Похищение чудовищ. Античность на Руси - Ольга Александровна Кузнецова

И виде во сне единаго от слуг Диов — имя ему Сатир, — дающе ему сыр млад. Он же взем, попра и ногама своима. И встав, Александр сказа и сновидцу. Он же рече ему: «Царь будеши всему Тиру, и под рукою твоею будут, зане ти дал есть Сатир сыр, ты же попрал ногама своима».

Совершеннейший осел

Онокентавры (от ὀνοκένταυρος — и как только не изменялось в рукописях это диковинное слово: инокентавры, окнокентавры, онокентвари, кекентакры, некентукры, инокентакраты…) [6: 192] — полулюди-полуослы, хотя, конечно, все кентавроиды путались, и в редких случаях такое название могло относиться даже к «классическому», лошадиному виду кентавра. Онокентавр — один из самых ранних монстров среди похищенных, он хорошо адаптировался в культуре русского Средневековья и продолжал появляться в книгах XVII–XVIII вв., даже когда их авторы не слишком интересовались монстрами. Например, в трехъязычном учебном словаре Ильи Копиевского (1700) чудовищные существа фигурируют в основном в качестве созвездий. Но есть и онокентавр с пояснением: «бес».

Онокентавр в качестве ипостаси зловредного демона, конечно, не изобретение ученых Раннего Нового времени. Именно такое толкование таинственного онокентавра пришло на Русь из Византии, а популярность его была обеспечена упоминанием в Библии. В Книге пророка Исайи (Ис. 13:21–22) есть пассаж, буквально кишащий монстрами и имеющий много вариантов перевода из-за неканоничности упоминаемых там существ (названия библейских животных вообще переводятся довольно свободно, часто с адаптацией к местности — и это касается не столько современных переводов, сколько классических, исторически значимых). Звери и птицы в этом эпизоде мыслились как близкие по значению символы, способ изобразить нашествие нечисти и запустение. Там, где прежде благоденствовали люди, теперь воют и пляшут сирены и женщины-змеи, драконы и сатиры, хищные ночные птицы и демонические ежики (еж мог быть очень пугающим в Средневековье [85: 230]). Русской читающей публикой упоминание бесов в этом библейском стихе воспринималось как пояснение к онокентаврам.

И почиют ту зверие, и наполнятся домове гласа. И почиют ту сирины, и беси ту воспляшут, и онокентавры ту вселятся, и вогнездятся ежеве в домох их.

Упоминание онокентавра в столь значимом тексте привело к появлению отдельных дополнительных пояснений вроде: «Пол его есть человека, а пол осляте» (Физиолог лицевой). В сборниках с поучительными иносказаниями к онокентавру быстро приклеилось еще одно толкование: это колеблющийся в вере человек, еретик. Позже биография онокентавра пополнилась новыми сведениями: его поселили в далекую, щедрую на чудеса страну Индию и наделили необыкновенной скоростью. У мужских особей есть борода (что можно воспринимать и как указание на дикость, демонизм [4: 89, 119–121]), у женских — большая грудь, которой можно выкормить нескольких озорных малышей-кентавриков или онокентавриков.

Есть животное во Индии, глаголемое онокентавр. И от среды верха его яко человек со главою и лицем, и власы кроме брады, имат же и сосца великии. От среды же долу яко осел совершен.

Женскии же их есть пол: имут при персех своих два сосца великия, ими же чада своя рожденная воспитовают.

На описание семейной идиллии с выкармливанием детенышей могли повлиять популярные западноевропейские гравюры, на которых мать-кентавр действительно кормит сразу двух крепких и резвых отпрысков (Ян ван дер Страт «Семья кентавра»). В одной из рукописей «Книги естествословной» глава о кентаврах содержит несколько измененных слов (скорее всего, это результат ошибок чтения, неразборчивого почерка в источнике). Из-за этих изменений кентавры приобретают возвышенные черты и даже нечто космогоническое: вместо конского они издают небесное ржание, а вместо двух больших сосцов у самок два солнца великих, которыми они питают своих чуд (вместо чад). Впрочем, чудовищность и маленьких, и больших кентавров — неоспоримый факт.

Игра в лошадки

«Избыточность», неоправданность существования онокентавра начинает ощущаться в текстах XVIII в., и хотя о демонической символике авторы еще помнят, виды кентавров все больше сливаются, побеждает «классический» Центавр или (г)иппокентавр (наименование иппокентавр достаточно традиционно, оно приходит в древнерусские тексты из греческих).

Оноцентавр — урод, о коем Елиан <Клавдий Элиан> говорит, что он был до половины человек, а с половины осел. Древние, будучи не довольны представлением Центавров, употребляли иногда Оноцентавров, кои почитались за злых духов.

В это время постоянно подчеркивается негативная чудовищность кентавра и сатира — вместо див начинают употреблять урод (хотя это слово не было настолько обидным, как сейчас; для Григория Сковороды таинственный и обманчивый сфинкс — тоже урод). Несмотря на наличие женских представителей, «базовым» видом кентавроида было все-таки существо мужского пола. Поэтому в отличие от сирен, мелюзин и прочих змеиных дев кентавры не могут привлекать и завлекать (хотя в западноевропейской культуре есть и такой образ — например, у Шекспира в «Короле Лире»).

Уже в Античности появляются рационалистические толкования кентавров: это всего лишь древний народ, приручивший лошадь раньше своих соседей. Согласно этой точке зрения, всадники издали были приняты за чудовищ или же монструозные черты были им приданы в рассказах впечатлительных путешественников и перешли на изображения. В таких «разоблачительных» текстах, урывками приходящих на Русь, всегда звучат ирония, скепсис.

Центавры — народы страны Фессалийския, кои первые научились ездить на лошадях, почему стихотворцы объявляют об них, будто они были уроды, или лучше лошади, коих верхняя часть тела, то есть голова с шеею, также и руки были человечьи, и для того их таким образом и представляют.

В IV в. Григорий Богослов в одном из «Слов» упоминает о Хироне, прославленном учителе Ахилла, как о некоем курьезе из древних мифов. Описывая пору ученичества своего настоящего героя, Василия Великого, Григорий