Путь Крови - Михаил Павлович Игнатов

сказать, Закий повторял такие ранние уроки несколько раз и как мне кажется, давно превзошёл предел того, что он мог бы дать другим ученикам нашего отряда девятнадцатой башни. Хотя бы потому что за четыре десятицы, оставшиеся от срока обучения, парни вряд ли смогут запомнить и научиться применять столько техник. Ну, разве что Орт сумел бы справиться.

Но мне ли жаловаться? Сейчас мои знания стремительно росли. Когда-то давно, кажется, едва ли не в другой жизни, матушка, провожая меня в Кузню, где я мог столкнуться в драке с теми парнями, кто действительно готовился стать адептом внешних техник, заставила меня вызубрить десятки активаторов простейших техник. Просто для того, чтобы я знал в схватке, что сейчас в меня прилетит.

Тогда я их выучил. Но выучил только их, без печатей. Сейчас многие мои знания стали цельными — к известным мне активаторам я добавил печати. Всё же учитель Закий тоже, по большей части, давал именно простые, лёгкие техники. То самое четырёхсоставное, которое он словно в насмешку называл просто камином, было среди них самым сложным.

И оно мне так и не давалось. Конечно же.

Можно было бы грешить на то, что я очень мало тренировался с ним. Сначала у нас пробежки, схватки, издевательства Закия, когда никто не поймёт, если я буду тренировать какие-то левые вещи. Затем молитва у алтаря, где мы сливаем в него весь жар души. Восстанавливался он ближе к полуночи, когда просто сил заниматься уже не оставалось, а больше всего хотелось спать.

Да и как восстанавливался? Начинал едва тлеть. Нужен полноценный отдых, чтобы жар души разгорелся с прежней силой. Тот самый сон.

Всё, что мне оставалось, это ложиться, едва мы добирались до башни, да вставать раньше всех. На два часа. И уходить прочь из башни, чтобы потратить эти два часа на тренировки. Так что на пробежку я выходил уже изрядно опустошённый и уставший.

Вроде и никуда не бежишь, стоишь себе посреди коридора, да раз за разом повторяешь техники, а нет, всё равно выматывает. Особенно неудачи, которые я списывал на свои отличия от других. И с каждым днём всё больше мрачнел, пытаясь понять, как же с этим справиться. Причём справиться раз и навсегда.

В идеале, конечно, нужно было бы разузнать всё об этой системе создания печатей и активаторов, с помощью которой путь адептов и возродили.

Но я ясно осознавал свои силы и возможности. Не моё. Сабио Атриос немало намучился со мной, растолковывая тонкости учёта денег и сбора налогов. Ясно, что, даже если система расчёта печатей по ихору не сложней, то у меня нет года на то, чтобы разобраться в ней.

С этим есть выход. Илиот. Я спас ему жизнь. Он поклялся мне в верности на алтаре, ради службы мне простым слугой оставив свой Великий дом и принеся в жертву своё в нём положение.

Уверен, он, не раздумывая, отдаст жизнь за меня. За меня, Лиала из Малого дома Денудо.

Но, чтобы рассчитать новые печати для меня, мне придётся рассказать ему, для какой пропорции ихора ему делать расчёт. Отдаст ли он жизнь за одного из проклятого рода Оскуридо или, как Флайм, дистро отца, предпочтёт вцепиться мне в горло?

Креод… Я доверяю ему больше. Вроде я лишь тоже спас ему жизнь, точно так же, как и Илиоту, но почему-то доверяю ему больше. Знаю его дольше, быть может, поэтому? Но мы раньше не очень-то и ладили. Его даже наказывали из-за меня.

Да и что с того, что я доверяю ему больше? Он всего лишь простолюдин без особого образования, в составлении печатей тем более не разберётся, даже если поручить. И как поручить? Его даже нет сейчас рядом. Как рванул куда-то, так и пропал, уехав за предел, на который тени могут от меня отдаляться.

— Внимание.

Мы резко сбавили ход, принялись озираться. Я тоже скользнул взглядом вправо, влево, но не выискивая среди кустов неведомую опасность, а ища тени. Ни одной. Значит, с этой стороны засады нет.

Ариос уже был рядом, уже объяснял:

— Учитель Закий стоит впереди.

Мы и вовсе остановились, повинуясь приказу Иртака.

Тут же раздался довольный голос учителя:

— А ты хорош, Иртак. Даже не ожидал. Как меня заметил?

— Птицы, учитель, два дня назад Лиал рассказал нам, как по птицам подмечать засаду.

Я сдержал смешок. Ну да, было дело. Только для меня это уже давно не нужно, у меня есть тени. Которые, кстати, не решились вывести господина из его раздумий, хотели, наверное, чтобы огонь от учителя рухнул мне на голову неожиданно. Заботятся, чтобы я больше тренировался. Или хотят, чтобы я снова начал птиц высматривать и не ленился?

Я ожёг Ариоса взглядом, от которого тот попятился. Спросил его — кто рядом?

Тот тут же мотнул головой в ответ на мой жест:

— Никого, господин, Закий один.

Необычно. И что он придумал на этот раз? Иногда мне казалось, что и без помощи Глебола фантазия Закия неисчерпаема.

Он уже был рядом, неспешно прошёлся вдоль нашего строя, привычного кольца адептов, которые берегли простых воинов. Остановился недалеко, буквально в десяти шагах от меня и вдруг задал неожиданный вопрос:

— Всё же уже поняли, что один из вас очень выделяется? Буквально во всём не такой, как вы? Да, не нужно коситься, я говорю о нашем наглом Лиале, можете глядеть на него прямо, — кое-кто так и поступил, когда Закий резанул. — Не слышу ответа!

— Да, учитель, — Иртак, как сегодняшний командир, взял на себя ответ. — Трудно было не заметить. Да он и сам рассказывал.

— Ах, рассказывал? Удивительно, — расплылся в неприятной ухмылке Закий. — Ну что же, тем проще будет, — учитель вдруг рявкнул. — Он предатель, взять его! Взять! Убить!

— Э-э-э?!

Воин, которого я до этого прикрывал телом и щитом-тумом, пришёл в себя быстрей всех. Ему-то что? Дело привычное. Получил приказ, выполняй.

Вот он и дёрнул с пояса меч, да ткнул им меня в бок.

Ну, попытался. В каком бы изумлении я не находился, но на то, чтобы развернуться, принять меч на «тум», и пнуть воина в живот, мне голова не понадобилась, хватило лишь навыков тела.

Спустя удар сердца на меня рванули сразу двое воинов, а слева кто-то рявкнул:

— Агдже!

— Бейте его! Бейте!

Под сгусток пламени я толкнул левого воина, прикрываясь его телом и бронёй, правому просто и без затей засветил в рожу овалом защитной техники. Ирал уже был рядом, уже вбил себе в грудь руку, заставляя меня