Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как я и говорил — просто дурацкий значок,» — Гедимин покосился на оплавленную перчатку, поморщился и выложил на стол скомканные белые листья какого-то местного растения. Здесь они «шли» вместо пластиковых пакетов, и на них, как сармат помнил, тоже часто рисовали разные значки. Они даже немного просвечивали — можно было, наложив их на бумагу, обводить проступающие контуры…
Листок со знаком огня оставался холодным — сармат выждал пять минут перед контрольным замером и увидел на термометре те же цифры. Что бы ни заставило взрываться камни, на бумагу и белые листья оно, очевидно, не действовало. Гедимин, помяв в оплавленной ладони обрывок со взрывающимся символом, озадаченно хмыкнул и огляделся по сторонам. «Нужны другие материалы…»
Подходящий краситель он искать не стал — просто выскабливал символы резцом, сперва на деревяшках — остатках прокалённого дерева, потом — на подобранных камешках. На столе выстроились ровные ряды образцов — древесина, минералы, металл… Серого камня, на котором рисовали нергоны, Гедимин не нашёл — минерал всё-таки был не из Сфена Земли. Покончив с выплавлением значков на расплющенных каплях рэссены, сармат тяжело вздохнул и взялся за анализатор. «Взрываться ничего не взрывается. Проверим температуру…»
Он хотел выкинуть бесполезные образцы, но, вспомнив о технике безопасности, ссыпал их в пустой мешок и повесил у входа. Несколько секунд он стоял у стола, бессмысленно царапая когтем столешницу, потом со вздохом потянулся за остатками экзотермного сплава. «Пока результат нулевой. Возможно, дело в материале…»
Небольшие металлические фрагменты не обжигали пальцы — только слабо согревали: их температура немногим отличалась от средней внутри шатра. Гедимин начал с символа огня, только в этот раз не чеканил, а чертил — расплющенной палочкой и остатками жёлтого ксенофторида, яркой и довольно въедливой краской. Закончив, он подозрительно сощурился на вкрапления кейека — они вроде бы немного побурели… «Возможно, жёлтый цвет рядом даёт такой эффект,» — подумал сармат, осторожно смыкая вокруг образца «щупы» анализатора. «Фрагмент весь им изрисо… Уран и торий!»
Кусок металла был нагрет до полусотни градусов — пальцы сквозь перчатку уже ощущали тепло, переходящее в жар. «Мать моя колба…» — Гедимин, растерянно качая головой, поднял образец на ладони. Он не остывал, даже брошенный в воду, — жидкость нагрелась, начала согревать стенки контейнера, а фрагмент оставался таким же горячим. «Работает. Снова работает. Простой рисунок…» — сармат оглянулся на мешок с бесполезными образцами. «Ладно, опробуем другой символ…»
Этот значок, похожий, на взгляд Гедимина, на горные пики над ущельем или на вскинутые крылья, на Равнине, видимо, символизировал холод — именно его нанесли на ёмкость с «вечным льдом». Сармат старался в точности воспроизвести его форму, не нарушив пропорций, — знак был слишком уж простым, допускающим множество вариантов… «Кажется, так,» — он в последний раз оглянулся на бочонок с «ледышками» и тронул палочкой металл. Отвести руку он не успел.
Что-то брызнуло из-под пальцев, ударило в лицевой щиток, со звоном посыпалось на колени. Сармат с шипением прижал ушибленную руку к груди, запоздало вскочил и успел заметить, как осыпается с него что-то блестящее. Это была мелкая металлическая крошка — практически рэссеновый песок. Образец раскололся на тысячи фрагментов, оставив на столешнице небольшую вмятину и сеть царапин. Ещё одна, микроскопическая, но очень неприятная, протянулась по лицевому щитку.
— Мать моя колба… — пробормотал сармат, сметая осколки в кювету. Под полог кто-то всунулся, следом раздался писк — стеклянный звон лопающегося металла, похоже, был слышен и снаружи.
— Как это может работать⁈
— Гедимин! — в закачавшийся шатёр заглянул Вепуат. — Жив? Цел? Что было?
— Чтоб я знал, — пробормотал Гедимин, опускаясь на стул и ставя локти на столешницу. Кювета с остатками образца стояла перед глазами — и захочешь, так не забудешь.
— Ты взрывчатый знак начеканил⁈ — Вепуат посмотрел на осколки и ошалело замигал. — И сработало⁈
— Знак льда, — Гедимин резко качнул головой. — А взрывчатый… что-то опасаюсь я его рисовать…
…Длинной палкой орудовать было неудобно, но Гедимин терпел, осторожно направляя «кисть» сквозь защитный купол. Второй соорудили над столом, и над ним навис Вепуат, пристально следя за движениями палочки и проступающими на металле значками. Закончив, Гедимин резко отдёрнул «кисть», оба купола уплотнились до непрозрачности, и сармат замер, в любой момент ожидая взрыва. Но в шатре было тихо.
— Ядро Сатурна… — почти беззвучно выдохнул Вепуат, глядя, как поля растворяются. Он отступил к выходу. Вдоль кожистых «стен» шатра поднялся прозрачный купол. Гедимин покосился на него, резким жестом велел Вепуату залечь и накрыл разрисованную заготовку ладонью.
Ничего не произошло — ни в этот момент, ни тогда, когда сармат сжал образец в кулаке и поднял над столом. Досчитав до двадцати, он с трудом разжал пальцы и с нервной ухмылкой подбросил «железку» на ладони. Металл зазвенел.
— Ничего? — Вепуат, опираясь на локоть, поднял голову, но вставать не спешил. Гедимин покачал головой и снова подбросил заготовку, но ловить не стал. Она со звоном упала на столешницу, подпрыгнула пару раз и замерла.
— Теперь я, — прошептал разведчик, жестами отгоняя Гедимина к выходу. Сармат недовольно сощурился, но отступил. «Зря это он…» — думал Гедимин, осторожно опускаясь на пол, но держа «арктус» наготове. «Ещё скафандр чинить…»
«Железка» зазвенела, и ремонтник вздрогнул.
— И верно, ничего, — Вепуат, озадаченно хмыкнув, повернулся к нему с заготовкой в руке. — Лови!
Гедимин с грохотом врезался в стол. Сверху громко помянули спаривание «мартышек». Сармат, встряхнувшись, поднялся на ноги, осмотрел пострадавшее оборудование (прокалённое дерево держалось прочно — так, откололась пара щепок) и подобрал с подстилки разрисованную заготовку.
— Шёл бы ты с такими шуточками…
