Странствия убийцы - Робин Хобб

Пытаясь снова завязать разговор, я спросил:

– Есть свежие новости из Баккипа?

Арфист Джош засмеялся:

– Немного свежих неприятностей, о которых стоило бы рассказывать. Все одно и то же, меняются только названия городов и поселков. О, есть, правда, одна новость, очень даже интересная. Говорят, что король Регал собрался повесить самого Рябого Человека.

Я как раз делал очередной глоток. Поперхнувшись, я спросил:

– Что?

– Это глупая шутка, – заявила Хани. – Король Регал велел кричать на каждом углу, что он заплатит сто золотых любому, кто приведет ему человека в шрамах от оспы, или сотню серебряных монет каждому человеку, который может что-нибудь рассказать о нем.

– Человек в шрамах от оспы? Это все описание? – спросил я осторожно.

– Говорят, что он худой, седой и иногда переодевается в женщину. – Джош весело хихикал, даже не догадываясь, как все заледенело у меня внутри от его слов. – И он виновен в ужаснейшей измене. Ходят слухи, что король обвиняет Рябого в исчезновении королевы Кетриккен и ее нерожденного ребенка. Некоторые говорят, что он всего лишь сумасшедший старик, который утверждает, что был советником Шрюда. Якобы он написал письма всем прибрежным герцогам и уверял их, что Верити еще вернется, а его ребенок унаследует трон Видящих. Но поговаривают также, что король Регал просто собирается повесить Рябого Человека и так покончить со всеми несчастьями Шести Герцогств.

Он снова усмехнулся, а я приклеил на свое лицо жалкую усмешку и кивал, как слабоумный. Чейд, думал я про себя. Каким-то образом Регал напал на след Чейда. Если он уже знает, что Чейд рябой, что ему еще может быть известно? Он, очевидно, связал его с фигурой леди Тайм. Я подумал, где же сейчас Чейд и все ли с ним в порядке. С внезапным отчаянием я захотел знать все о его планах и заговоре, из которого он меня исключил. Сердце мое внезапно упало, когда я посмотрел на свои собственные действия немного с другой стороны. Выгнал ли я Чейда, чтобы защитить его от своих планов, или покинул его как раз тогда, когда ему более всего был нужен помощник?

– Ты еще здесь, Коб? Я все еще вижу твою тень, но твое место за столом что-то притихло.

– О, я здесь, арфист Джош. – Я попытался говорить весело. – Просто размышляю о том, что ты сказал, вот и все.

– Думает, какого рябого старика он может продать королю Регалу, судя по выражению его лица, – едко вставила Хани. Я внезапно понял, что она рассматривает свои непрерывные уколы как род флирта. Я быстро решил, что мне вполне достаточно разговоров и общества себе подобных на этот вечер. Я слишком долго не практиковался в общении с людьми. Теперь я уйду. Лучше пусть они считают меня странным и грубым, чем начнут любопытствовать.

– Что ж, благодарю вас за песни и за беседу, – сказал я как можно вежливее. Я вытащил медяк, чтобы оставить его для мальчика. – И лучше я вернусь на дорогу.

– Но уже совсем стемнело! – удивленно возразила Пайпер. Она поставила свою кружку и посмотрела на Хани, которая выглядела потрясенной.

– К тому же еще и холодно, моя леди, – заметил я весело. – Я предпочитаю путешествовать по ночам. Сейчас почти полная луна, и света будет достаточно на Речной дороге.

– Разве ты совсем не боишься «перекованных»? – сосредоточенно спросил арфист Джош.

Теперь был мой черед удивиться:

– Так далеко внутри страны?

– Ты действительно жил на дереве! – воскликнула Хани. – Все дороги кишат ими. Некоторые путники нанимают стражников, лучников. Другие, такие как мы, путешествуют группами и только днем.

– Разве патрули не могут, по крайней мере, не пускать их на дороги? – спросил я, потрясенный.

– Патрули? – Хани презрительно фыркнула. – Большинство из нас уж лучше повстречаются с «перекованными», чем со стаей людей с пиками из Фарроу. «Перекованные» не беспокоят их, и поэтому они не беспокоят «перекованных».

– А тогда зачем же они патрулируют? – спросил я сердито.

– В основном они ловят контрабандистов. – Джош заговорил, прежде чем Хани успела раскрыть рот. – По крайней мере, им бы хотелось, чтобы люди думали именно так. Многих честных путников они останавливают, обшаривают их вещи и забирают все, что им нравится, заявляя, что это контрабанда или было украдено в ближайшем городе. Думаю, лорд Брайт плохо платит им и они берут себе плату сами.

– А принц… король Регал… ничего не делает? – Этот титул и этот вопрос душили меня.

– Что ж, если ты собираешься идти до самого Тредфорда, ты можешь пожаловаться ему сам, – едко сказала Хани. – И я уверена, что он выслушает тебя, так же как он «выслушал» дюжину посланцев, которые приходили раньше. – Она помолчала и казалась задумчивой. – Хотя я слышала, что, если «перекованные» забираются достаточно далеко в глубь страны и становятся для него помехой, он находит способы разделаться с ними.

Я чувствовал себя больным и разбитым. Король Шрюд всегда гордился тем, что в Бакке можно почти не бояться разбойников, пока человек держится главных дорог. Услышать, что теперь те, кто должен сторожить королевские дороги, сами немногим лучше разбойников, было все равно что ощутить, как во мне проворачивается небольшой клинок. Мало того что Регал захватил трон и бросил Баккип. Он даже не притворяется, что правит разумно. Я оцепенело подумал, не решил ли он наказать весь Бакк за отсутствие энтузиазма при восхождении на престол короля Регала? Глупое любопытство. Я знал, что он на это способен.

– Что ж. «Перекованные» или люди из Фарроу, но я все равно должен идти, – сказал я им, допил остатки эля и поставил кружку.

– Почему бы не подождать до утра, парень, и не пойти вместе с нами? – внезапно предложил Джош. – Сейчас днем не слишком жарко, потому что с реки всегда дует свежий ветер. А нынче вчетвером безопаснее, чем втроем.

– Я очень благодарен вам за это предложение… – начал я, но Джош прервал меня.

– Не благодари меня, потому что это было не предложение, а просьба. Я слеп, или почти слеп. Ты, конечно, это заметил. Кроме того, ты заметил, что со мной две миловидные женщины, хотя, по тому, как Хани подкусывала тебя, я могу сказать, что ты больше улыбался Пайпер, чем ей.

– Папа! – с негодованием крикнула Хани, но Джош настойчиво продолжал.

– Я не предлагаю, а прошу дать нам твою правую руку. Мы не богаты и не можем заплатить стражникам. Но теперь нам приходится путешествовать, бродят по дорогам «перекованные» или нет.

Потускневшие глаза Джоша безошибочно встретили мой взгляд. Хани смотрела в сторону, губы ее были крепко сжаты, а Пайпер откровенно наблюдала за мной. На лице ее была мольба. «Перекованные». Прижатый к земле. Кулаки.

– Я не очень-то хорошо сражаюсь, – сказал я ему бесцветно.

– По крайней мере, ты увидишь, куда замахиваться, – ответил он упрямо. – И конечно, раньше меня заметишь их приближение. Послушай, ты идешь в том же направлении, что и мы. Неужели для тебя так трудно будет несколько дней идти днем, а не ночью?

– Отец, не проси его, – заговорила Хани.

– Лучше я попрошу его пойти с нами, чем буду упрашивать «перекованных» отпустить вас целыми и невредимыми! – сказал он хрипло, потом снова повернул лицо ко мне и добавил: – Мы встретили нескольких «перекованных» пару недель назад. У девушек хватило ума убежать, когда я перестал поспевать за ними, но «перекованные» утащили всю нашу еду, изувечили мою арфу и…

– И они побили его, – тихо сказала Хани, – и тогда мы с Пайпер поклялись, что в следующий раз никуда не побежим, если для этого придется бросить папу. – Теперь в ее голосе не было ни игры, ни насмешки. Она знала, что говорит.

Я задержусь, вздохнул я, обращаясь к Ночному Волку. Жди меня, следи за мной, иди за мной невидимым.

– Я пойду с вами, – согласился я. Не могу сказать, что испытал при этом большое удовольствие. – Но я не умею драться.

– Как будто мы сами не поняли этого по его лицу – Хани обращалась к Пайпер. В ее голосе снова была издевка, но я сомневался, что она понимает, как сильно ранят меня ее слова.

– Я могу заплатить тебе только моей благодарностью, Коб. – Джош протянул мне руку через стол, и я пожал ее – древний знак, что сделка заключена. Внезапно он улыбнулся с явным облегчением. – Так что прими мою благодарность и долю всего того, что нам предложат как менестрелям. У нас нет денег, чтобы заплатить за комнату, но трактирщик предложил нам укрыться на ночь в его амбаре. Сейчас не то что раньше, когда менестрель получал комнату и ужин, стоило ему только попросить. Но по крайней мере, у амбара есть дверь, которая будет стоять между нами и ночью. А у трактирщика доброе сердце. Он пустит и тебя в амбар, если я скажу, что ты согласился охранять нас.

– Это лучше всего, что у меня было в последнее время, – сказал я, пытаясь быть вежливым. Сердце мое упало.

Теперь во что ты вляпался? – поинтересовался Ночной Волк.

Если бы я мог знать.