В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку» - Елена Лебедева

Судя по описанию, шоу предполагалось «феерическое». Теперь нужно было наложить «реальную» картинку на свое заранее составленное представление. Артисты выступали профессионально, слаженно, но красивых девушек среди них она не увидела. Может, выступал не первый состав. Впрочем, и некрасивыми из тоже нельзя было назвать. Складывалось впечатление, что их отбирали по каким-то другим, нежели красота, критериям – от них, очевидно, в первую очередь требовалось умение хорошо танцевать. Что было странно, ведь внешность для такого мероприятия имела далеко не второстепенное значение!

Они сидели в середине зала, места были хорошими. Одно было плохо – в зале было так же холодно, как и на улице. Правда, серый дырявый свитер Филиппе, безусловно, помог сделать вечер более теплым. Холодного шампанского не хотелось абсолютно, и Лариса пожалела, что фляжка с коньяком осталась в сумке у мужа. Официанты разливали шампанское. Хочешь – не хочешь, а пить было надо. Они подняли фужеры и, как только Лариса отпила первый глоток, прозвенел ее сотовый. Она случайно нажала на кнопку громкой связи, и на весь зал разнесся зловещий голос мужа: «Вкуссснооооо тебееее?» В ту же минуту, давясь от смеха, к нам подошел Алексей. Оказывается, он купил себе еще один билет и все это время, с тех пор, как они еще сидели в ресторане, наблюдал за ними.

Поняв, что его супруга с подружкой не собираются делать ничего «противозаконного», он решил с ней помириться. «Я тебя простил», – начал он и замолк. Продолжения не последовало. По-видимому, так обычно и происходили примирения в семье подруги. Лариса незамедлительно простила мужа, и заключение мира решили отметить коньяком. Разливали его из фляжки под столом – это был секрет, который объединил их и сделал компанию единой и сплоченной. Они пили коньяк, и Лешка, как маленький ребенок, постоянно спрашивал у жены, когда же будет канкан. Ей тоже казалось, что шоу в «Мулен Руж» должно состоять сплошь из каких-то французских танцев и канкан должен проходить красной нитью через все представление. Но все оказалось совсем не так.

Шоу состояло из нескольких частей, представляя собой смесь нашего цирка и варьете с танцами, фокусниками, акробатами и клоунами. Танцы народов мира, включая даже французскую интерпретацию русского танца, как, впрочем, и само шоу, были на хорошем уровне, хотя непосредственно канкану – основному, что ожидаешь увидеть в «Мулен Руж», было уделено совсем немного времени – минуты три, не больше. Коньяк сыграл решающую роль при оценке шоу. «Отлично!» – это мнение было единогласным.

Они вышли на улицу и решили немного прогуляться, а потом взять такси и сначала довезти ее дома, а потом доехать до их отеля. Они шли по кварталу красных фонарей.

Ночь. Темно. Навстречу идет шарф, такое ощущение, что самостоятельно. А дело в том, что это афрофранцуз одет в черный плащ, сам «смуглый», только шарф яркий. Они, не сговариваясь, переглянулись. Потом какое-то время шли молча.

– Странно, – прервала молчание Лариса, – вот мы были в Париже всего три года назад, а за это время здесь столько изменилось. Мне Париж запомнился другим. Но возможно, что изменилась я, а не квартал, – философски закончила подруга.

Таксист был арабом. Здоровый и веселый, он долго объяснял им, что ехать предстоит очень далеко. В переводе на англо-французский – «периферик». И поэтому будет стоить дорого. До ее квартиры – десять евро и еще пять евро до отеля. «Ничего себе дорого», – удивилась она, ожидая, что такси обойдется гораздо дороже. Алексей, перебивая водителя, небрежно бросил: «Не проблема, переведи ему. Поехали уже, хватит болтать зря».

Когда они проезжали один из перекрестков, их подрезала машина, да так, что водитель еле-еле успел затормозить. Оказалось, что за рулем автомобиля была темнокожая девушка. Водитель-араб высказался об этой темнокожей водительнице примерно так же, как московские водители высказываются о блондинках за рулем, но дальнейшая его тирада несколько озадачила. Оказывается, что его, коренного парижанина (по виду темнокожего араба), уже достали эти черные приезжие африканцы! Везде эти черные лезут, даже на дорогах уже от них покоя нет, в общем, «понаехали тут в Париж всякие черные».

В шутку она предложила ему переехать в Россию.

– О, Раша! – воскликнул он. – Гуд, вери гуд. А потом продолжил:

– Холодно только у вас очень. И русский язык очень сложно выучить.

От него они с удивлением узнали, что в России двенадцать месяцев в году зима, а сложность русского языка мешает многим уехать в Россию из этой клоаки под названием Париж.

А она подумала: «Как хорошо, что у нас холодно. И отдельное спасибо Кириллу и Мефодию за русский язык!» Впервые она видела в этих обстоятельствах большой плюс. А то, что наша зима сурова только один месяц в году, – это большой секрет. А то понаедут всякие-разные…

С утра она спустилась в цветочный магазин и купила букет цветов для мамы Филиппе: все-таки День матери. Она была уверена, что уж во Франции ситуация будет совсем не такой, как в США. Уж в этой стране умеют ухаживать за женщинами! Букет можно было купить готовый за двадцать евро, но ей показалось, что такой букет будет слишком обыкновенным для утонченной французской мадам, всю жизнь прожившей в Париже и гулявшей со своими детьми в Люксембургском саду. Она обратилась к девушке-дизайнеру, и та составила ей букет, как говорится, скромно, но со вкусом. Круглый букет из мелких белых хризантем, похожих на ромашки, был поставлен в соломенную корзинку в форме перевернутой дамской шляпки. Эксклюзивный бант из белых кружев на ручке корзинки завершал изысканную композицию. Букет положили в нарядный пакет с ручками. Получилось то что надо, и стоило всего двадцать пять евро.

Она собиралась прийти в гости не с пустыми руками. С собой из России она привезла набор из шести палехских расписных деревянных тарелочек с шестью маленькими деревянными ложками. В набор также входил расписной деревянный горшочек с крышкой. Горшочек она планировала использовать в качестве икорницы, банку красной икры предусмотрительно привезла с собой тоже. Она предполагала, что, может быть, в поездке ей придется посещать или устраивать вечеринку – ну, в общем, всегда нужно иметь что-то на всякий случай. Вот и пригодилось! Вся композиция будет смотреться очень нарядно, а главное – она будет иметь русский колорит.

Подготовив все для мероприятия, она позвонила Филиппе, чтобы уточнить, во сколько он за ней заедет. Филиппе ответил сразу же, как будто ждал ее звонка. Он сказал, что за ней заедет мама, потому что она живет недалеко. Потом они заедут за ним и потом уже поедут к брату. Договорились, что она будет ждать мадам Мейер в час дня на улице. «Ты ее сразу же узнаешь, – уверенно продолжал Филиппе, почему-то не уточняя, по каким признакам можно будет это сделать. – Да, чуть не забыл, она совсем не говорит по-английски». Как же они будут общаться, она же не знает ни слова по-французски?

Она стояла на улице и озиралась по сторонам. С какой же стороны она может подъехать? Тут ее взгляд привлекла одна машина – старенькое «Рено». Водитель пытался припарковаться между двух машин. Рядом стоял полицейский и без малейшего интереса наблюдал за процессом. Водитель устраивается бампер к бамперу и двигает рядом стоящий «Ауди». Не удержавшись, она подошла к полицейскому и поинтересовалась, как поступать хозяину «Ауди», если ему бампер поцарапали. Полицейского этот вопрос очень развеселил:

– Вы же в Париже, мадмуазель! Это нормально! Но если хозяину «Ауди» очень хочется, он может пойти в комиссариат, написать заявление, указать номер машины, которая поцарапала его авто… Но это все равно ничего не даст, он только время потеряет.

«Да, чудеса…» – подумала она, продолжая наблюдать за машиной-хулиганкой. Тут из нее вышла старушка – «божий одуванчик» и стала переходить дорогу. Она уже не сомневалась, что это и была мадам Мейер.

В отличие от молодых француженок, одетых с какой-то нарочитой неряшливостью, это была настоящая мадам. И дело было совсем не в одежде, хотя на ней был очень элегантный брючный костюм. Ей было за семьдесят, но в ней присутствовали все необходимые атрибуты женщины ее возраста, знающей себе цену: тщательно уложенные пепельные кудряшки, шарфик, сумочка, начищенные туфли-лодочки. Одежда была неброской, но в совокупности с королевской осанкой и шлейфом духов, производило впечатление настоящей леди.

Первым, что она услышала от нее, было: «Бонжур». Ничего из дальнейшей речи мадам она не поняла, хотя пыталась ей сначала по-английски, а потом и жестами объяснить, что она не знает французского. Но мадам проигнорировала все эти робкие попытки, пока не сказала гостье все, что планировала. Они подошли к машине, и бабулька, открыв багажник, показала ей на маленький ящик с клубникой из супермаркета и вопросительно посмотрела на нее. Теряясь в догадках, что именно та хочет от нее услышать, она улыбнулась и закивала головой. Видимо такого ответа от нее мадам и ожидала. Удовлетворенная, она закрыла багажник и села за руль.