Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вот моя последняя и величайшая скорбь, — пишет в свою очередь Даниэле, — что меня порицают, что на меня доносят Папе. Будут вредом для миссии несколько лет моего отсутствия из Африки, чтобы оправдаться перед безошибочным "Наместником Христа", который всем отец… Но беспокоить и мучить святого старика, который не только дал мне материальную жизнь, но и еще более того — духовную, это уже слишком… Да будет воля Божья. Все предрасположено Богом, который всегда слышит стоны угнетенных и защищает невинность; и мой отец, умирая с раной в сердце, нанесенной клеветой, подозрением и ложью, на подозрении и на лжи… приобретет новый венец на небе, где, надеюсь, скоро мы будем вместе» (П. 13.8.1881 г.). Через два месяца после того, как он написал это письмо, Даниэиле умер еще раньше своего отца, в пятьдесят лет.
До последнего произнося слова оправдания в адрес своих клеветников: он говорил о своей уверенности в их добрых намерениях, о том, что он принимает их в качестве сподвижников, тогда как страдания подавляют его:
«Я нахожусь здесь, на поле боя, готовый потерпеть поражение, ради Иисуса и ради неверных, в каждый момент моей жизни, и тогда как я подавлен и погружен в океан испытаний, которые раздирают мне душу» (П.24.9.1881 г.).
Возможно этот намек на поле боя имеет отношение к свежей новости, которую он первым сообщил в Европу.
Ходят слухи, что «Судан исполнен возмущением из-за так называемого пророка, который утверждает, что он послан Богом освободить Судан от турок и от христианского влияния» (П. 13.8.1881 г.).
Это было начало знаменитой и кровавой «священной войны» Махди, которая вот-вот должна была смести в Центральной Африке все следы христианского присутствия. Комбони по секрету получил новость о первых столкновениях и о первых массовых избиениях правительственных войск.
«Радуйтесь! — заключает он, — Мы раньше попадем в Рай. Слава Иисусу».
Он умер через два месяца, пораженный черной лихорадкой. Вскоре Махди уничтожил все то, что ему удалось создать, и даже его могилу, семнадцать лет продержав в плену оставшихся в живых миссионеров.
Чуть более, чем через сто лет после смерти Комбони, 10 февраля 1993 года на самой большой площади Хартума, предоставленной мусульманскими властями, быть может, с тем, чтобы сделать очевидной и смешной малочисленность суданских христиан, Иоанна Павла II будет приветствовать миллион верующих, которые все еще живут в обстановке гонений. Именно по этому случаю епископы страны выразили Папе желание увидеть канонизированным Комбони, которого они считают отцом в вере.
«Мы, — говорит сегодня епископ Судана, — его мечта, ставшая реальностью».
БЛАЖЕННАЯ ВИКТОРИЯ РАЗОАМАНАРИВО
(1848–1894 гг.)
Не прошло и трех лет после того, как Васко да Гаме, знаменитому португальскому мореплавателю, удалось обогнуть Мыс Доброй Надежды, как 10 августа 1500 года корабли, плывшие на север вдоль берегов Африки, открыли «Большой остров», которому дали имя святого, чья память отмечалась в тот день: «Остров Святого Лаврентия».
Это название, однако же, острову дали напрасно, так как было установлено, что это была та самая сказочная земля, — земля слонов и грифонов, — о которой рассказывал Марко Поло в «Миллионе»: «Со стороны Индии, к югу расположен остров Мадагаскар. Все его жители — сарацины, и управляют ими четверо старейшин, господствующих над всем островом…»
Так за ним и осталось название, подсказанное знаменитым венецианским путешественником в начале четырнадцатого века.
Тем не менее открытие не вызвало большого интереса, так как остров, казалось, не имел крупных ресурсов. Корабли использовали его берега лишь затем, чтобы пополнить запасы воды, риса и мяса. И никто очень-то не заботился даже о возможной проповеди христианства.
Некоторые неловкие попытки были предприняты в начале XVII века, но остров казался непроницаемым по причине его климата и враждебности аборигенов.
Поэтому, за исключением нескольких поселений на побережье, он остался собственностью восемнадцати туземных племен, очень различных между собой, а также многочисленных местных князьков. Среди других племен господствовало племя аборигенов мерина, которые занимали «Верхние Земли» центральной части со столицей Антананариво. Их королевство постепенно распространится на весь остров.
Христианская проповедь Евангелия началась в первые десятилетия XIX века, когда «Лондонскому Миссионерскому Обществу» — протестантской организации — удалось открыть школу в столице королевства Мерина.
Для короля Радамы I не столь важна была христианизация его народа (как раз напротив, было строго запрещено совершение крещения), сколь цивилизация и обучение европейским технологиям ремесел. Он относился благосклонно лишь к широкому проекту школьного обучения высших классов страны.
После смерти короля и через восемь лет после прибытия первых миссионеров школ было уже тридцать семь, и они насчитывали более двух тысяч трехсот учеников с сорока мальгашскими преподавателями.
Тем временем самым решающим итогом деятельности миссионеров стал перевод на мальгашский язык Библии и основание типографии, чтобы обеспечить ее печатание и распространение во многих тысячах экземпляров.
Впрочем, Библией и церковным пением протестантские миссионеры ограничивали всю проповедническую деятельность тех первых лет.
В 1828 году на престол взошла жена Радамы, королева Ранавалона I (1828–1861 гг.), которая в первые годы своего царствования казалась даже более открытой и расположенной к диалогу, чем ее муж. Священнослужителям было разрешено крестить, стали образовываться христианские общины, и Библия начала проникать в культуру народа.
Но все это внезапно прерывается в 1835 году, когда королева предписывает четкое разделение между аспектами цивилизации и христианизации ее народа.
То, что невозможно для миссионеров, ей кажется очевидным и необходимым: «Я признаю всякую мудрость и всякое знание, которые могут быть полезны этой стране… но в том, что касается религиозной практики, крещения, ассоциаций, — то моему народу запрещено в них участвовать как в воскресенье, так и в другие дни недели. Вы, иностранцы, следуйте вашим обычаям…»
Случилось неизбежное. После первоначального воодушевления королева отдала себе отчет в том, что древние традиции, на которых было основано королевство, и эта новая вера, требовавшая радикальных перемен, — непримиримы. Как совместить Евангелие с тем фактом, что мальгашские государи считались живыми божествами, наделенными абсолютной властью над жизнью и смертью? Как не замечать того, что требовательная христианская мораль сметала древние социальные и религиозные структуры королевства, — такие,
