Кого не взяли на небо - Клим Мглин

— Боекомлект — ёк, — отрапортовал Скаидрис.

— Всё хорошее рано или поздно заканчивается,— кивнул ему Монакура Пуу.

— Пушки — это хорошо, — произнёс Хельги, — Но теперь мне просто необходимо ощутить капли дымящейся крови на своём лице.

Он поудобнее перехватил свой скандинавский меч и спрыгнул вниз.

— Здарова, конунг, — юноша отвесил крепкого леща мёртвому Туи, но ярл даже не пошевелился — пятеро викингов продолжали держать нерушимый строй щитов.

— Давай сюда, бро, — махнул он Скаидрису, — Мы всё ж — лучшие воины в Мидгарде.

Лив, вооружённый сапёрной лопаткой, присоединился к другу и его дохлым соплеменникам.

Белёсая груда тел, завалившая косу перед маяком, растянулась, расползлась: обугленные, перемазанные собственной кровью и сажей, небесные небожители поднялись на ноги и ринулись вперёд. Но это были не ангелы. Последние разомкнули шеренги, пропуская вперёд свои гротескные пародии. Те бросились в атаку, размахивая прямыми мечами, изогнутыми ятаганами и узкими кхопишами. Их бледную, прозрачную, как у червей, кожу, прикрывали жалкие лохмотья, пряча ярко выраженные половые признаки. Чудовища обеих полов имели крылья: не ангельские, орлиные, но кожистые, рваные, словно у нетопырей. Мутные бельма закрывали их глаза.

— Что это за чушь? — в хриплом женском голосе, искажённом чудовищным арийским акцентом, дребезжали нотки стальной истерики, — Я это, блять, одна вижу? Я — перекрытая в дрова старая наркоманка, серийная убийца и извращенка, вижу всё это одна, и, тем не менее, лишь единственная из вас всех способна признать: всё происходящее — нелепый сон, или образы посмертия. Скорее всего, мы все умерли, тогда, семь лет назад, а планетаЗемля исчезла, уничтоженная Апокалипсисом. И теперь мы, — кончик датcкого полуторника обвёл кучку нелепых персонажей возле «Леопарда» — пребываем во власти своих мыслеобразов, блуждая по закоулкам Бардо, или же видим всё это, будучи в Аду.

Кривушка растолкала впереди стоящих и, вцепившись в руку, затянутую в кожаную перчатку мечника, принялась трясти красноволосую женщину.

— Отвечай коварная рыжая сука, я знать желаю истину.

Йоля трепыхалась, словно тряпичная кукла, но калеку упорно не замечала.

— А тебе разве не всё равно, mio cuore? — Теофил Рух нежно, но цепко ухватил взбешённую мастера меча и скальпеля, — Не имеет значения, где мы находимся, но я так тебе скажу, любовь моя: сейчас мы собираемся заняться своим любимым делом—мы снова будем убивать, а разве в Аду ты можешь делать то, что нравится? Если мы все и померли семь лет назад, то сейчас наслаждаемся излюбленным занятием в самих райских кущах.

Кончик иглы кольнул кривушку чуть ниже спины; Арманда, приблизив к уху немки ужасающую акулью пасть доверительно произнесла:

— Сейчас всё наладится, страшненькая — ты уж извиняй, что в мышцу — это дабы не размазало перед боем, но зато двойная доза.

— А когда мы утолим жажду крови, — продолжал Его Преосвященство, отдирая Соткен от Госпожи лейтенанта, — К нам всем снизойдёт белый Иисус, и мы исполнимся благодати, постигнув Господа нашего... Так ведь, милая крестница?

Оба косых глаза с надеждой воззрились на полуобритую наголо дурочку.

— Свидетельствую,— кивнула головой Невенка, — Всё так и случится.

— Сомкнуть строй, — бархатный голос Йоли превратился в грозное рычание; нижняя челюсть вытянулась и отвисла, отягощённая отросшими волчьими клыками.

— Одну минутку, милая, — Монакура Пуу протиснулся вперёд; в надвигающуюся молчаливую толпу чудищ, слабо напоминающих ангелов, полетела пара противопехотных гранат.

— Теперь можно и в строй, — удовлетворённо произнёс сержант Волчьего Сквада.

* * *

— Это чё за уроды? — Трабл тыкал пальцем в собственное явленное пророчество, будто в экран телевизора, — Их же целую гору насыпало.

— Будет ещё, — хмуро кивнул головой Люцифер, — Это так называемые праведники — души христиан, мусульман, иудеев, стремившихся при жизни к своему Богу и после смерти обретшие заветный Рай.

— Ебать-колотить, они же просто чудовища, — Элис прикрыла ручкой нарисованный ротик.

— Нам надо спешить, — Кортни с тревогой следила за перемещениями огромного лохматого и голого по пояс мужчины, — Их всех сейчас убьют.

— Не сейчас, — грустно улыбнулся Князь, — И мы не можем прийти на помощь, пока не наступит критический момент: отбирать у Упуаут битву — всё равно, что попытаться забрать у волчицы её сосунка. Однако нам повезло — зрелище, что предстоит нам узреть — воистину потрясающе. Вы когда-нибудь видели, как сражаются и умирают боги?

* * *

— Может всё-таки съебём, мои ненаглядные? — руки Йоргена плотно обвили талии вампиресс-близняшек.

— Этот момент уже случался в моей жизни, — наморщил лоб скальд Хельги, — Мне предлагали так поступить в похожей ситуации, но эти слова произносил кто-то другой. Как это называется в вашем мире?

— Никакое это ни дежавю, бро, — усмехнулся Скаидрис, — И это тебе предлагал я: когда мы умирали в сосновом бору под пулями солдат бундесвера.

— Что общего у лохматого лива-некрофила и не менее лохматого германца с перекошенным ебалом, окромя означенных распущенных волос, — вопросил в пространство Монакура Пуу.

— Плоские шутки? — не угадала Йоля.

— А разве вы все вместе не играли мéтал? Не выступали в составе одной труппы? — не унимался попаданец.

— Группы,— поправила его Флёр, — Ты хотел спросить не играли ли мы в одной и той же банде?

— Угу,— обрадовался Хельги, — В банде? Играли? Да-нет?

— Большинство присутствующих персонажей, — Флёр отёрла рукавом слюни, сочащиеся из ужасной разверстой пасти, — До сего знаменательного момента никогда не встречались.

— Но, тем не менее, — согласилась Соткен, — Нам всем придётся умереть именно здесь и сейчас, и всё из-за этой рыжей суки — нашей так называемой Госпожи.

Кривушка последовала примеру вампирессы — утёрла слюни удовольствия, скопившиеся в уголках рта — двойная доза морфина, вмазанная в задницу, наконец-то накрыла, и накрыла основательно.

— Фрау права, — возразила Арманда, — Нам придётся драться — убежать некуда, — тигриные лапы обвели свинцовые воды вокруг, — К тому же здесь наша горячо любимая праправнучка. Мы же не бросим её тут умирать одну.

— Ты ошибаешься, зубастенькая, — сыпал песочком фараон Джет; неупокоенный приблизился к Флёр, с видимым восхищением разглядывая кривые акульи зубы, — Наши жизненные пути всегда соприкасались в прошлых воплощениях, а сейчас лабиринты кармы превратились в прямые лучи, что сошлись великой звездой в одной точке.

— Я уже не очень хочу