Спартанцы Гитлера - Олег Пленков

В основу территориальной партийной организации были положены избирательные округа, которые в соответствии со старинной традицией, восходящей к организации франкской империи Карла Великого (742–814), именовали гау. В 1938 г. гау было уже 43, включая организацию немцев за границей{211}. Границы гау не были точно определены и часто получалось, что один и тот же населенный пункт оказывался подчинен разным инстанциям, что, впрочем, было обычным делом при анархии компетенций в Третьем Рейхе. Весьма характерен пример с компетенциями Бюркеля, гауляйтера Рейнпфальца, который, не оставляя упомянутого поста, в 1935 г. стал штатгальтером вновь присоединенного к Рейху Саара. Бюркель, пользуясь своими чрезвычайными полномочиями, начал постепенно «изымать» властные компетенции у традиционной бюрократии и в 1938 г. по существу объединил Саар и Рейнпфальц. 1 апреля 1940 г. Гитлер назначил Бюркеля своим полномочным доверенным лицом в «Восточной марке» (Ostmark — так гитлеровцы навали Австрию), а поскольку Бюркель был гауляйтером, то он мог влиять на принятие политических решений. Таким образом, был реализован примат политического руководства, а влияние центральных имперских ведомств сильно ослаблено. После того как Бюркель вернулся в Пфальц, его власть расширилась за счет объединения поста имперского комиссара Саара и регирунгспрезидента Пфальца. С момента же слияния поста имперского комиссара Пфальца и вновь созданного поста шефа гражданского управления Лотарингии в ведомстве имперского штатгальтера Западной марки 11 марта 1941 г., Бюркелю удалось создать собственную Западную империю, которая была вассальной по отношению к Гитлеру{212}. В этом огромном гау Бюркель распоряжался гражданскими и партийными инстанциями с оглядкой только на Гитлера. В качестве шефа гражданского управления Лотарингии, он мог приказывать СС и полиции, а также полиции безопасности и С.Д. Такая логика развития власти привела Бюркеля к острому конфликту с Борманом, отстранившего Бюркеля от власти в сентябре 1944 г. 24 сентября 1944 г. Бюркель покончил с собой{213}. Этот пример свидетельствует об отсутствии определенной последовательности нацистов в процессе унификации государства — они хотели только разрушить существовавший порядок земельного и коммунального администрирования. Менее серьезные расхождения с центральными имперскими ведомствами были и у других гауляйтеров, как, например, у одного из 4 бессменных с 1925 г. до 1945 г. гауляйтеров Роберта Вагнера, которого раздражало отсутствие лично у него контроля за деятельностью гестапо в собственном гау{214}.

Сначала казалось, что ключевые позиции во властных отношениях займет партия, так как Рудольф Гесс сразу по приходу Гитлера к власти получил статус министра, но это впечатление было обманчивым. Партия даже при гораздо более влиятельном и энергичном заместителе Гитлера по партии Мартине Бормане могла только косвенно влиять на всемогущих гауляйтеров, подчинявшихся непосредственно Гитлеру. Партийное влияние на СС, на геринговское управление четырехлетнего плана и на СА было весьма узким. Главное, для чего создавалась партия — пропагандистская и агитационная деятельность, — в условиях тоталитарного государства лишилась смысла, и партия ограничилась всевозможными социальными программами, вроде «Зимней помощи».

Министр внутренних дел Вильгельм Фрик развил впечатляющую активность и, казалось, за счет унификации земельной бюрократии он был близок к желанной рационализации и упрощению (особенно после объединения прусской и общенемецкой администрации). Вскоре, однако, выяснилось, что выросшие компетенции Фрика все равно не перекрывают компетенций гауляйтеров, поднаторевших во внутрипартийной борьбе и склоках, а также, что особенно важно, имевших прямой выход на Гитлера. По этой причине не достигли своей цели ни планируемая Фриком реформа управления Рейхом, ни им же планируемые изменения в конституции. Первые годы Фрик стремился взять под собственный контроль штатгальтеров, и в январе 1934 г. он, казалось, добился своего: очередной гитлеровский закон подчинил имперских штатгальтеров главе МВД, но после бурных протестов штатгальтеров, требовавших прямого подчинения Гитлеру, особым распоряжением фюрера была принята поправка к этому закону, и все устремления Фрика к контролю над местной властью пошли прахом{215}. Сладить с гауляйтерами не смог даже всемогущий Гиммлер. Это можно объяснить тем, что Гитлер зависел от гауляйтеров и поэтому всегда оказывался на их стороне в любого рода конфликтах компетенций, будь то конфликты с СС, государственными инстанциями, с вермахтом, с ДАФ или с Г.Ю. Некоторые партийные руководители, например, баденский гауляйтер Вагнер, вообще ратовали за ликвидацию поста штатгальтера и формальную передачу всей власти гауляйтерам в целях экономии кадров{216}, но не добились этого.

Несостоявшееся реформирование администрации Рейха имело следствием постоянные недоразумения в определении границ компетенций между центром и должностными лицами на местах: оберпрезидентами, министр-президентами, обербургомистрами; хотя все эти должности были партийной номенклатурой и беспартийный, как правило, их занять не мог, борьба за власть все равно возникала при любом удобном случае.

Как говорилось выше, самым существенным для МВД было то, что Фрик потерял бразды правления полицией; несмотря на его яростное сопротивление, их прибрал к рукам Гиммлер. Гитлер не верил в эффективность государственной бюрократии — отсюда проистекают огромные полномочия нетрадиционных организаций нацистов — ведомства четырехлетнего плана, организации Тодта, С.С. В разгар войны в Третьем Рейхе насчитывалось 11 специализированных организаций{217}. Все они были выведены из-под государственного контроля и напрямую подчинялись Гитлеру, который тщательно избегал институционного контроля и вообще всякой институционализации собственной власти. Логическим следствием недоверия к институтам государственной власти стала их замена принципом личной преданности, лояльности. Имперский пресс-секретарь Отто Дитрих писал, что «Гитлер за 12 лет своей власти создал в государственном управлении такую неразбериху, которой никогда не было ни в одном цивилизованном государстве»{218}. Баварский министр внутренних дел Адольф Вагнер в 1934 г. писал имперскому министру внутренних дел Вильгельму Фрику: «В соответствии с нынешним положением Вам, как имперскому министру внутренних дел, подчиняются все имперские штатгальтеры. Адольф Гитлер является имперским штатгальтером Пруссии. Он делегировал свои полномочия прусскому министр-президенту, а Вы сами являетесь прусским министром внутренних дел. Адольф Гитлер, таким образом, подчинен Вам в качестве прусского министр-президента. Поскольку Вы одновременно являетесь и прусским министром внутренних дел, то Вы подчинены опять же прусскому министр-президенту и самому себе в качестве имперского министра внутренних дел. Я не правовед и не историк, но, мне кажется, что такая правовая конструкция нигде ранее не встречалась»{219}. Это похоже на анекдот, но Вагнер совершенно точно проследил последовательность компетенций, которая с формальной точки зрения была полной белибердой.

В нацистском государстве не было таких сфер, за которые не отвечало бы сразу несколько инстанций; повсюду в Рейхе и в оккупированных областях Гитлер намеренно создавал состояние двойственности и тройственности всех инстанций власти, систему «специальных уполномоченных» без определенных границ компетенций и тому подобное. Занимавший поначалу второе место в нацистской иерархии Геринг со временем терял все больше и больше в компетенциях; Геббельс тоже находился в постоянном напряжении, под угрозой давления конкурентов, ревниво следя за объемом своих полномочий. В 1942 г. Геббельс записал в дневнике: «Каждый делает то, что хочет, так как ни на кого не найти управу. Партия идет своей дорогой и никого не слушает»{220}. Даже Гиммлер не был вполне спокоен за свое «государство СС»; представления о всевластии и абсолютном доминировании СС в системе власти нацистской Германии очень преувеличены. На каждого функционера, на каждую инстанцию имелся противовес: так, в немецком посольстве в Голландии было два генеральных комиссара — один от СС, а другой от партии, и подчинялись они не рейхскомиссару в Голландии Зейсс-Инкварту, а соответственно Гиммлеру и Борману. Министр сельского хозяйства Дар-ре воевал с Шахтом, Шахт боролся против вмешательства в экономическую политику ДАФ, Гесс отбивался от чрезмерно энергичной позиции лидера ДАФ Лея, который одновременно был руководителем орготдела партии (Reichsorganisationsleiter). Крайсляйтеры (партийные функционеры) и ландраты (государственная номенклатура) ожесточенно боролись за компетенции. Гауляйтеры рейнских земель перессорились потому, что только один из них — Тербовен — имел прусский титул оберпрезидента. Интересно, что некоторые гауляйтеры были штатгальтерами, некоторые — имперскими комиссарами обороны, другие — министрами или, как упомянутый Тербовен, оберпрезидентами… Никакой унификации и единообразия не было — это не соответствует прусской традиции с ее прозрачностью и стройностью иерархической структуры. Конфликтовали друг с другом министр труда Зельдте и Лей. Непрерывно противостояли друг другу заместитель Гитлера по партии Борман и руководитель «канцелярии фюрера НСДАП» Филипп Булер. Символы и институты политической деятельности Гитлера соперничали и противостояли друг другу: рейхсканцелярия для руководства государством, ОКБ для осуществления приказной власти в армии; соперничали даже канцелярии: одна для партии (Борман), другая для протокольных мероприятий (Мейснер), третья — для личных дел (Булер).