Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари

Но в сущности имелась и еще более серьезная проблема: власть короны была почти абсолютна и до такой степени пронизывала все общественное устройство, что любая религиозная оппозиция рано или поздно начинала выглядеть как предательство.

Необходимо было выбирать: оставаться ли привязанными к «своим предкам» — предкам «священной земли» — или поклоняться «предкам чужеземцев», что рассматривалось в качестве национального предательства.

Так Ранавалона I, согласно законам самого жесткого идеологического деспотизма сначала предписала явку с повинной для тех, кто уже следовал религиозной практике иностранцев.

Следствием явки с повинной должно было стать лишь наказание: понижение в звании — для военных, штраф — для гражданских лиц. Если же дело доходило до доноса со стороны кого-то другого, то наказанием была смерть.

Это было настоящее «Королевство Террора», которое, согласно сравнению, сделанному уже в то время, ни в чем не уступало временам Французской Революции. Оно просуществовало до истечения тридцати трех лет царствования Ранавалоны I. Все эти годы довольно было лишь простого доноса без доказательств, чтобы человека арестовали.

Для всех, кому было выгодно избавиться от хозяина, от соседа, от подчиненного или от начальника, или даже от обременительных родственников, донос сделался верным средством.

За доносом тут же следовала конфискация имущества, разрушение дома; пытка, чтобы выбить другие имена; смертная казнь с разнообразием методов и фантазией, достойными лучшего применения: обезглавливание, побиение камнями, смерть в огне, в кипятке или от яда, низвержение с утеса.

Иногда семью приговоренного заставляли готовить орудия пытки.

Тела лишали погребения и оставляли бродячим собакам. Та же участь ждала тех, кто помогал беглецам.

Подсчитано, что за время царствования Ранавалоны I были преданы смерти более двухсот тысяч мальгашей. И гонение периодически усиливалось всякий раз, когда раскрывали попытки восстания против столь ужасной правительницы.

Английские миссионеры вернулись на родину. И тем не менее новые христиане, опираясь почти исключительно на Священное Писание, ставшее их духовным хлебом и единственной поддержкой, не только выстояли, и многие из них приняли мученическую смерть, но по некоторым сведениям общины даже выросли в те годы. Вот что может Слово Божие.

Разоаманариво (Разоа — означает «красивая») родилась в 1848 году, в самый разгар бури, которая, однако же, не имеет к ней прямого отношения. Дядя ее отца был принцем, супругом королевы, а также первым министром и главнокомандующим армией.

Те же самые должности занимали и оба его сына, дяди Разоа, еще целых тридцать три года.

Таким образом, Разоа принадлежала к высшей знати: маленькая язычница, которая спокойно жила под защитой двора, его обрядов и развлечений.

Но все же она должна была что-то знать о том ужасном гонении, так как ее дом находился совсем близко от высокого утеса, с которого, когда ей было девять лет, сбросили множество христиан.

Но она была привилегированной прежде всего потому, что невероятным образом как раз в своем доме и в те годы у нее была возможность встретить, того не зная, первого католического священника.

Что было неизвестно жестокой королеве (хотя у нее и были некоторые подозрения), так это то, что ее сын Ракото, который унаследует престол под именем Радамы И, переписывался с самим Папой Пием IX.

События разворачивались таким образом: Ранавалона I всегда поддерживала прекрасные отношения с одним бретонским коммерсантом, который поставлял снаряжение ее войскам. Это был один из немногих иностранцев, кому был разрешен въезд в столицу. При нем находился секретарь, который в действительности был миссионером-иезуитом.

Монах представился ученым, проделав некоторые опыты из физики, — например, запуск монгольфьера, который взлетел на триста метров и затем грациозно опустился прямо на дворец королевы, — и был хорошо принят при дворе.

С наследным принцем, однако, миссионер установил более тесную связь: они обсуждали вопросы религии, но также и необходимость открыть королевство новым веяниям цивилизации.

Дружба зашла так далеко, что принц даже попросил разрешения присутствовать на святой мессе, которую тайно отслужили перед его особой. Было 8 июля 1855 года: впервые Иисус Христос в Святых Дарах явился на той земле.

Письмо Папе, о котором мы упомянули и которое недавно было найдено, датировано следующим годом. Ракото, называя Папу «дорогой Отец» и подписываясь «ваш сын», пишет ему: «Я прошу Бога дать мне справедливое сердце, чтобы привести Мадагаскар к цивилизации, так как я уверен, что только мудрость может доставить мир и благо народа».

Чтобы добиться этой цели, Ракото предпринял попытку государственного переворота в 1857 году. Потерпев поражение, он добился лишь того, что гонение сделалось еще более жестоким. Все иностранцы, в том числе и два-три иезуита, приехавшие инкогнито, были изгнаны из столицы.

Ранавалона умерла в 1861 году после долгого и горького царствования. Тогда Ракото взошел на престол под именем Радамы II и тут же провозгласил свободу вероисповедания.

Он говорил миссионерам: «Я не только позволяю, но и повелеваю и желаю, чтобы вам была предоставлена свобода открыто, со всевозможной ясностью проповедовать религию… Протестанты могут проповедовать все, что желают; что касается меня, то я чувствую себя более склонным к католичеству, но я решил еще какое-то время оставаться нейтральным и посмотреть на обе стороны в сравнении, — так, чтобы лучше проявилась истина…»

Тем временем самое многозначительное событие было сохранено в тайне: как раз в день коронации, когда, согласно древней религии народа мерина, король становился подобным богу, в шесть часов утра Радама II присутствовал на святой мессе, в конце которой миссионер-иезуит благословил корону и возложил ее на голову монарха.

«У меня есть лишь одна мысль, — говорил король миссионеру, — лишь одно желание: чтобы свет истины и цивилизации сиял перед глазами всего моего народа».

Через несколько дней в столицу прибыли и несколько монахинь одной французской конгрегации, чтобы открыть первую католическую школу. Их принял со всеми почестями дядя Разоаманариво, которой тогда было тринадцать лет, и она стала одной из первых девочек, которых вверили монахиням. Действительно, ее семья установила дружеские отношения с миссионером-иезуитом еще тогда, когда все считали его лишь очаровательным и благоразумным секретарем французского коммерсанта. Так что девочка смотрела во все глаза, когда впервые увидела его в одежде священнослужителя.

Она начала изучать катехизис. Когда она узнала о Божьих заповедях, то была полна изумления: до такой степени придворная жизнь была далека от этих предписаний. Во время одного из уроков монахиня услышала ее печальное восклицание: «До сих пор мы всего этого не знали. И мы уже не можем начать жизнь сначала. Но в будущем мы никогда больше