Пламя Сердца Земли - Светлана Багдерина

– Пока максимум на день-полтора, – поджал губы и с сожалением покачал головой библиотечный. – Но если удастся задумка Обдерихи и водяницы из Позими, то, возможно, мы сможем выиграть еще столько же. А пока Костей спешит, по-прежнему сам расчищает завалы и ровняет дорогу, хотя и лешие, и дорожные стараются вовсю…

– По-прежнему колдовством? – угрюмо уточнил Граненыч, зная ответ наперед.

– Колдовством, – невесело вздохнул хозяин библиотеки. – Краков передает – стволы толщиной в три обхвата так в стороны и летят… Будто соломинки…

– Я в одном трактате читал, что в средневековье нормальные люди устаивали охоту на ведьм и колдунов, – задумчиво пробормотал Граненыч, оторвавшись на минуту от важного занятия – высунув язык руке в помощь, он старательно наносил на карту пометки синими чернилами. – И никогда не мог понять, зачем. Но теперь, кажется, понимаю…

И снова принялся за свое дело.

Судя по тому, что его тонкие пальцы были пока однообразно-синего цвета, на очереди еще стояли зеленые, красные и черные чернила – каждые для своей цели.

– Митроха?.. – дождавшись, пока все изменения в оперативную обстановку будут внесены, библиотечный отвлек внимание замглавкома Лукоморских войск на себя.

– Что, Дионисий? – бывший истопник промокнул зеленые чернила на последнем пере и отложил его в общую кучу.

– А… ты действительно веришь, что мы сможем его победить?

Казалось, библиотечный был полностью сосредоточен на разглядывании разноцветных чернильных пятен на скатерти, и задал свой вопрос исключительно для поддержания несуществующего разговора, будто хотел узнать мнение Митрохи о чем-то абстрактном, незначительном, отстраненном… Но, проговорив его, не в силах был больше притворяться, напрягся и замер в ожидании.

Граненыч нахмурился, скосил глаза на хозяина библиотеки, беззвучно пожевал обветренными губами и, наконец, выдохнул:

– Тебя успокоить или правду сказать?

Утром, едва засветился край неба над бесконечными ёлками, Костей в полутьме пропахшего недоброй магией шатра вынул из груди нового умруна покрасневший Камень, презрительно, мимоходом посмеялся над своими вчерашними страхами и отдал приказ армии выступать.

Торопливо дожевывая на ходу завтрак, солдаты под рев труб собрались за несколько минут, и войско мерной поступью, от которой содрогалась земля и облетали последние листья с трепещущих веток, тронулось вперед…

Надо ли говорить, что едва на свежеотремонтированном мосту оказался свежеотремонтированный же воз, вчерашний разлив повторился с точностью до литра и метра? Правда, в этот раз Костей не успел далеко отъехать и исхитрился пресечь водное безобразие, пока оно опять не охватило всю дорогу, но задержка на полдня была обеспечена.

Царь снова кипел и был готов плеваться кипятком от ярости: второй день подряд на этом вонючем ручье с ним обращаются как с сопливым мальчишкой! С ним, с самым великим магом всех времен и народов, занесенных когда-либо в летописи! Водит за нос какой-то паршивый водяной, для которого заставить мужика бросить в воду кусок своего обеда – уже достижение!..

Ну нет. Он этого так не оставит. Не на того напал. Он еще покажет этой тухлой старой рыбе, кто здесь теперь хозяин, даже если ему придется провести на этой мерзкой речке неделю!..

Надо просто успокоиться и подойти к задаче профессионально. Ведь что ни говори, а он всегда будет в первую очередь колдуном, и только потом – правителем, царем, императором и прочая, прочая, прочая…

Итак. Проблема: внезапные наводнения. Эпицентр: мост. Подозреваемый: водяной. Решение: подкараулить подлеца, поймать и устроить ему… устроить… устроить…

Как же это?.. Последний день Пнёмпеня?..

Эх, жаль, книжку с цитатами выкинул…

Ладно. Приступим.

Костей в предвкушении забавной охоты раздвинул губы в гаденькой улыбочке и передал коня вместе с инструкциями Кирдыку. Стараясь – на всякий случай – смешаться с охраной обоза и возницами, он прокрался к ставшему за два дня знакомым до ненависти мосту, нырнул в придорожные, плавно переходящие в прибрежные, кусты и затаился, впившись взглядом в камыши под опорами.

Как и условились, досчитав до десяти с того момента, как его величество скроется из виду,[55] генерал подал трубачу знак играть выступление. Хриплый резкий рев трубы огласил задремавший (или затаившийся?) лес, и войско, опасливо косясь себе под ноги, неторопливо двинулось вперед. Первый воз с той стороны заехал на притворяющийся безобидным и ручным мост. Колдун напрягся, напружинил скрюченные пальцы и вытянул шею, стараясь единственным имеющимся в его распоряжении оком охватить как можно большее пространство и не пропустить самое интересное.

Не прошло и минуты с момента сигнала, как под средней опорой злополучного моста вода слегка заволновалась, медленно закружилась едва заметной воронкой, и на поверхности показались длинные мокрые спутанные космы…

Остальное произошло синхронно, что значит параллельно, как, без сомнения, смог бы прочесть в своей синенькой книжице царь, если бы она сейчас не находилась в километре отсюда в старой барсучьей норе.

Под многострадальным мостом вскипела и выросла, брызнув в разные стороны досками настила и возами, водяная гора.

Трубач затрубил остановку.

На колыхнувшейся от радостного возбуждения груди Костея вспыхнул алым Камень, рука его чуть дрогнула, словно вырывая что-то, и из самой середины речки послушно вырвалось и полетело ракетой в его направлении нечто… Что при ближайшем рассмотрении[56] оказалось средней опорой моста, а не зловредным водяным.

Колдун взвизгнул от ужаса и, не заботясь о том, чтобы остановить действие притягивающего заклинания, метнулся в сторону, запутавшись в серебряном плаще: бессмертие бессмертием, а провести вечность в форме блина ему отнюдь не хотелось.

Опора с низким грозным свистом врезалась в берег, заставив землю содрогнуться, и не успел Костей возрадоваться, что мимо, как вслед за ней из непреодолимой водной преграды, обозначенной на карте как какая-то «р. Позимь», выхлестнула огромная, выше леса, волна и накрыла его ополоумевшее величество, пологую лысину берега, прибрежные деревья и кусты, неосмотрительно подтянувшихся поглазеть зверолюдей, и с душераздирающим ревом и треском схлынула, унося с собой все приглянувшиеся трофеи.

Хрипя и отплевываясь, Костей вынырнул в самом фарватере ставшей вдруг к своему удивлению судоходной в отдельно взятом месте Позими, и к нему, словно пираньи к одинокой антилопе, во всех сторон тотчас же устремились все жертвы мини-цунами: телеги, солдаты, доски, кони, ветки, клочья камыша, контуженая рыба… Тяжко хлюпая и кряхтя, по дну к нему ползла старая знакомая – опора-путешественница.

– Что?.. что происходит?!.. – растерянно выкрикнул колдун, краем глаза заметил розовый свет из района его груди, пробивающийся сквозь мутную жижу, еще несколько минут назад бывшую речной водой, и тут до него дошло. – Камень!.. Ах, чтоб тебя!!!

Мгновенное усилие воли – и источник силы погас.

Вода спала.

Вернувшееся к своим повседневным обязанностям течение понесло вниз всё, что ранее рвалось к Костеевой персоне, и он с облегчением сплюнул еще раз набившуюся в рот песчано-водную смесь, ароматизированную донными отложениями, и уже собирался гордо левитировать на дорогу, где метались, выглядывая повелителя среди обломков, советники и офицеры, как вдруг…

Почти перед самым его носом всплыли и заполоскались на воде длинные седые спутанные волосы.

– Ах, вот ты где!!! – Костей обеими руками ухватил забитые водорослями космы и взмыл в воздух.[57]

Спустя несколько секунд он приземлился среди восторженно приветствующих его подданных на левом – ближнем к Лукоморью – берегу. В руках его медленно приходила в себя патлатая, вымазанная грязью и ряской старуха с зеленым лицом.

Торжествующе ухмыляясь, колдун бросил ее в грязь себе под ноги, и ее стошнило илом. С хрипом хватая воздух ртом и задыхаясь, она лежала на боку, скрючившись и бессильно царапая длинными когтистыми пальцами землю.

– Значит, шутки шутить надо мною вздумала, старая карга? – склонился он над ней, оскалив в недоброй усмешке оба зуба.

Она с трудом разлепила зеленые, как кувшинки, глаза и уставилась на него затуманенным взглядом.

– Но, как видишь, в вашей глуши нет никого, кто бы мог сравниться со мной в магической силе и умении ей управлять, – не прекращая лыбиться, высокомерно продолжил он, поправляя одной рукой на груди Камень.

Взгляд старухи стал осмысленным, и мысли эти были не из приятных.

– Ага, дошло, кто я, – хохотнул Костей и выпрямился. – Раньше надо было думать, старая селедка! Теперь тебе остается только полагаться на мое милосердие. Которого для таких, как ты, нет, не было и никогда не будет! Ну и что мне, по-твоему, с тобой теперь делать?