего страшного, верно?

- Ха! Для тебя, возможно, и нет, а для меня? Опять по городу поползут сплетни. Не хочу, чтобы история мамы повторилась, - сказала она, а мысленно добавила: "Не хочу, чтобы мой ребенок стал ублюдком".

Он нежно поцеловал ее в губы.

- Нет, история твоей мамы не повторится. Я не поступлю, как твой отец, и не уеду. Я все поставил на карту, когда покупал у Харрисонов дом, приехав сюда, однако не знал в точности, что именно искал. До тех пор, пока не встретил тебя.

- Ты имеешь в виду ту ночь, когда подсматривал за мной?

Он покачал укоризненно головой.

- У меня не было на уме ничего дурного, даже в ту ночь. Тогда я думал, что узрел ангела. Знаю, что это звучит высокопарно, но я был буквально зачарован тобой. Хотя и отказывался признаться в этом самому себе.

- Почему?

- Из страха. Я был напуган, как напугана теперь ты. Я боялся, что ты меня бросишь, потому что был одинок.., очень долгое время. - Как и я. Но я не хочу, чтобы ты желал меня ради избавления от чувства одиночества.

- Совсем не так. - Он стал гладить ей лицо. - В действительности это совсем другой случай. В тебе было нечто совершенно особенное, что покорило меня сразу. Вот почему я возжелал тебя.

Он поцеловал ее долгим поцелуем.

- Остин. - Она прижалась лицом к его шее, а он поцеловал ее в макушку. - Я хочу испытывать такую же уверенность, как ты.

- Я позабочусь об этом.

- Не понимаю как.

- Увидишь, - произнес он уверенно. - Увидишь... Два дня Остин по телефону уговаривал Монику пойти в субботу вечером на Праздник танца.

- Я не умею танцевать, - отговаривалась она.

- Я научу. Будет весело.

Весело? Жизнь всегда казалась ей серьезной. Остин показал, что она подобна алмазу со множеством граней. Моника начала доверять ему.

- Тогда... Я бы хотела научиться прежде, чем идти на праздник.., если ты не против.

- В чем дело, Моника? Скажи мне.

- Я просто не хочу никому давать повода...

- Можешь не продолжать, любимая. Я понимаю. Приходи вечером, как только рабочие уйдут. Я достану свою магнитолу...

- Мне было бы уютнее у себя. Если ты не возражаешь. Потом мы могли бы поужинать и потанцевать, если я на что-то гожусь.

- У тебя все получится, - заверил ее он.

Остин приехал поздно из-за того, что рабочие долго провозились с укладкой деревянного пола в спальне и покраской стен. Припарковал грузовик у хижины Моники, где во всех комнатах горел свет. Дом выглядел празднично и словно приглашал в гости. Остин постучал в решетчатую дверь, всматриваясь внутрь прихожей.

- Моника?

- Сейчас, - откликнулась хозяйка и погасила в гостиной свет. - Я приготовила сюрприз для тебя. -Из старинного проигрывателя полилась музыка Коула Портера, ей вторила дивная игра разноцветных огней.

- Чудеса... - изумленно пробормотал Остин.

- Это бабушкин. Она включала его только в новогоднюю ночь, когда дедушка еще был с ней. По ее словам, они танцевали под него, - сказала Моника и объяснила, что к потолку подвешен вращающийся зеркальный шар, сделанный еще в 20-е годы, и его освещает лампа, укрепленная на верхней книжной полке.

Моника появилась из тени в старинном тонком белом платье до лодыжек. Ткань колыхалась вокруг ее ног, словно молочная дымка. На ее волосах и в глазах играли блики света, и от такого зрелища у Остина перехватило дыхание. Казалось, она выплыла из грез. Впрочем, так оно и было. Она его греза. Остин протянул ей руку.

- В жизни не видывал подобных красавиц.

- Это игра света. - Моника прильнула к нему. - Блики. Обман глаз.

- Нет, это не обман. - Он улыбнулся ей глазами.

- Что мне делать?

- Держи мыски туфель поближе к моим и следуй за движением моей стопы. Бедра поближе. Следуй за мной. Покачивание. Наклон. Остальное сделают мои руки.

- Звучит так, как будто я занимаюсь не танцем.

- Разумеется, танцем.

- Ой ли?

- Доверься мне, - озорно ухмыльнулся он. Моника думала, что будет то и дело натыкаться на него, однако все шло гладко. Танец очень напоминал занятия любовью. Как и в любви, Остин был ее наставником, и в какой-то момент Моника почувствовала себя так, словно плыла. Ее ноги будто не касались пола. Когда зазвучала мелодия "Ночь и день", мысли Моники были так глубоко растворены в музыке, а тело так тесно слито с Остином, что она утратила ощущение самой себя.

- Словно мы перенеслись в иной мир, правда? шепнул он.

- Да. Я почти чувствую присутствие моих прародителей, как будто сейчас двадцать девятый год, когда дедушка и бабушка были очень счастливы в этих стенах.

- Этот дом, Моника, воздвигнут любовью. Я всегда это знал.

- Как печально, что любовь не смогла удержать их вместе.

Он притянул ее почти вплотную и промолвил:

- Ты никогда не думала, что мы призваны вернуть к жизни то, что прервано?

- Не понимаю.

- Возможно, нас.., свела судьба, и наше предназначение закончить то, что они начали. Возможно, даже к лучшему, что мы не знаем, отчего они расстались. Возможно, Фостер был просто глуп и самолюбив. Для нас это неважно. Важно другое. Чтобы мы извлекли уроки из их ошибок. Нам предоставлен хороший шанс, Моника... Нельзя его упустить.

- Я хочу верить тебе, - шепнула она, положив голову ему на плечо.

Он закружил ее в танце так, чтобы она всецело забылась в музыке. Их смех перекликался с мелодией. Они танцевали более часа, а потом Остин предложил отдохнуть. Моника сварила кофе. Она долго всматривалась в содержимое своей чашки перед тем, как сделать первый глоток.

- Тебе не понравилось танцевать со мной? спросил Остин.

- Очень понравилось.

- Тогда откуда такой удрученный вид?