Никто, кроме тебя (СИ) - Селезнева Алиса

Следующие три дня ничего не менялось. Звонков не было, Пёс возвращаться не собирался. На аркане его тоже ко мне никто не вёл, и тогда, совсем отчаявшись, я решила съездить на могилу Николая Андреевича. Для чего именно я и сама, если честно, не понимала. Наверное, просто хотела покаяться. Хотела рассказать о том, что случилось, и попросить прощения. Свою речь я начала придумывать ещё в автобусе и. прислонившись головой к окну, прокручивала в голове одну-единственную фразу: «Простите… Простите, что не уберегла Пса…»

Пропустив нужную остановку, я выбежала из автобуса в самую последнюю секунду. Узкие двери прищемили подол моего пуховика, и мне пришлось хорошенько дёрнуть, чтобы освободить его из автобусного плена. На другой стороне дороги кто-то громко выругался. Приглядевшись, я заметила женщину в сером пуховом платке и чёрной мутоновой шубе до пола. Покрикивая, по-видимому, на своего сына лет семи-восьми она торговала искусственными цветами в самодельном открытом киоске. Приблизившись к ним вплотную, я купила две ромашки и четыре тюльпана. Я не знала, любил ли Николай Андреевич тюльпаны, но всем сердцем хотела сделать ему что-то приятное. Небо вокруг было серым и хмурым. Огромная туча висела как раз надо мной, и, если бы сейчас не стояла зима, я бы подумала, что она прольётся тропическим ливнем. Однако туча оказалась хитрее. Пропустив меня чуть вперёд, она рассыпалась хлопьями снега, не такого большого и не такого красивого, как в день моей поездки в пункт приёма помощи бездомным, но тоже вполне ощутимого.

Кладбище зимой чистили редко, поэтому мне повезло, что крест Николая Андреевича располагался близко к дороге. Могилы его жены и дочери находились чуть дальше и почти по центру ряда. Об этом на похоронах упоминала мать Романа и даже показывала на высокую толстую берёзу, которая должна была служить своеобразным ориентиром для навещающих.

Пробираясь по высоким сугробам, я не смотрела по сторонам и даже в мыслях не могла представить, что найду его там, но, к счастью или сожалению, заметила сразу. Сначала одну из лап, потом хвост, а затем и морду, прижатую к кресту. Снег ещё не успел завалить его полностью, но, когда я дотронулась до косматой шерсти, тело его уже было каменным.

По щекам покатилось что-то горячее и солёное. И, набрав на телефоне номер Романа, я сумела произнести только три слова:

– Я нашла Пса…

Глава 14

Мы похоронили Пса в лесу на другой стороне кладбища. Роман приехал через полчаса после моего звонка и привёз с собой большую белую простыню, в которую завернул Пса и уложил на заднее сидение своей машины. Поджидая его у могилы Николая Андреевича, я продрогла до такой степени, что с трудом шевелила ногами, но холода, как ни странно, не ощущала. Боль из-за ещё одной смерти притупила все мои чувства. В тот момент казалось, что я больше никогда в жизни не буду ни смеяться, ни плакать.

Заставить себя смотреть на то, как Роман выкапывает могилу для Пса, я не смогла и, нарочито отвернувшись, наблюдала за серебристым «Volkswagen Polo», серым небом, покрытым тяжёлыми тучами, и длинными соснами, утопающими в снегу. Теперь я ненавидела снег и ненавидела всё, что было с ним связано. Эта проклятая зима отобрала у меня слишком много хорошего. Слишком много и непонятно зачем…

Когда всё было кончено, Роман вернулся к машине и привычным жестом открыл правую переднюю дверь для меня. Остановившись, я обхватила руками плечи и отрицательно покачала головой.

– Я не поеду. В этот раз точно нет.

Нахмурившись, Роман попытался что-то возразить, но я упрямо замерла на месте.

– Пожалуйста, только не говорите, что на улице вот-вот стемнеет, а я обязательно влипну в какую-нибудь историю.

В другое время он бы наверняка рассмеялся в голос, но сейчас даже бровью не повёл.

– Ты понимаешь, что я не могу тебя здесь оставить? На улице холодает: к вечеру обещали мороз до двадцати градусов, а у тебя даже варежек нет. Автобусы ходят редко – пока дождёшься, окончательно околеешь и в Новый год свалишься с пневмонией.

– Я не хочу домой! – повысив голос, честно призналась я, представив, как захожу в тёмную одинокую квартиру, где больше никого нет. В глазах снова защипало, и я зажмурилась, чтобы не заплакать.

– Хорошо, куда ты хочешь? – мягко спросил Роман.

Я пожала плечами.

– Куда угодно, только не домой.

– Ладно. – Он снова приоткрыл передо мной дверцу машины. – Будет тебе не домой. Есть одно хорошее место, где я уже давно не был. Тебе там должно понравиться.

Я молча села в кресло и уставилась на дорогу невидящим взглядом. В груди комом стояла такая тяжесть, что хотелось упасть на пол и биться в истерике. «Странная всё-таки штука – душа, – вдруг подумала я, потирая озябшие ладони. – Её никто никогда не видел, но все знают, как сильно она может болеть».

Остановились мы примерно минут через сорок возле длинного коричневого здания с большой буквой М, украшенной разноцветными лампочками.

– «Макдоналдс»? – удивлённо произнесла я, вылезая из машины.

Роман улыбнулся и чуть приподнял левую бровь.

– Тебя что-то удивляет?

Я не стала заострять внимание на его вопросе и бодро вошла внутрь заведения. Фастфуд я особо не жаловала, но в прошлом году мы с Веркой часто сюда заглядывали. Особую страсть к бургерам никто из нас не испытывал, однако после кино всегда хотелось чего-нибудь этакого, а фильмы в кинотеатре мы обе любили страшно.

– Выбирай, что хочешь, – произнёс Роман, когда мы оказались возле большущего экрана с продукцией, и открыл вкладку с бургерами.

Нажав на Биг Мак, я вернулась в меню напитков и заказала латте. Часы показывали начало седьмого, но меня это не пугало. Сегодняшней ночью я бы всё равно не уснула, а потому решила заполнить мысли чтением какой-нибудь книги и решением контрольных, которые надо было сдать к концу семестра. Проверив ещё раз заказ, я приложила к терминалу карту и повернулась к цветному табло над головами кассиров.

Бургер и кофе мне подали примерно минуты через три, а ещё минутой позже свой бумажный пакет получил Роман. Он заказал картошку фри, чесночный соус и чай без сахара.

Сегодня в зале «Макдоналдса» было не слишком людно. Несколько столиков возле окон пустовало, и мы, не сговариваясь, заняли тот, что стоял по центру.

Я ела Биг Мак, не поднимая головы. Котлета казалась резиновой, сыр напоминал жвачку. Люди вокруг смеялись, кто-то пил пиво, несколько детей бегали вокруг столиков и на спор дёргали молодых женщин за юбки. Ко мне не подошёл ни один. Видимо, я представляла собой не слишком-то приятное зрелище.

– Впервые я побывал в «Макдоналдсе» в двадцать три, – вдруг произнёс Роман, и мне пришлось поднять на него глаза. – В нашем городе его открыли на первом этаже ЦУМа в конце две тысячи тринадцатого, как раз перед самым Новым годом. Второго или третьего января, когда я пришёл туда с одним своим другом, работало только окно «На вынос». Не знаю, что случилось в зале, но на улице очередь заворачивалась змеёй. Одна из женщин, которая стояла перед нами, сказала, что видела такое только в эпоху перестройки, когда в магазин привозили какой-нибудь дефицит вроде импортной посуды.

Помешав деревянной ложкой кофе, я посмотрела на парочку за соседним столиком. Светловолосый парень лет двадцати пяти накидывал пальто на девушку примерно моего возраста. Она громко смеялась и называла его Пусей. Мне до дрожи в коленях захотелось быть на её месте.

– А я в первый раз попробовала бургер в семнадцать. В Ч*** нет ни «Чикена», ни «Макдоналдса». Меня уговорила сходить подруга, причём как раз сюда. Честно говоря, я до сих не поняла, за что люди так любят фастфуд.

Роман усмехнулся и, макнув картошку в соус, смачно запихнул её в рот.

– Порой ты кажешься мне старше своих лет.

Я снова пожала плечами. Мне не раз говорили такое, но я давно научилась пропускать эти слова мимо ушей. Разговаривать хотелось всё меньше, и в сложившейся ситуации я могла порадоваться только одному: завтра у меня последний зачёт, а значит, тридцатого я смогу уехать к бабушке и провести с ней целую неделю. Пить чай на травах, есть лимонные кексы и хоть немного перестать думать о плохом.