Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

На пятый вечер обратного пути я разбил стоянку в небольшой пещерке над берегом одной из вытекающих из болота рек. Днём метательным ножом я сшиб глухаря и сейчас, откинувшись на спальник, постланный на лапник, жевал не очень вкусное, припахивающее смолой мясо. Было достаточно тепло и почти уютно — у входа я поставил наскоро сплетённый из веток щит.

Ещё неделя, и я доберусь до нашей стоянки. Кстати, всё начнёт раскисать уже через два-три дня, и мне впору не лыжи, а лодку, как бы неделя в две не превратилась…

…Стоп. Странное ощущение. Двое… один остановился над берегом, второй начал спускаться. Очень-очень тихо.

Очень-очень тихим и аккуратным — как движение человека снаружи — скользом ребра ладони я взвёл оружие и положил кулак с ним на колено, левой рукой нащупав дагу. Если что — ею тут удобней будет драться.

Щит легко покачнулся. Я двинул стволом и бровью — однако, опытные граждане. Снаружи тьма тьмущая, а они так точно вышли… Что же это за поздние гости такие? Не негры, мало слишком, а значит, скорее всего обойдётся без кровопролития. Но лучше подстраховаться.

— Олег, — послышался голос Сергея, — насколько я тебя знаю — ты сейчас целишься мне в район лба. Так ты опусти свою пушку и пригласи нас с дамой в дом.

— Ленка тоже там? — спокойно спросил я, не сразу попадая в кобуру револьвера — меня вдруг начало трясти от всеобъемлющей и неконтролируемой радости, булькавшей где-то в горле, словно пузырьки газировки. — Какого же ты таскаешь девушку ночью по болотам?

— А что делать, если ты такой ходок?

— Он не ходок, он спринтер, — щит отвалился в сторону, и внутрь всунулись два неразличимых силуэта.

— Черти, — сердито сказал я. И в следующую секунду мы с Сергеем тискали друг друга, а Ленка кричала, чтобы я не повредил ему раненую руку…

… — Лехто остался там вместо меня. Он пойдёт, справится… Отпускать, правда, ни в какую не хотели, — Сергей засмеялся виновато, — я думал — вообще свяжут. И ещё думал — пополам разорвусь, не иначе…

— Почему всё-таки со мной? — спросил я негромко.

Мы лежали плечо в плечо на разостланных спальниках. За спиной Сергея тихо сопела Ленка. И сейчас он не сразу ответил на мой вопрос…

— Вот тут, Олег, — он, я различил, хлопнул себя по левому бедру, — помнишь, от чего у меня шрамы? И тут… — он коснулся левого плеча. — Помнишь?

— Помню, — кивнул я.

— Ну вот и я вспомнил… Если друг зовёт — нельзя отказываться и чем-то оправдывать свой отказ. Иначе всё в прошлом не имеет смысла… а у нас и так не очень много того, ради чего стоит жить… В общем, Олег, я пойду с тобой и дальше. И, — он засмеялся уже весело, — честно говоря, я рад, что повидаю наших… и останусь с ними, чёрт побери!

Как я и опасался, болота распёрло весенними водами, и нам пришлось забрать южнее, удлиняя свой путь на сутки, а то и двое. Весна катилась нам навстречу. Днём через небо — то хмурое, то солнечное — летели и летели бесконечные птичьи стаи. Оживали леса. Реки вспучивали разливающиеся воды, лёд кряхтел и трещал, по ночам это даже пугало, звуки были резкие и оглушительные, как артиллерийская стрельба или удары грома.

На двенадцатый день начался разлив, и я понял, что мы не успеем и за две недели. Но, если честно, меня это не очень беспокоило. Сергей и Ленка шли со мной.

Мы возвращались…

…Мы с Ленкой во время короткой днёвки в очередной раз сушили сапоги, поставив босые ноги на вещмешки. От сапог валил пар. Налетели какие-то мошки, толклись чуть в стороне, хорошо ещё — не кусались. Сергей должен был вернуться с минуты на минуту — он убежал на пару километров вперёд, посмотреть, что там и как.

Мы как раз успели зажевать по пластинке копчёного мяса, когда Сергей показался на опушке метрах в ста от нас. Он бежал — быстро, скользя на раскисшей под снегом земле.

— Что случилось? — быстро спросил я. Мой друг, присев на корточки, махнул рукой назад:

— Во-первых, там огромное стадо мамонтов, я такого ещё не видел. А во-вторых — два человека. Идут на лыжах в нашу сторону по опушке леса.

— Ну что ж, — я отряхнул подошвы ног и начал натягивать сапоги, — удивительно было, что мы до сих-то пор никого не встретили. Пошли знакомиться…

…Двое бежали на лыжах ходко, умело. Один — впереди, второй — следом метрах в пяти. Капюшоны курток у обоих были сброшены и, хотя на разделяло метров двести, я видел, что первый — тёмно-русый, как я, а второй — блондин.

Едва я это подумал — оба остановились и, явно перебросившись какими-то репликами, обнажили оружие.

Почуяли нас. Опытные. Очень… И странно знакомые… Впрочем — этот мир на всех накладывает свой отпечаток, нивелирует реакцию на опасность у разных, но поживших здесь людей.

— Лен, ты посиди здесь, — Сергей тоже держал палаш в руке, — а мы пойдём поглядим… Пошли, Олег.

— Пошли, — я поднялся с колена.

Мы успели сделать друг друга навстречу около сотни спокойных шагов. Потом Сергей остановился, а я, запнувшись на миг, ускорил шаг, чувствуя, как вновь поднимается во мне знакомая бурная радость… и замечая, что Сергей бегом нагнал меня.

Мир всё-таки был не очень велик. Не вообще, а для тех, кого мы зовём друзьями… или не зовём, потому что они приходят сами.

Андрюшка Альхимович и Йенс Круммер тоже спешили нам навстречу. И ничего в этой встрече не было странного.

Только хорошее. Словно сигнал о том, что жизнь начинает налаживаться заново.

Не секрет, что друзья не растут в огороде,Не продашь и не купишь друзей…Вот поэтому ятак бегу по дорогеС патефоном волшебнымв тележке своей…

Не секрет, что друзья убегают вприпрыжку,Не хотят на цепочках сидеть…Их заставить нельзяни за какую коврижкуОт безделья и скукибалдеть…

Не секрет, что друзья в облака обожаютУноситься на крыльях и без…Но бросаются к нам,если нас обижают.К нам на помощь бросаютсядаже с небес…

Не секрет, что друзья — это честь и отвага,Это Верность, Отвага и Честь…А отвага и честь —это рыцаря шпага.Всем глотателям шпагникогда их не съесть…

РАССКАЗ 17

…В даль светлую

Так вперёд — за цыганской звездой кочевой —

На закат, где дрожат паруса…

Наверное, нет на свете всё-таки более зелёной зелени, чем зелень английского лета. Лёгкий ветерок с юга равномерно покачивал верхние ветви кряжистых дубов, а в тёмной глубине чащи лежала плотная, незыблемая тень. Перекликались в кронах птицы, и большое стадо оленей неспешно и спокойно брело вдоль опушки. Плотной стеной сплетались в подлеске ветви можжевельника. На двух плоских гранитных валунах высыхала под лучами солнца ночная роса. В синеватых ложбинках, сбегавших к невидимой речке, всё ещё медленно ворочался туман.