Жизнь с гением. Жена и дочери Льва Толстого - Надежда Геннадьевна Михновец

будет их убрать, а то запылятся. Но надеюсь, что твоя гитара недолго будет лежать в футляре, не так долго, как в тот раз. 〈…〉 Wells страшно беспокоится о Софье Александровне. Так что, пожалуйста, тетка, когда ты будешь писать к нам в Ясную, пиши, что знаешь о С. А., вообще, что ей нужно. Wells ухитрится ей послать»[1286].

С конца августа Александра Львовна была заключена в Новоспасский монастырь. В ноябре Татьяна Львовна ездила в Москву хлопотать за нее и Софью Александровну Стахович (Зосю). 4 января 1921 года Сухотина написала племяннице Соне:

«Дорогая Сонечка, спасибо, дружок мой, за то, что исполнила мою просьбу. А у меня готова уже другая. Узнай теперь имя Джерзинского. Так ли я пишу его фамилию? Это не для тети Саши, а по другому делу.

Посылаю тебе написанное мною письмо к Крыленко. Если ты чувствуешь в себе возможность искренно и горячо сказать за Сашу от себя несколько слов Крыленко, то снеси письмо сама. Это будет лучше. А если ты не чувствуешь в себе желание и возможность сказать убедительно и красноречиво – как ты сумела бы, если бы чувствовала настроение, – то лучше пошли письмо по почте заказным. Если ты понесешь его сама, то переговори с Крыленко о практической стороне: если нельзя вполне освободить ее, то нельзя ли взять на поруки? У меня есть коммунисты, которые за нее поручаются. Или же нельзя ли ее откомандировать в Ясную?..»[1287]

Позднее Татьяне Львовне приходилось в отдельных случаях отказывать просителям. Она хорошо понимала: если будет хлопотать за многочисленных людей, которым грозил небольшой тюремный срок, то скоро исчерпает расположение Калинина и Енукидзе и уже ничего не сможет сделать для осужденных на смертную казнь.

Успокоиться же в связи с происходящим не могла, 19 августа 1924 года написала младшей сестре: «Милая Сашенька 〈…〉 такая гнетущая тоска. Что сказать не могу 〈…〉 Мучает меня та бессмысленная жестокость, которая производится нашим совершенно ослепшим правительством»[1288]. Затем писала об его очередной жертве из их близких знакомых.

Музейный сотрудник В. А. Жданов вспоминал: «Как дочери, ей были открыты двери в правительственных кругах. И не было, пожалуй, случая, чтобы не удовлетворяли ее просьбы. Татьяна Львовна любила повторять: „Это делает не Татьяна, а Львовна“»[1289]. Именно в эти года Татьяна Львовна стала подписываться двойной фамилией: Сухотина-Толстая.

После концлагеря, в начале 1921 года, Александра находилась без содержания под стражей. Получив возможность проживать в московской квартире и продолжая ходить на принудительные работы, она вернулась к многоплановой толстовской деятельности: включилась в работу Товарищества по изучению творений Л. Н. Толстого, решала вопросы, связанные с Ясной Поляной. В первую очередь она обратилась к Калинину. У нее уже был готов план: большой яснополянский дом должен быть освобожден от проживающих в нем и восстановлен в том виде, каким был в момент ухода отца из Ясной Поляны, «леса же с могилой, парк – должны быть объявлены заповедником»[1290]. Калинин ее поддержал и попросил предоставить проект. Воображение Александры Толстой, обсуждавшей его с близкими людьми, рисовало самые широкие перспективы: строительство больниц, школ, народных домов, решение транспортных проблем для разворачивания экскурсионной работы и т. д. В поздней книге «Дочь» А. Л. Толстая точно указала на исходную драматическую коллизию, углублявшуюся в последующие годы ее яснополянской деятельности: «Трудность составления проекта заключалась в том, что надо было сделать его приемлемым для большевиков и не отступить от основных толстовских идей»[1291].

Позднее Александра Львовна напишет: «В то время я еще наивно верила в возможность созидательной работы»[1292]. В конце марта 1921 года она обратилась с письмом в Народный комиссариат земледелия к В. В. Осинскому о необходимости передачи хозяйства Ясной Поляны в ведение Наркомпроса с одновременным учреждением там трудовой коммуны[1293]. В мае Александра Львовна набирала сотрудников в штат. Сергей Сухотин, выпущенный из тюрьмы и находящийся на принудительных работах без содержания под стражей, был принят ею в качестве коменданта Ясной Поляны[1294]; филолог Вениамин Булгаков, родной брат В. Ф. Булгакова, – ответственным за культурно-просветительную работу. 16 мая она с уверенностью пишет старшей сестре Татьяне, что Ясная Поляна со временем станет «единственным в России настоящим культурным уголком и… жизнь там будет в высшей степени интересна и полезна людям»[1295].

10 июня А. Л. Толстая присутствовала на заседании ВЦИК, 13 июня декретом ВЦИК усадьба Ясная Поляна была национализирована. Планировалось, что Ясная Поляна станет крупным культурно-просветительским центром и в ней будет создан музей. Все мероприятия будут находиться в ведении Наркомпроса. Отдельно в декрете оговаривалось: «Поля, огороды, луга, яблочные сады Ясной Поляны обрабатываются последователями Толстого под наблюдением Народного комиссариата земледелия по усовершенствованным методам, с тем чтобы хозяйство являлось опытно-показательным для посетителей Ясной Поляны и крестьян»[1296]. Александра Львовна была назначена хранителем музея-усадьбы.

Она немедленно приступила к работе. Через несколько дней, 22 июня, направила письмо в Коллегию Народного комиссариата продовольствия с просьбой организовать специальный отряд в связи с планируемым фронтом работ: «Во исполнение постановления Президиума ВЦИК 〈…〉 необходимо тотчас же приступить к крупной ремонтной и строительной работе 〈…〉 дома-музея 〈…〉 перекладывать все печи 〈…〉 перестилать полы, вновь построить террасу по точному образцу старой 〈…〉 двери и подоконники, устроить канализацию и водопровод: затем ремонтировать и восстанавливать надворные постройки 〈…〉 построить помещение для ночлега экскурсантов, приезжающих издалека иногда в числе нескольких десятков человек, с чайной и столовой. 〈…〉 Засим будет следовать постройка школы 2-й ступени и художественно-промышленной школы с общежитием, лекционного зала-театра, нового помещения для библиотеки-читальни и т. д.»[1297].

Александре Львовне эта масштабная деятельность была по душе и по плечу. В. Ф. Булгаков по впечатлениям от ее деятельности в первые годы после смерти отца создал портрет, в котором выделил одну из главных особенностей младшей дочери Толстого – она была созидателем: «И еще любила Александра Львовна строиться, организовывать. Купит старый дом, сломает его и возводит на его месте новый, вся в планах и расчетах, готовая чуть ли не сама бревна таскать, как Петр Великий на верфи. Это шло уже от избытка ее энергии»[1298]. С лета Александра Львовна включалась в очень трудную деятельность по ремонту и строительству, по созданию культурного центра в Ясной Поляне.

Однако проблемы были заложены уже в самом декрете: Ясная Поляна (усадьба и дом-музей) были подчинены двум ведомствам: кроме того, узаконивались создание и деятельность толстовской коммуны. Александра Толстая отвечала за все сразу. Быстро