Замок лорда Валентина (сборник) - Роберт Силверберг

Но то, что происходило сейчас, выглядело куда более угрожающим, думал Валентин, и дело не только в том, что о тех случаях известно лишь по архивным делам, а нынешняя беда случилась именно сегодня. Население Маджипура неизмеримо выросло: сейчас оно составляет двадцать миллиардов, в то время как в эпоху Струина народу было раз в шесть меньше, а в годы правления Синьора и вообще горстка. При столь громадном населении, если погибнет сельское хозяйство, непременно наступит голод, да и само государство может потерпеть крах. Валентин отлично понимал, что в отличие от большинства цивилизаций стабильность жизни на Маджипуре в течение стольких тысячелетий основана на чрезвычайном благополучии жизни. Поскольку никому и никогда не приходилось испытывать истинной нужды в чем-либо, существовало почти всеобщее молчаливое согласие по поводу установленного порядка вещей и даже неравенства в обществе. Но стоит только лишить людей уверенности в сытом, безбедном существовании, как все остальное может развалиться за одну ночь.

А все эти его темные сны, видения хаоса и странные предзнаменования — ветряные пауки над Алханроэлем и тому подобное — по капле вливали в его душу ощущение грозной, невообразимой опасности.

— Мой лорд, пришел И-Уулисаан, — доложил Слит. В каюту вошел советник по сельскому хозяйству. Вид у него был неуверенный и смущенный. Он неуклюже пытался изобразить знак Горящей Звезды, как того требовал этикет. Валентин терпеливо мотнул головой и жестом пригласил И-Уулисаана садиться. Показав отмеченную красным зону вдоль ущелья Дюлорн, он спросил:

— Каково значение лусавендры?

И-Уулисаан ответил:

— Велико, мой лорд. Она составляет основу ассимиляции углеводов во всех северных и западных районах Зимроэля.

— А что можно сделать при большой нехватке лусавендры?

— Восполнить запасы продовольствия такими культурами, как стаджа.

— Но стаджа тоже охвачена болезнью!

— Совершенно верно, мой лорд. И милайл, который имеет примерно такую же пищевую ценность, также поражен корневыми долгоносиками — я вам уже говорил об этом. Отсюда следует, что территория Зимроэля на указанном участке окажется зараженной примерно через шесть-девять месяцев…

Кончиком пальца И-Уулисаан обвел на карте широкий кружок, захватывавший Ни-мойю на востоке и Пидруид на западном побережье, а на юге — Велатис.

Валентин прикинул, какова численность населения в этих местах. Миллиарда два с половиной, пожалуй? Он попытался представить два с половиной миллиарда голодных людей, привыкших к изобилию пищи. И если они наводнят Тил-омон, Нарабаль, Пидруид…

— Житницы империи какой-то срок смогут обеспечивать нуждающихся. А тем временем мы постараемся обуздать болезни. Насколько я понимаю, лусавендровая ржавчина уже появлялась лет сто назад, но тогда с ней удалось справиться.

— Лишь за счет чрезвычайных мер, мой лорд. В нескольких провинциях был объявлен карантин. Сжигали целые фермы, а потом еще и снимали верхний слой почвы. Все это обошлось в миллионы реалов.

— Что деньги, если люди голодают? Мы снова сделаем то же самое. Как ты полагаешь, сколько времени потребуется, чтобы выправить ситуацию, если мы незамедлительно начнем действовать в тех районах, где выращивается лусавендра?

И-Уулисаан помолчал немного, машинально потирая пальцами свои странно широкие, заостренные скулы, и наконец сказал:

— Не меньше пяти лет. Скорее даже десять.

— Это невозможно!

— Ржавчина распространяется очень быстро. Пока мы тут беседуем, мой лорд, заразилась, должно быть, тысяча акров. Самое главное — локализовать болезнь, а уже потом — уничтожить.

— А заболевание нийков? Оно распространяется так же быстро?

— Еще быстрее, мой лорд. И кажется, это связано с уменьшением количества стаджи, которая, как правило, растет вместе с нийком.

Валентин посмотрел на переборку каюты и не увидел ничего, кроме серой пустоты.

После продолжительной паузы он обратился к И-Уулисаану:

— Мы справимся, чего бы это ни стоило, и я хочу, И-Уулиса-ан, чтобы ты разработал планы борьбы с каждой из этих болезней. Мне нужно оценить затраты. Можешь это сделать?

— Да, мой лорд.

— Нам необходимо объединить усилия с понтифексом, — обратился Валентин теперь уже к Слиту. — Передай Эрманару, чтобы он срочно установил контакт с министром сельского хозяйства из Лабиринта — пусть выяснит, известно ли им, что происходит в Зимроэле, что они собираются предпринять… ну и так далее.

— Мой лорд, — вмешался в разговор Тунигорн, — я только что разговаривал с Эрманаром. Он уже связался с понтифексом.

— И что?

— В министерстве сельского хозяйства ничего не знают. Собственно говоря, сама должность министра в настоящий момент не занята.

— Не занята? Как это может быть?

Тунигорн невозмутимо ответил:

— Я полагаю, что в силу недееспособности понтифекса Тиевераса многие высокие должности в течение последних нескольких лет остаются вакантными. Это в определенной степени парализует работу понтифексата, мой лорд. Но подробнее об этом вам может рассказать Эрманар, поскольку он является основным связующим звеном с Лабиринтом. Послать за ним?

— Пока не надо, — вяло ответил Валентин. Он вернулся к картам И-Уулисаана и, водя пальцем по Дюлорнскому ущелью, продолжил: — Тут, похоже, положение хуже всего. Но если судить по картам, значительные зоны выращивания лусавендры располагаются еще и на плоскогорье между Тагобаром и северными пределами Пиурифэйна и вот тут, к югу от Ни-мойи до окрестностей Гихорна. Я не ошибаюсь?

— Все верно, мой лорд.

— Поэтому первым делом следует оградить от лусавендро-вой ржавчины именно эти районы, — он смотрел на Слита,

Тунигорна и Делиамбера. — Оповестите герцогов зараженных провинций о том, что прекращается всякое сообщение между зонами распространения заболевания и не затронутыми бедствием провинциями: все границы должны быть тотчас же перекрыты. Если им это не понравится, пусть отправляются на Гору жаловаться Элидату. Да, кстати, сообщите ему обо всем. Неоплаченные торговые счета пока можно переправлять по каналам понтифексата. Пожалуй, Хорнкэста следует предупредить, чтобы он готовился к серьезным скандалам. Далее: в районах выращивания стаджи…

Битый час из уст короналя лился непрерывный поток распоряжений, касавшихся всех насущных и возможных в будущем проблем. Корональ частенько обращался за советом к И-Уулисаану, и у того всегда находилось какое-нибудь дельное предложение. У Валентина мелькнула мысль, что в этом человеке есть нечто непонятное и отталкивающее, какие-то отстраненность и холодность, даже надменность; впрочем, он прекрасно разбирался в сельском хозяйстве Зимроэля, и то, что он появился в Алаизоре как раз перед отплытием королевского флагмана в направлении Зимроэля, казалось подарком судьбы.

И все же после окончания совещания в душе у Валентина сохранилось смутное ощущение тщетности всех усилий. Он отдал десятки приказов, разослал во все концы послания, предпринял твердые и решительные действия для сдерживания и уничтожения заболеваний, но тем не менее по-прежнему остался простым смертным в маленькой каюте небольшого судна, несущегося по волнам безбрежного моря, пылинкой в необъятном мире. А тем временем невидимые организмы разносят болезнь и смерть по тысячам акров плодородных угодий, и перед несокрушимостью поступи этих роковых сил все его приказы бессильны. Он вновь впал в состояние безнадежной подавленности, столь не свойственной его истинному характеру. «Может быть, во мне самом сидит какая-то болезнь? — подумал он. — Может быть, я сам поражен недугом, который лишает меня надежд, радости и жизненных сил, и я обречен закончить дни свои в жалкой безысходности?»

Он закрыл глаза. И снова перед его мысленным взором возник образ из его видения в Лабиринте, образ, который как будто неотступно преследовал его: огромные разломы на твердом основании мироздания, вздымающиеся и сталкивающиеся друг с другом гигантские куски земли и скал. А посреди безумия природы — он сам, отчаянно пытающийся удержать мир. Но безуспешно, безрезультатно, безнадежно.

«Не наложено ли на меня некое проклятие? — мелькнула у него мысль. — Почему из сотен сменявших друг друга короналей именно я избран присутствовать при крушении нашего мира?»

Он заглянул к себе в душу и не обнаружил там потаенных грехов, за которые Божество могло бы обрушить кару на него самого и на Маджипур. Он не домогался трона; он не злоумышлял против своего брата; он никогда не использовал во вред власть, полученную неожиданно для себя; он не…

Он не…

Он не…

Валентин сердито тряхнул головой. Что за глупая, напрасная трата душевных сил! У земледельцев возникли некоторые совпавшие по времени трудности, а ему приснилось несколько нехороших снов: просто нелепо возводить все это до уровня ужасного катаклизма вселенских масштабов. Со временем все уладится. Болезни растений будут побеждены. Его правление не забудется в истории не только из-за омрачавших его бедствий, но и благодаря гармонии, равновесию и радости. Ты хороший король, сказал он себе. У тебя нет причин сомневаться в себе.