Экстрасенс - Сергей Асанов

Сейчас уже трудно сказать, что послужило причиной такой мерзкой экзекуции — плохое настроение старой педагогической клячи или неспособность Кирилла ответить на вопрос по заданной теме, — но с этого момента злобная тетка с крысиным хвостом на затылке терзала парня систематически, и результаты не заставили себя ждать.

Класс ржал над парнем постоянно. Колыванов отныне звался не иначе как «лунатиком», на спину ему приклеивали бумажки с еще более обидными прозвищами, а те немногочисленные друзья, которые тусовались с Кирюшей с первого класса, вынуждены были покинуть его, чтобы не портить собственную жизнь. Сам Кирилл, поняв всю бесперспективность попыток опровергнуть учительницу, стал замкнутым, на уроках всегда сидел в крайнем ряду в полном одиночестве и, кажется, тайно вынашивал планы мировой лунатической революции.

Кхм, вот так у нас производят ублюдков. Когда вы смотрите на НТВ сюжет об очередном маньяке, который насилует дворников, гадит в почтовые ящики или бегает голым по тоннелям метро, знайте, что таким его сделала старая сука с крысиным хвостиком на затылке, преподававшая в школе русскую литературу или природоведение.

…Я вздохнул, потер глаза и потянулся за сигаретой. Надо бы выпить еще водочки. Это неправильно, конечно, но трезвым мне сейчас быть совсем не хочется. Достаточно вспомнить в деталях события вчерашнего дня, как настойчивое желание перемотать пленку на месяц назад начинает больно стучать в висках. Пусть у меня сегодня будет день водочки, а жена… да в жопу ее, в жопу!

…Родители Кирилла Колыванова заметили перемены слишком поздно, года эдак через три, когда пацан был пойман участковым милиционером за весьма недвусмысленным занятием — он в компании с дворовыми хулиганами убивал бездомную кошку. Точнее, убивал не он, но, кажется, ему нравилось наблюдать за процессом. Милиционер привел насупившегося Кирилла домой, объяснил все родителям и напоследок велел больше уделять парнишке внимания, пока место несчастных кошек не заняли другие, более сложные живые существа.

Сказать, что родители были в шоке — значит сказать, мягко говоря, неправду. Они были крайне удивлены. Мать ревела весь вечер, а папашка, привыкший реагировать на стресс обильными орошениями, схватил одиннадцатилетнего мальчишку за шиворот, утащил его на кухню и там долго рассказывал, в чем его проблема.

«Обижать кошек нехорошо, — грузил сына папаша, дыша перегаром, — кошки — они хоть и не собаки, но все равно безобидные существа. Иному скоту с двумя ногами нужно дать в рыло или оторвать яйца на хрен, если он тебя обижает, но кошек и собак трогать нельзя. Они божьи твари».

В общем, классическая люмпенская поэма об основах мироздания, ключевыми пунктами которой стали еврейский вопрос, Рональд Рейган, гонка вооружений и искусство хождения по головам и работы локтями. Судя по дальнейшей биографии Колыванова, информация влетела в правильно настроенные уши.

Школу парень закончил с тройками, в том числе по поведению, и это было настоящим чудом, особенно если учесть, что в последние годы учебы Колыванов, сблизившись с единомышленниками из параллельных классов, которым ничего не нужно было доказывать, окончательно забил на школьную программу. К сожалению, свободное время он теперь тратил не на конструирование самолетов и кораблей, а на нечто более прозаичное — выпивку и мелкое хулиганство.

Вот же блин…

В армии он отслужил чуть больше полутора лет. Когда до дембеля ему оставалось чуть-чуть пересидеть в столовой и в каптерке, командир ракетной части отдал Кирилла Колыванова и его корешей под трибунал за издевательство над сослуживцем. Пьяный в зюзю будущий народный избранник однажды вечером подозвал к себе симпатичного «молодого», поставил его раком, снял штаны и, пардон, «нанес значительную психическую травму». Кирюша снова просрал свой шанс: он был призван во вполне приличную часть с вменяемым командованием, бесперебойным продовольственным и вещевым обеспечением, и ни одна собака не мешала ему уволиться из армии старшим сержантом, получив все сопутствующие рекомендации. Но интеллектуальный багаж, накопленный со второго класса школы, вывалился-таки наружу!

Что было дальше? А вот хрен его знает! Никаких деталей, никаких трогательных рассказов одноклассников, сослуживцев и коллег относительно того, как складывалась жизнь Колыванова после дембельского залета, — ничего этого нет ни в Интернете, ни на ресурсах моего приятеля. Рассказать о его детстве и юности нашлось немало охотников, но дальше — как отрезало. Известно только, что младшая сестра его погибла при загадочных обстоятельствах, что после армии Кирюша где-то все-таки сидел, потом вышел на свободу, когда Советский Союз уже корчился в судорогах от дефицита нефтедолларов. Покрутив головой вокруг, парень примкнул к каким-то мутным друзьям, организовал какой-то столь же мутный кооператив. Торговал металлом, кроссовками, памперсами и, вероятно, оружием. Завел дружбу с чиновниками и, кажется, оказался в нужное время в нужном месте. Словом, биография размытая, сомнительная и противоречивая, как у большинства тех, кто умудрился стать «народным избранником».

Что касается разговоров о том, что Колыванов в конце восьмидесятых годов крышевал целые городские районы и «людей валил пачками», как выразился при нашей недавней встрече Серега Косилов, тут вообще все очень сложно. Да, его лицо мелькало в криминальных сводках; да, его задница неоднократно попадала в лапы правосудия — но то ли лапы эти были обильно смазаны кремом, то ли звезды так расположились, но уходил Колыванов от заслуженной кары легко и играючи и даже хвостов за собой не оставлял.

Я вспомнил портрет депутата, висевший на избирательном участке во время последних выборов в местное ЗСО. Лицо угрюмое, словно у боксера-тяжеловеса, взгляд мрачный, губы будто пассатижами сплющены. Смотришь на такого «народного избранника» и думаешь: покажите мне тот народ, который рискнул доверить свою и без того горемычную судьбу эдакому чудовищу? Чудны дела твои, Господи, е-мое…

Что касается его странной гибели на охоте, то ничего странного по большому счету в ней не было. Собрались со свитой и друзьями пострелять — как говаривал один из знаменитых рогожкинских персонажей, «вышли на природу, облегчились… даст ист фантастиш, натюрлих». Выпили, наверно, столько же, сколько гоп-компания генерала Иволгина во всех трех сериях эпопеи, а потом принялись палить по кустам из всех имевшихся стволов. Один из стволов по нелепой случайности был нацелен в то место, где Колыванов, пардон, банально справлял маленькую нужду. Или большую, черт его знает.

В общем, как жил, так и погиб.

Я задвинул клавиатуру в стол, налил себе еще водочки, с удивлением обнаружив, что за прошедшие полтора часа приголубил почти всю пол-литровую бутылку. Если меня не остановить, к вечеру я снова погружусь в нирвану и, не исключено, пообщаюсь с «Буддой» из местного вытрезвителя. Вот только кто меня остановит?

Я вышел на балкон, закурил, посмотрел вниз. С девятого этажа люди во дворе казались китайскими солдатиками, которых переставляют с места на место шаловливые детские ручонки. Вроде что-то делают, чем-то занимаются, важно надувая щеки, звонят по телефону, «решают конкретные дела», и никому в голову не приходит, насколько все это мимолетно, суетно и мелко. Один я, видимо, это знаю.

Так все-таки где же у тебя собака порылась, Колыванов? Что случилось с камерой? Стечение обстоятельств, расположение галактик, вспышка на солнце? Почему ты не смог спокойно умереть, и почему теперь я, здоровый, молодой, энергичный сукин сын, вынужден изображать супергероя в этой нелепой фантастической истории с полтергейстом?

А может, и нет ничего?

Я ухмыльнулся. А ведь черт меня дери!!! — может быть, действительно ничего такого и в помине нет, а я просто пал жертвой розыгрыша своего депрессивного друга Сергея Косилова и второй день валял дурака? Ведь это очень и очень вероятно! Ну, реалист гребаный, напрягай мозги…

«Угу. А Макс Червяков? — словно бандитское перо в бок, вонзилась в голову мысль. — Как ты объяснишь его нелепую и безвременную кончину, а?»

Я почесал нос.

«А с Максом получилось досадное совпадение! Ну бывают же такие ужасающие стечения обстоятельств, перед которыми бледнеют самые невероятные сюжетные виражи голливудских сценаристов. Ну ведь все бывает в этой жизни! Вот представь, что ты со своей маниакальной идеей о бесовской видеокамере заявишься к психиатру — что он тебе ответит? Будет ли он тебе вообще что-то отвечать или сразу вызовет санитаров?»

— Ну, Косилов, — усмехнулся я, — мой маленький, нелепый, заикающийся мальчик…

Я вернулся в комнату, посмотрел на камеру. «Панасоник» мирно дремал в кресле, уткнувшись объективом в мягкую спинку. Безобидная и даже полезная в народном хозяйстве японская штучка стоимостью три тысячи долларов. Мечта любителя, будни профессионала…