Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стиснув зубы, Чу Ваньнин поднялся на ноги, взвалил на себя Мо Жаня и, вытащив амулет, призвал дракона.
Прежде чем взобраться на его спину, он оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на мужчину в лесной чаще, и обнаружил, что тот, похоже, слеп, потому что перед каждым шагом ему приходилось ощупывать землю посохом.
Смутные образы каких-то полузабытых событий прошлого начали всплывать в его голове, но в это мгновение ему никак не удалось воскресить их в памяти и связать между собой.
— Благодарю вас.
Мужчина в белом лишь покачал головой и снова сказал:
— Поторопитесь!
Бумажный дракон хорошо знал сердце Чу Ваньнина, поэтому поспешил вмешаться:
— Молодой человек, у вас доброе сердце. Думаю, мой хозяин хотел бы знать ваше имя, и в том случае, если в будущем судьба уготовила вам новую встречу, отблагодарить вас.
Какое-то время мужчина молчал, а потом тихо прошептал:
— Меня? — среди шума деревьев и шороха трав его голос казался совершенно пустым и лишенным жизни. — Я всего лишь человек, который наконец обрел свободу, и не более того.
Бумажный дракон хотел спросить его имя еще раз, но Чу Ваньнин уже понял, что незнакомец полон решимости скрыть свою истинную личность, поэтому, чтобы соблюсти приличия, напоследок вежливо поклонился ему и, хлопнув по спине дракона, сказал:
— Полетели.
Раз уж Чу Ваньнин так сказал, дракон тоже не стал настаивать. Без лишних разговоров он тут же взмыл ввысь и в считанные мгновения скрылся за похожими на сизых собак пушистыми облаками.
В поднявшемся вихре ветра и пыли скрытый вуалью человек в белых одеждах некоторое время молча стоял на том же месте. Лишь когда стих ветер, осела пыль и вокруг воцарились тишина и покой, он поднял голову к небу, которое не мог видеть, вслед человеку, на которого больше никогда не сможет посмотреть:
— Ученик Ши Мэй желает наставнику доброго пути, — тихо прошептал он. Солнечный свет с небес пролился на его чистые белые одежды. — Странника[277.5] долог путь. Учитель, берегите себя в дороге.
Глава 278. Пик Сышэн. Никогда не подводил Вас
В эти дни, будь то в границах Верхнего Царства или Нижнего, все разговоры вертелись лишь вокруг одного события: впервые в истории помост наказаний Цитадели Тяньинь, этой духовной школы, что несколько тысяч лет возвышалась над миром как непоколебимая скала, был ограблен. Более того, тем, кто освободил опаснейшего преступника, был не кто иной, как лучший заклинатель Поднебесной, великий мастер Чу Ваньнин. Именно он убил одиннадцать сильнейших воинов Цитадели Тяньинь, ранил больше сотни и скрылся вместе с осужденным за самые тяжкие преступления Мо Вэйюем.
Кто-то говорил, что Чу Ваньнин сошел с ума, кто-то, что он точно такой же как Мо Вэйюй зверь в человечьем обличии. Были еще и те немногие, кто, оказавшись на месте событий, смог разглядеть некоторые детали… Эти люди с возмущением обсуждали ненормальную связь Чу Ваньнина с Мо Жанем, в которой было уж слишком много неподобающей двусмысленности.
Однако, несмотря на все эти пересуды и сплетни, Чу Ваньнин и Мо Вэйюй словно в воду канули, и никто во всем мире не знал об их текущем местонахождении.
Самый праведный образцовый наставник этого мира забрал с собой самого опасного демона во плоти и просто бесследно исчез.
Деревянное окно наполовину открыто, на земле тонкий снежный покров словно хрустящее сдобное печенье, на бамбуковом занавесе и оконном переплете нефритово-зеленый мох и несколько уже увявших опавших цветов.
После бурных событий[278.1] в Цитадели Тяньинь прошло уже четыре дня. Пока снаружи мир пребывал в смятении и бурлил, словно полный предположений, суждений и пересудов котел жидкой каши, на этой отдаленной горе было пустынно, тихо и спокойно.
Вдруг кто-то вышел из погруженной в безмолвие лесной чащи и словно вошел в оконную раму, обрамляющую нарисованную тушью картину. В одной руке у этого человека был зонт из промасленной бумаги, в другой вязанка хвороста. Толкнув дверь, он вошел в хижину, внутри которой было довольно холодно и промозгло. Положив вязанку у очага, он бросил в печь несколько щепок, и слабый, едва теплившийся огонек стал ярче.
Эта хижина давно требовала ремонта, здесь очень долго никто не жил и, хотя в ней уже было прибрано, в воздухе по-прежнему витал затхлый запах сырости и плесени. Поэтому, прежде чем войти, этот человек специально сломал покрытую инеем цветущую ветвь зимоцвета[278.2] и положил ее в изголовье кровати.
Чу Ваньнин сел и посмотрел на мужчину, лежащего на узкой плетеной кушетке.
Пошли четвертые сутки, а он так и не очнулся.
В тот день, после того, как ему удалось вырваться из рук Тасянь-Цзюня, он использовал приобретенные в прошлой жизни знания и не утраченную в этой жизни духовную силу, чтобы восстановить дыхание Мо Жаня и удержать его на грани жизни и смерти, но по прошествии нескольких дней он так и не пришел в сознание. Жизнь Мо Жаня все еще висела на волоске, а его духовное ядро невозможно было восстановить.
— Этот дом был построен моим наставником во времена его странствий по миру. Он давно заброшен и поэтому тут немного затхлый запах, — Чу Ваньнин с надеждой и тревогой всматривался в лицо Мо Жаня. — Я знаю, хотя тебе не нравятся благовония, ты не испытываешь отвращения к цветам. Я принес ветку зимоцвета, она может простоять очень долго.
Мо Жань молчал, его опущенные ресницы даже не дрогнули.
Во сне он выглядел очень спокойным и умиротворенным, что в обычной жизни для этого человека было большой редкостью.
Именно так мирно и безмятежно Мо Жань спал все это время. Покончив с повседневными делами, Чу Ваньнин обычно садился рядом и говорил с ним.
В прошлом, когда они более-менее ладили и проводили время вдвоем, обычно много говорил Мо Жань, а он сидел и слушал.
Кто бы мог подумать, что однажды тот, кто много говорит, и тот, кто только слушает, могут поменяться местами.
— Снаружи все укреплено защитным магическим барьером, также я повсюду расставил отводящие глаз заклинания, никто нас не найдет, — сказал Чу Ваньнин. — Еще я принес запас дров и провизии, так что некоторое время можно ни о чем не беспокоиться, —
