Газета День Литературы # 69 (2002 5) - Газета День Литературы

Ляпа стоял посреди комнаты голый по пояс, растерянный и потный. Из-под штанов торчали трусы. Я хотела сказать "тебя", но предполагала, что за этим последует ещё большая его растерянность и он просто прирастёт к месту. А я что буду делать?

— Кофе? Или чай?

— Кофе, кофе…

Я села за стол, подперев голову руками. Волосы Ляпы торчат, завинченные в иголки, как у ежа. В ухе два серебряных кольца, большой нос, глаза круглые, как у щенка. И весь как щенок: кипишит, прыгает, мягкий, гибкий, как говорит моя подруга Волкова, охота потискать. Ляпа красивый. Его мечта: вот он идёт по улице, к нему бросаются девушки и с криками "Ляпа! Ляпа!" берут в рот. Ляпа играет панк-рок и хочет прославиться. Ещё он хочет, чтобы я тут не сидела, как истукан, и не смущала его. Или не хочет. В этом плане его душа для меня — потёмки.

Вообще-то Ляпа мой муж. Мы поженились виртуально. Точнее, он сам на мне женился, а я лишь пассивно нажимала на "Да". Он, подлая рожа, до свадьбы рассмотрел мои фотки, а свои не прислал. То у него фотика нет, то сканера нет, то ещё что-то. Мы с Волковой посовещались и решили, что он, наверное, урод и боится это обнаружить. Когда он предложил встретиться в метро, Волкова картинно вздохнула и махнула рукой. И мы пошли на встречу, заранее настроив себя на разочарование. Стоим такие все из себя красивые в метро: на мне футболка в обтяжку и шорты, которые кончаются, едва начавшись. На Волковой длинное синее платье, показывающее всем, что вот у неё грудь, вот попа — всё большое, сочное. Все мужики пялятся ей вслед. А когда мы вдвоём, то вообще конец света.

И вот стоим мы напротив эскалатора, и нам навстречу выезжают люди. Разные.

— Вон, смотри, ну и рожа-а!..

— А-а-а!!! В нашу сторону смотрит!.. Ффу…

— Только не этот, только не этот!..

— Ой, бли-ин… нет, не иди к нам!..

— Нет, не этот урод, пожалуйста, пожалуйста!

Так мы стоим и шепчем, и так себя накрутили в конце концов, что чуть не сбежали из метро сломя голову. Вдруг я вижу: идут к нам два мальчика. Один похуже, похож на плюшевую советскую собаку. Второй — пепси, пейджер, MTV, волосы торчком, губы как леденцы, рожа по-ошлая. Красив, как картинка в журнале.

— Который из вас мой муж? — спросила я осипшим от волнения голосом.

— Я, — скромно ответил Ляпа. — А это Крэз.

Крэз тряхнул отросшими волосами и улыбнулся как-то по-деревенски. Круглолицый, простенький, пузо круглое… Ляпа сиял.

И вот я сижу у него на кухне, а он курит и не подаёт признаков заинтересованности. Он меня младше на два года. И что? Я решительно выпила кофе, обожгла язык, встала и пошла к двери.

— Ты куда? — встрепенулся Ляпа.

— Домой!

— Ночь на дворе, куда ты пойдёшь?

— А что тут делать?

Ляпа задумался. Может, он переборщил тогда по инету, когда заваливал меня посланиями типа "Киска моя! Я тебя очень-очень люблю!"? Может, не надо было? Вот уже два месяца прошло с той встречи в метро, мы видимся раз в неделю, пару раз были на репетиции.

Волкова сразу определила для себя: мальчики красивые, как кукольный набор, но "чисто просто знакомые". У Волковой свой контингент: богатые мужчинки. Ляпа и Ко отошли мне. Но и для меня они были "чисто просто". Непонятно почему. Тоже мне "муж"!

— Тебя проводить?

Я решила встать в позу и заявила:

— Сама дойду, не маленькая!

Действительно, мне до метро три шага от Ляпы. А там пилить почти час до Выборгского района. Мы с Ляпой живём в разных концах города.

— Ну, дойди. Позвони.

Я ничего не ответила и хлопнула дверью.

С остановки за мной потащился какой-то пьяный в дупель парень. Высоченный, с длинными волосами и в чёрных очках, с бутылкой "Петровского" в руках. Я шла и отмалчивалась, проклиная Ляпу и себя за то, что я фиг знает чего хочу от Ляпы. Ну кто он мне?

Тем временем этот хмырь начал хватать меня за руку, что-то вещать на повышенных тонах. Я испугалась. Пьяный всё-таки.

— Деуш… ка, а как вас звать? А чё вы не скажете? Ну скажи! Меня — Вова!

Навстречу показалась толпа подростков. "Здрасьте вам", — подумала я. Ещё не хватало их приставаний. Тогда я точно Ляпу прокляну и розами посыплю.

Толпа приближалась. Впереди всех вертелся маленький грязный пацанчик лет двенадцати. Он и сказал:

— Это он, пацаны!..

Пьяного Вову оттёрли от меня смачным ударом в табло. Дальше помню смутно. Человек двадцать яростно пинало одного, а тот стонал и выл. Отбивался руками, метался из стороны в сторону, натыкаясь на мартинсы. Кровь растеклась по асфальту тёмной лужей.

Вокруг заинтересованно собирался народ: два толстых мужика, бабуська с авоськой, девочка с мороженкой… Я вздрогнула, услышав звериный рёв. Хмырь болотный, схватившись за голову, полз на четвереньках и кричал. Лица не было видно, только струи крови. Какой-то широкоштанный с размаху бил его цепью.

— Ты чё?

Рядом со мной стоял тот самый двенадцатилетний. У него были такие неиспорченные светлые глазки, что я почувствовала себя умудрённой опытом девахой и важно сказала:

— Ну вы суки позорные, — и повторила, подумав. — Суки. И козлы.

Мальчик задумался, сжав губы, а потом весело ответил:

— Он Деню отшил со своей бригой. Он ему голову раскроил!..

— Всё равно, — стушевалась я.

— Чё всё равно-то? Ну ты чё?

Я пожала плечами.

К нам подошёл высокий рэппер, звеня цепью.

— Привет! — сказал он низким голосом.

— Ага…

У него уши топорщились из-под кепки, лицо острое, глаза наглые. Руки красивые, руки — это да. Руки мне понравились.

— Ну, пока, товарищи, — сказала я и решительно протиснулась между мелким и рэппером. Тут же красивые руки преградили мне дорогу.

— А где вы живёте?

— На Жени Егоровой.

Рэппер округлил глаза и хмыкнул. Не переставая, впрочем, стоять, как шлагбаум, растопырив руки.

— Это за три звезды, Нигер, — радостно сообщил мелкий.

— А дай мне телефон, — обратился ко мне рэппер, не слушая.

Я опять пожала плечами и протараторила номер. Чем быстрее скажешь, тем быстрее отвяжутся. Нигер записал цифры на ладони, вернул мне ручку. Мелкий хлопал ресницами, вперив взгляд в рэппера.

— Деня там живёт, он проводит, — уверенно ответил ему Нигер, держа меня в осаде.

Через полчаса у меня закладывало уши в метро, а рядом сидел и пялился в пространство тот самый Деня, которому мой хмырь болотный пробил башку. Шрам был отчётливо виден — зашит и смачно полит зелёнкой. Сам Деня походил на актёра Райана Гослинга из "Фанатика". Такой же бритый, глаза в кучку, нос прямой, губы клювом. Но в целом ничего себе, симпатичный. Не приставал — и то ладно. А то мало ли!

Деня молча довёл меня до дома, сделал ручкой и пошёл обратно.

— Илья звонил, — сообщила мама. — И вообще, сколько можно? Ночь на дворе, а она ходит неизвестно где! Чтоб никаких Илей… Ильёв…

Я закрыла дверь в комнату, включила компьютер. Под его урчание набрала номер.

— Да? — ответил Ляпа.

— Звонил?

— Звонил.

— Я дома.

— Это хорошо. Звони как-нибудь. У нас в "Молоке" концерт скоро. Я тебя возьму.

— Ладно.

— Пока.

— Пока.

Я повесила трубку. Ну блин, Ляпа! Ну сколько можно быть такой мёртвой рыбой? Да за мной любой парень побежит, только посмотри на него подольше. А на Ляпу я смотрю-смотрю — и без толку. Сидит, курит, глаза отворачивает…

В наушниках радостно завопили: "Постоя-анно зажигать, никогда не отдыха-ать, веселиться, тусовать весь день, всю ночь бодриться. Много денег поднимать. Ещё больше пропивать, порошки употреблять и насмерть не упиться-а".

Это про Ляпу. Правда, он наркотой не увлекается, но пьёт, как конь, постоянно зажигает, не отдыхает, тусует весь день и всю ночь, когда случаются концерты. Он станет когда-нибудь знаменитым, а я буду гнуть пальцы, мол, это мой муж. Сначала он добивался меня по инету, слал письма каждый день с огромными буквами "СКУЧАЮ" и кучей восклицательных знаков. Теперь я в реале пытаюсь его расшевелить и дать понять, что хочу продолжения такого бурного начала отношений. Как Журавль и Цапля, блин… Он курит. И смотрит в сторону. Пьёт пиво. И смотрит в сторону. Играет на ударных, как чёрт. И всё время я для него как будто не существую. Зачем тогда просит звонить? Зачем возит меня и Волкову с Крэзом в Петергоф? Мы там здорово провели время, залезли во все запрещённые для купания фонтаны, и за нами даже хотел погнаться милиционер. А в последнем фонтане было скользко, и Ляпа взял меня за руку. Или я его. Не помню. И так мы стояли под прозрачными струями, сжав ладони друг друга, и всем вокруг было весело. Ляпины "иглы" потекли, и у него вся голова была в геле. Мы стояли и держались за руки, а Волкова никак не могла нас сфоткать. Наконец щёлкнула, мы пошли обратно, не отпуская рук. А потом всё. Отдельно. И до сих пор отдельно.