Осенние детективные истории - Татьяна Сергеевна Шахматова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У себя в номере Юля упала в одежде на кровать и сказала Косте:
— Даже если она придумала этот день рождения, это какое-то счастье. Я самой себе уже кажусь недорезанным трупом под грудой листьев. А эта газета, этот кошмар… Не знаю, идет ли Сергеева за убийцей, но он точно идет за нами.
— Тяжело, — согласился Костя. — Отоспись. И действительно, купи себе какое-то платье, перышки и все дела, как она и сказала. Первые деньги нам заплатили. Завтра купим подарок. Не знаю, что такой мелочи дарят. Ты не помнишь?
— Я всегда хотела только куклу. Точно до двенадцати лет. Потом тоже, но родители уже перестали мне в этом идти навстречу.
Юля купила себе недорогое, но вполне элегантное облегающее платье модного старо-розового цвета. Достала наконец косметику, привезенную из Питера, долго и старательно создавала эффект естественной яркости лица. Когда нанесет последний штрих, поговорит по скайпу с родителями. До сих пор она скрывала от них усталость и изможденность. Сил хватало только на бодрые интонации голоса: «У меня все в порядке. Тут все замечательные. Работа дивно интересная, потом расскажу». Теперь мама и папа, наверное, уже прочитали в газетах, насколько работа интересная.
Костя с Виктором поехали за напитками, а Юля с большой коробкой отправилась к Сергеевым пешком. Шла медленно, отдыхая и выдыхая, заглядывая иногда в пластиковое окошко коробки. Там сидела кукла-блондинка в оборках и кружевах, а рядом стоял ее домик со съемной крышей. А в нем чего только нет. Даже чашки на столе и кошка в углу. Сама бы все бросила и играла. У куклы и запасные платья есть. Вот кто живет как белый человек.
Все были в сборе, когда Юля вошла в квартиру. Кукла с особняком, извлеченные из коробки, произвели сильное впечатление на именинницу Киру, которая сама была похожа на большую куклу. Ирина благосклонно улыбнулась и поблагодарила. А Костя и Виктор восхищались в основном преображением Юли.
— Вот свезло нам с Костиком так свезло, — сказал Виктор, помогая Юле снять куртку. — Такие красотки в отделе. И это у нас называется работа.
За столом с ними сидели и Кира, и кукла со своей чашечкой и котом. Они с Юлей даже капнули в кукольную чашечку детского шампанского. Пышный тост за здоровье виновницы торжества произнес Виктор, который помнил и ее первый день рождения. Пожелали здоровья Юля и Костя. Ирина всех поблагодарила и добавила:
— Тебе, Витя, особое спасибо. За память, за любовь и преданность. Ты помнишь первый день рождения Кирочки, а я помню, что твоему Игорьку на следующий день исполнилось четыре года. Я в роддоме тогда была, оттуда вас поздравила, а вы меня. Получается, что завтра ему девять. И хочешь не хочешь, а мы к вам идем. Скажи Насте: пусть не вздумает готовить. Мы все принесем сами. Скажешь только по секрету, чего Игорь хочет больше всего.
— Вот за это спасибо, — растрогался Виктор. — Я стеснялся вас позвать: столько у нас сейчас работы. Тогда ждем. У Игоря нет только личного самолета. И не надо, Ирина, пока. А Настя уже сейчас жарит-парит-печет. Ты уж ее не обижай, не приходи со своим харчем.
— Ладно, — сказал Ирина. — Игорьку купим планшет. Я уже присмотрела. Говорю, чтобы ты его не схватил. Ноутбук, помню, ты ему покупал.
— Купил три года назад, он мне уже говорит, что есть более современные модели. Я отвечаю, что моему уже больше шести лет, но он по-прежнему современный. Версии и обновления меняю — и все прекрасно. А планшета нет на самом деле. Не знаю, зачем он особенно нужен, но Игоряха будет в восторге.
Юля и Костя вернулись в гостиницу немного возбужденные, слегка опьяневшие. Он привел ее в номер. Выпили еще по чашке кофе. Он подействовал наоборот.
— Как хорошо, что передышка затягивается. — Юля почти засыпала. — Это она здорово придумала с детскими днями рождения. Как контраст и протест против смерти. Иначе не выдержали бы.
— Ты такая красивая сегодня.
Игорь целовал Юлю нежно, не страстно. Просто коснулся губами ее щеки, носа, уха. «Так ласкают любимых детей», — подумала она. Он ушел, а Юля провалилась в сон розового цвета с кружевами и оборками.
На следующий день Юля и Костя пришли в гости первыми. Они уже разделись, когда в дверь позвонила Ирина: у нее была какая-то срочная встреча в прокуратуре.
У Виктора была двухкомнатная квартира. В одной накрыли большой праздничный стол. Жена Настя носила из кухни подносы с трудоемкими блюдами настоящей, традиционной кухни. Холодец, винегрет, кулебяки, большие пироги с разной начинкой. Виктор расставлял бутылки. Тут же был широкий диван, который явно служил и супружеским ложем. Другая комната была и детской, и кабинетом для всех. На двух письменных столах стояли ноутбуки.
Игорь оказался довольно крупным, очень серьезным мальчиком. От поздравлений и прикосновений уже нетерпеливо уклонялся, подарок понравился очень, он даже покраснел.
— Познакомься с Костей, он тебе после ужина все покажет. Установит, что ты захочешь, — сказала Ирина.
Ужин прошел оживленно, весело, блюда исчезали. Хозяйка Настя, молчаливая и не очень общительная женщина, сдержанно принимала комплименты. Только Юля в самом начале ужина пожаловалась:
— Что же делать, не знаю. Все так вкусно, глаза еще не наелись, а сама уже переела.
— Отдохни, — ответила ей Настя. — Я вам и с собой положу.
После еды все расположились на диване, в креслах. Виктор нашел концерт по телевизору. Настя поставила на журнальный столик чашки с кофе и высокие стаканы с домашним компотом.
— Ну, пошли, что ли, — нетерпеливо потянул Костю за рукав Игорь.
— Минуточку, — сказала Ирина. — Костик, тут громкая музыка, выйди со мной в прихожую: не пойму, что у меня с мобильником, звонки домой не проходят.
Они вышли, а Юля, извинившись, сказала, что ей нужно руки помыть. Дело в том, что мобильник у Ирины работал. Они сидели за столом рядом, в кармане Ирины раздался тихий звонок. Ирина достала телефон и написала сообщение: «Я перезвоню, как смогу». У Юли стопроцентное зрение на грани дальнозоркости. Да и слух у нее отличный. Мама вообще хотела, чтобы она скрипачкой стала.
Ирина и Костя стояли за вешалкой, она ему что-то положила в ладонь. И прошептала:
— Уточни сразу, какой ноутбук его. Это «гадкий утенок».