Последняя точка(Удивительные свидетельства монахов и иных лиц, живыми проходивших мытарства) - Серикова Валентина

Так вот, Он прокрутил мою жизнь, как картину, перед моими глазами. Мог остановить ее в любом месте жизнь. Самое интересное, я мог в любом месте зайти в нее и посмотреть на себя. Почувствовать ситуацию с точки зрения каждого из окружавших меня людей… Потом Он взял меня за руку, повел и просветил меня вот этим ярчайшим светом…

Взрыв всезнания буквально „сбил“ меня с ног. Истина только краем прошлась по мне, но я ощутил тот бесконечный творческий потенциал, который заложен в нас. Знать все… этого никак не пересказать, просто поверьте на слово: это великолепно, скучать мы там уж точно не будем. Настолько там прекрасно. Тепло, уютно. Именно с Ним. Я чувствовал, что именно Он Отец и есть. Настоящий Отец. Не то что земные… Хотя я не был в раю, может, в каком-то преддверии рая. Настолько прекрасно было там, настолько плохо может быть тем, кто окажется в аду.

Потом мы опять оказались в том месте, где в первый раз встретились. Не помню, о чем Он спросил, но я осознал: мне нужно вернуться назад, в земную жизнь. Я обещал Ему взяться за ум, исправиться. Глубочайшая печаль возникла во мне, и в то же время мне дали понять, что мы еще встретимся. Этой надеждой, наверное, и живу до сих пор.

Я понял много интересных вещей, когда осмыслял увиденное там. Те люди, которые попадут в ад, они потом выкидываются во тьму внешнюю. Получается, что человек попадает туда после своей смерти, и насколько грешна его душа — настолько она сама отдаляется от Бога. Она сама себя осуждает. Чем более ты грешен, тем дальше ты от Света, от Бога. Ты сам не сможешь приблизиться к Нему, облепленный грязью своих мыслей и поступков. Такую душу уносит все дальше и дальше в кромешную тьму, где ее поджидают все ее страхи. А около Христа нет страха, только блаженство.

Жизнь всегда обрывается для человека внезапно, и ты предстаешь перед Ним со всем набором своих деяний, а там уже ничего нельзя изменить. И вот тогда ты сам себя осудишь и сам себе не позволишь приблизиться к Свету, ибо тебя будет нестерпимо жечь. Подобное может соприкасаться только с подобным. Наверное, это малый суд — собственное осуждение. Я, честно говоря, много повидал, но сейчас даже думать не хочу о том, чтобы прогневить Господа. Раньше не мог прожить без мысли о сигарете, анаше, а сейчас все бросил после того, что узнал. Я, честно говоря, не трус, но веду себя как паинька. Я не хочу туда. Там страшно. Тем более, что это навечно.

Еще я понял, что у нас как бы два рождения. Первый раз мы рождаемся от своих родителей, а второй — по смерти. И в этой жизни, в земном мире мы должны определиться: с кем мы. Мне чрезвычайно повезло, что мне дали еще один шанс. Просто надо вовремя одуматься. Бог подарил мне новую жизнь, в которой я смог понять, что такое любовь. Об этом главном самоопределении точно сказал преподобный Григорий Синаит: „Здесь, на — и земле, человек вынашивает зародыш будущей своей жизни.

Или вечных мук, или вечного счастья с Богом“. Своим собственным каждодневным выбором здесь мы определяем для себя вечность, которую заработали направлением личной воли — в Царство Небесное или во тьму кромешную»[17].

Святые отцы и подвижники благочестия о бесовских стражах и мытарях

В наше время, проникнутое страстью удержаться на волне новшеств, заливающей все русла жизни как лава Помпею, даже в церкви находятся отдельные лекторы, которые пытаются внушить православным неверие в учение святых отцов о мытарствах и прельстить собственными модернистскими теориями на этот счет. Как говорил отец Серафим (Роуз), «те, кому не по вкусу это учение, всегда могут перетолковать его или превратить в карикатуру». Таковые, иронично жонглируя словами, стремятся отвлечь от истины и тем самым расслабить душу. Верующим же во Христа необходимы бдительность, полное внимание к своей жизни и знания об ожидающих испытаниях, чтобы, когда придет час, пройти бесовские заставы и выдержать главный последний экзамен, который зовется «мытарства». Послушаем, что говорят о них святые отцы, всеми знаемые как выдающиеся духовные писатели и чтимое священство истинно православного духа.

Преподобный Никодим Святогорец в книге «Невидимая брань» в главе 13 «Четвертое искушение в час смерти — призраками» размышляет так: «Если б враг наш, злой, лукавый и упорный, никогда не утомляющийся искушать нас, восхотел в час смерти тебя и соблазнить какими-либо призраками, видениями и преображениями в Ангела светла, ты стой твердо в осознании своей скудости и своего во всем ничтожества. И скажи ему сердцем мужественным и небоязненным: „Возвратись, окаянный, во тьму свою. Как недостойному, мне не подобают видения и откровения. Одно мне нужно — безмерное благоутробие Господа моего Иисуса Христа, молитвы и заступления Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и всех святых“. Хотя бы по некоторым явным признакам подумалось тебе, что видишь истинные видения, Богом тебе данные, и в таком случае не спеши верить им, а скорее погрузись в сознание своего недостоинства и ничтожества. Не бойся, что оскорбишь тем Бога, потому что Ему никогда не бывают неприятны наши смиренные чувства. Если такие видения нужны для тебя, то Бог знает, как сделать, чтобы ты не закрывал от них очей своих, оправдав твою косность в веровании, что они от Бога. Подающий благодать смиренным не отнимет ее за действия, какие они творят по смирению.

Таковы наиболее употребительные оружия, какими враг нападает на нас в последний час смертный. Но он употребляет на это и всякую другую страсть, какою кто из умирающих обладаем был в жизни и на какую наиболее был падок, и старается возбудить ее, чтоб он отошел в страстном настроении, имеющем решить и участь его. Посему-то прежде приближения часа брани оной великой надлежит нам, возлюбленные, вооружиться против сильнейших страстей своих и, мужественно вступив в брань с ними, преодолеть и очиститься от них, чтоб облегчить себе победу, и тогда, в час твой последний, который может найти в каждое мгновение. Всякому в сем отношении говорит Господь: „воюй их, дондеже скончаеши их“ (1 Цар. 15, 18)[18].

В „Толковании канона на праздник Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня“ преподобный Никодим пишет: „Демоны, падшие с неба, одни остались в надземном, т. е. поднебесном воздухе, другие — в окружающем землю, а третьи ниспали в подземный воздух (в преисподнюю). Те из них, которые находятся в поднебесном воздухе, препятствуют восхождению душ после смерти и прельщают различными мечтаниями и обольщениями ум тех, которые стараются созерцать духовное. А те, которые пребывают в окружающем землю воздухе, искушают людей, живущих на земле, постыдными, хульными и лукавыми помыслами“[19].

Очень впечатляет слово преподобного аввы Дорофея о соразмерности сделанного тут и полученного там, изложенное в „Поучении о страхе будущей муки“, в 12 главе „Душеполезных поучений“: „Один весьма ревностный брат спросил некоего старца: „Отчего душа моя желает смерти?“ Старец отвечал ему: „Оттого, что ты избегаешь скорби и не знаешь, что грядущая скорбь тяжелее здешней“. И другой также спросил старца: „Отчего я впадаю в беспечность, пребывая в келье моей?“ Старец сказал ему: „Оттого, что ты не узнал еще ни ожидаемого покоя, ни будущего мучения. Ибо если бы ты достоверно знал это, то хотя бы келья твоя была полна червей, так что ты стоял бы в них по самую шею, ты терпел бы сие, не расслабевая“. Но мы, спя, хотим спастись, и потому изнемогаем в скорбях; тогда как мы должны бы были благодарить Бога и считать себя блаженными, что сподобляемся немного поскорбеть здесь, дабы там обрести малый покой. И Евагрий говорил: „Кто не очистился еще от страстей и молится Богу, чтобы скорее умереть, тот подобен человеку, который просит плотника скорее изрубить одр больного“. Ибо душа, находясь в теле сем, хотя и ведет борьбу от страстей, но имеет и некоторое утешение от того, что человек ест, пьет, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими. Когда же выйдет из тела, она остается одна со страстьми своими и потому всегда мучится ими; занятая ими, она опаляется их мятежем и терзается ими, так что она даже не может вспомнить Бога; ибо самое памятование о Боге утешает душу, как и в псалме сказано: „помянух Бога и возвеселихся“ (Пс. 76:4), но и сего не позволяют ей страсти.