Неоновые Боги (ЛП) - Роберт Кэти

А теперь?

У меня нет слов, чтобы описать то, что я чувствую сейчас, не с ней обнаженной в моем доме, ее смуглая кожа пылает от желания моих прикосновений. Я провожу рукой по ее животу, ненавидя ее мать и весь верхний город за то, что они создали обстоятельства, в которых эта женщина настолько сосредоточена на выживании и выходе, что игнорирует потребности своего тела. Она слишком худая. Не совсем хрупкая, но она почти признала, что не заботится о себе так, как должна.

— Аид. — Персефона прижимается ко мне спиной, кладет голову мне на плечо, полностью

отдаваясь мне. — Пожалуйста.

Как будто я мог бы остановиться сейчас, даже если бы захотел. Мы вместе на этом пути в Подземный мир, далеко миновав точку невозврата. Я больше не трачу время впустую. Я обхватываю ее киску ладонями и не могу сдержать рычания, когда нахожу ее влажной от желания.

— Тебе нравятся эти игры. Наслаждайся тем, что ты на виду.

Она кивает.

— Я уже сказала, что да.

Я концентрируюсь на том, чтобы двигаться медленно, потому что альтернатива — упасть на нее, как голодающее существо, и разрушить все хрупкое доверие, которое я построил. Она мягкая, влажная и чертовски горячая. Я вхожу в нее двумя пальцами, и она издает самый восхитительный скулящий звук и сжимается вокруг меня. Я медленно исследую ее, ища то место, которое заставит ее расплавиться, но этого недостаточно. Мне нужно ее увидеть. Увидеть ее всю.

В ближайшее время.

Я опускаю свободную руку и хватаю ее за бедро, приподнимая его и широко раздвигая, чтобы дать мне лучший доступ. Выставлять ее на всеобщее обозрение для ничьей аудитории. Мне всегда нравилось играть публично, и я не могу отрицать, как сильно я предвкушаю, что вот так заявлю на нее свои права перед переполненным залом. Ее ответ сегодня вечером указывает на то, что она будет возбуждена так же сильно, как и я.

Я глажу ее клитор большим пальцем, экспериментируя, пока не нахожу правильное движение, от которого все ее тело напрягается. Я наклоняюсь, пока мои губы не касаются ее уха.

— Завтра вечером эта комната будет заполнена людьми. Все приходят, чтобы взглянуть на твою

хорошенькую киску, услышать, как сладко я могу заставить тебя кончить.

— О, боги.

— Ты устроишь для них хорошее шоу, Персефона? — Я не могу удержаться, чтобы не провести

губами по ее шее. Это похоже на осознание того, что я могу прикасаться к ней, как захочу, что она танцует на грани оргазма, что она хочет большего… Наконец-то до меня дошло. Эта женщина моя, даже если это всего на несколько месяцев. Это пьянящее знание.

— Аид, пожалуйста.

Я замираю, а она пытается двигать бедрами, чтобы продолжать трахать мои пальцы. За это она получает укус в плечо.

— Пожалуйста, что? Будь откровенна.

— Заставь меня кончить. — Ее вдох прерывистый. — Поцелуй меня. Трахни меня. Просто не

останавливайся.

— Я не остановлюсь. — Мои слова звучат как рычание, но мне наплевать. Я целую Персефону и

продолжаю вести ее к оргазму. Она все еще на вкус как лето. Я хочу завернуть ее и уберечь от опасности. Я хочу трахать ее до тех пор, пока все ее маски разбиваются вдребезги, и она заплачет, когда кончает вокруг моего члена. Я хочу.

Как бы сильно я ни хотел оттянуть этот момент, мы оба танцуем на грани контроля. Я прижимаю ладонь к ее клитору, придавая ей дополнительное трение. Она стонет, хрипло и низко, и я бы все отдал, чтобы услышать, как она снова издает этот звук. Знать, что это из-за меня.

— Отпусти. У меня есть ты. — Я возвращаюсь к ее шее, целуя ее, когда она извивается рядом со

мной. Ее дыхание вырывается резкими вздохами, а затем она доходит через пика, ее киска сжимается вокруг моих пальцев, когда она кончает.

Я нежно прикасаюсь к ней, возвращая ее на землю, даже когда поднимаю голову. Персефона дрожит в моих объятиях, прислоняясь ко мне и позволяя мне нести ее вес таким образом, что это указывает на доверие, которого я не заслуживаю. Я опускаю ее ногу обратно, но не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее в шею в последний раз. У нас даже не было секса, а я уже жажду ощутить ее в своих объятиях, ее вкус на моем языке, с желанием, граничащим с безумием.

Мне приходится закрыть глаза на несколько долгих мгновений, чтобы подавить желание уложить ее на это возвышение и трахнуть прямо сейчас. Причины, по которым я не должен чувствовать себя хрупким, как паутина, которую достаточно легко разорвать, не задумываясь.

Ещё нет.

Требуется усилие, чтобы замкнуться в себе, спрятаться за холодной маской, которая обычно кажется более естественной, чем моя настоящая сущность. Я отодвигаюсь от Персефоны, держа руку на ее бедре на случай, если она пошатнется. Она этого не делает. Естественно.

Я игнорирую ее вопросительный взгляд, когда она поворачивается ко мне лицом. Я едва могу смотреть на нее из-за страха, что желание, проходящее через меня, возьмет верх, поэтому я хватаю брошенное платье и натягиваю его ей через голову. Она издает приглушенное проклятие, но умудряется поставить руки в нужное место и потянуть их вниз по своему телу. Это было дразнящее поддразнивание еще до того, как я узнал все, что скрывалось за ним. Теперь мне нужно успокоиться, чтобы сосредоточиться на задании. Было бы так легко влюбиться в эту женщину и провести остаток ночи, изучая, что я могу сделать, чтобы сорвать эти восхитительные всхлипы с ее губ. Чтобы запомнить ее вкус и ощущения, пока я не отпечатаюсь на ее коже.

Невозможно. Если я уступлю хоть дюйм, Персефона пробежит с ним милю. Возможно, я не очень хорошо ее знаю, но я знаю это без тени сомнения. Эта женщина не краснеющая принцесса в башне. Она чертова акула, и она попытается подняться со дна, если ей дадут хотя бы половину шанса.

Моя репутация, моя сила, моя способность защищать людей в нижнем городе, все они зависят от того, что я самый большой и самый крутой ублюдок по эту сторону реки Стикс. Эта репутация — причина, по которой мне не нужно пачкать руки в крови; все слишком напуганы, чтобы проверять меня.

Если симпатичная светская львица из верхнего города начнет водить меня за член, это поставит под угрозу все, за что я боролся всю свою жизнь.

Я не могу этого допустить.

Я подхватываю ее на руки. Для такой большой личности она ощущается такой маленькой, когда я держу ее вот так. Это заставляет защитные инстинкты, которые я считал несуществующими, всплывать на поверхность. С каждым шагом к двери мне все легче игнорировать потребность моего тела в ней. У меня есть план, и я его придерживаюсь. Конец истории.

Персефона кладет голову мне на плечо и смотрит на меня снизу вверх.

— Аид?

Я чувствую ловушку, но я не мог бы игнорировать эту женщину, даже если бы захотел.

— Да?

— Я знаю, что у тебя есть этот план на сегодняшний вечер и завтра.

— Мм-хмм. — Я открываю дверь и останавливаюсь, чтобы убедиться, что она плотно закрыта за

нами. Затем я начинаю спускаться по коридору в направлении лестницы. Пять минут, и мы вернемся в ее комнату, так что я смогу немного отойти от нее.

Она проводит рукой по моей груди, чтобы слегка обхватить меня за шею.

— Я не шутила, когда говорила, что хочу заняться с тобой сексом.

Я чуть не сбиваюсь с шага. Почти. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не смотреть на нее. Если я это сделаю, мы будем трахаться посреди этого коридора.

— Правда?

— Да. — Она гладит чувствительную кожу на моем затылке. — Оргазм был приятным,

действительно приятным, но тебе не кажется, что нам следует провести пробный прогон, прежде чем ты трахнешь меня перед комнатой, полной людей?

Маленькая лисичка. Она точно знает, что делает. Я добираюсь до лестницы и

концентрируюсь на том, чтобы двигаться быстро, но не так быстро, чтобы это можно было назвать бегом. Персефона продолжает это легкое поглаживание, от которого мне кажется, что я вот-вот вылезу из своей кожи.

— Я полагаю, что у тебя есть план, который нужно обдумать. Ты похож на человека, которому