Замок лорда Валентина (сборник) - Роберт Силверберг

— В год смерти вашего брата лорда Вориакса, мой лорд.

— А до того?

Губы у нее задрожали.

— Не помню. Может быть, лет за десять до его гибели или за пятнадцать.

— Не в тот ли год, случайно, когда умер лорд Малибор?

— Мой лорд… простите меня…

— Вам не за что извиняться, — спокойно сказал Валентин. Он отошел от остальных и встал в стороне, разглядывая выжженные пятна на изуродованной лужайке. В Лабиринте, подумал он, короналя за праздничным столом терзали темные видения. На Зимроэле болезни уничтожают урожай. На Алханроэль, суля неведомые беды, налетели ветряные пауки. А когда я во сне призвал свою мать, то увидел незнакомое лицо. Разве не ясен общий смысл всего происходящего? Да. Ясен как день.

— Слит! — окликнул он.

— Да, ваша светлость?

— Разыщи Эйзенхарта и распорядись, чтобы он готовил флот. Мы отплываем, и как можно скорее.

— На Зимроэль, мой лорд?

— Сначала на Остров — мне необходимо пообщаться с Повелительницей Снов. А потом на Зимроэль.

— Валентин! — Карабелла пристально смотрела на короналя; в ее глазах застыло странное выражение, по лицу разлилась бледность. Сейчас она больше походила на ребенка — испуганного малыша, чью душу унес в ночь Король Снов. — Какое зло поразило наш мир, мой лорд? — спросила она еле слышно. — Что будет с нами, мой лорд? Скажи мне: что будет с нами?

Часть 2. Книга водяных королей

Глава 1

— Твое задание — добраться до Эртсуд-Гранда, — сказал ему наставник, — Маршрут пролегает по открытой местности к югу от дороги на Пинитор. Оружие — дубинка и кинжал. На пути тебя подстерегают семь хищников: вурхейн, малорн, зейль, кассай, мин-моллитор, вейхант и зитун. Они опасны, и если ты позволишь застать себя врасплох, тебе не поздоровится.

Хиссун прятался за неохватным стволом газана, настолько узловатым и искривленным, что ему спокойно можно было дать десять тысяч лет, и, выглядывая из-за дерева, изучал протянувшуюся внизу длинную и узкую долину. Полная тишина. Он не видел ни своих соучеников, ни хищников.

Шел третий день охоты, а ему оставалось пройти еще двенадцать миль. Местность, по которой он двигался, кого угодно могла привести в уныние: лишенный всякой растительности склон, усеянный гранитными обломками. Вполне возможно, что стоит ему только ступить на этот склон, как тут же начнется оползень, который потащит его за собой вниз, на усеянное камнями глубокое дно долины. Хотя задания были всего-навсего учебными, он знал, что в случае оплошности наверняка погибнет.

Но мысль о том, чтобы вернуться назад тем же путем и попробовать спуститься где-нибудь в другом месте, была еще менее привлекательной. Снова пробираться узким уступом по тропинке, что извивается и петляет по отвесной стене утеса, когда перед тобой пропасть глубиной в триста футов, в которую можно свалиться после любого неверного шага; ползти под этими гнусными выступами, уткнувшись носом в землю, в то время как над твоим затылком остается не больше половины фута свободного пространства, — нет уж, увольте. Лучше довериться каменному полю впереди, чем пытаться повернуть назад. Кроме того, где-то там все еще рыщет вурхейн — один из семи хищников. Счастливо избежав серповидных клыков и огромных загнутых когтей, Хиссун не испытывал особого желания сталкиваться со зверем во второй раз.

Используя дубинку в качестве посоха, он осторожно ступил на каменистое поле.

На таком удалении от вершины Замковой горы, гораздо ниже слоя облаков, постоянно окутывавшего огромную гору где-то на середине ее высоты, яркое солнце палило нещадно. Отражаясь от вкраплений на разбросанных по склону огромных кусках гранита, его ослепительные лучи били прямо в глаза.

Хиссун осторожно поставил ногу, подался вперед и нащупал камень, способный выдержать его вес. Потом сделал еще шаг… и еще… Несколько больших обломков сорвались со своих мест и полетели кувыркаясь, переворачиваясь и подскакивая вниз по склону, сверкая как маленькие зеркальца.

Пока вроде бы весь склон обрушиваться не собирается. Хиссун продолжал путь. После вчерашнего перехода через высокий, продуваемый ветрами перевал икры и колени нестерпимо болели, и спускаться было очень тяжело. Ремни заплечного мешка врезались в тело. Хотелось пить, а голова слегка побаливала: воздух на этом участке Замковой горы был разреженным. Временами Хиссун страстно желал вновь оказаться в Замке и корпеть там над учебниками конституционного права и древней истории, изучать которые он был обречен в течение последних шести месяцев. Он не смог удержаться от улыбки при мысли о том, как в самые тяжкие дни учебы тоскливо считал дни до того момента, когда его освободят от книг и он отправится навстречу приключениям, чтобы пройти испытание на выживание. Теперь же, напротив, дни, проведенные в библиотеке Замка, представлялись не столь уж и тягостными, а поход казался чрезмерно утомительным экзаменом.

Он поднял голову. Такое впечатление, что солнце занимает полнеба. Он прикрыл глаза ладонью.

Прошел почти год с тех пор, как Хиссун покинул Лабиринт, но он так и не привык к висящему в небе огненному шару, к прикосновению его жарких лучей. Иногда он наслаждался непривычным теплом — присущая всем обитателям Лабиринта бледность давно уже сменилась густым золотистым загаром, — но солнце по-прежнему страшило его, бывали моменты, когда ему хотелось спрятаться, зарыться на тысячу футов под землю — туда, куда не проникает солнечный свет.

«Идиот! Дурачина! Солнце — не враг тебе! Вперед! Вперед!»

Далеко на западе, у самого горизонта, он увидел черные башни Эртсуд-Гранда. А скопление серых теней с другой стороны — это Гоикмар, из которого он отправился в путь. По его расчетам, он прошел не больше двадцати миль — сквозь жару и жажду, через пылевые озера и древние моря из пепла, вниз по закручивающимся спиралью фумаролам, по полям звенящей металлической лавы. Он сумел отделаться от кассая, зверя с подергивающимися усами и белыми глазами-тарелками, что преследовал его чуть ли не полдня. Прибегнув к древнему приему, он одурачил вурхейна: заставил его идти на запах сброшенной туники, а сам воспользовался тропой, слишком узкой для столь крупного зверя. Оставалось пять хищников. Малорн, зейль, вейхант, мин-моллитор, зитун.

Странные названия. Странные, неизвестно откуда взявшиеся животные. Возможно, это искусственно выведенные создания вроде шакунов, порождения забытых колдовских наук древности. Но зачем было создавать таких чудовищ? Зачем понадобилось выпускать их на свободу на Замковой горе? Только для испытания и закалки молодого поколения знати? Хиссун попытался представить, что будет, если вдруг из этого каменного крошева появится вейхант и неожиданно бросится на него: «Если ты позволишь застать себя врасплох, тебе не поздоровится. Да, не поздоровится». Но способны ли они его убить? В чем смысл этого испытания? Отшлифовать навыки выживания у юных кандидатов в рыцари или избавиться от непригодных? Насколько знал Хиссун, одновременно с ним по тридцатимильной зоне полигона пробирались примерно три десятка молодых людей. Сколько из них достигнет Эртсуд-Гранда?

Он-то уж, во всяком случае, дойдет. В этом Хиссун не сомневался.

Осторожно проверяя дубинкой устойчивость камней, он спускался вниз по гранитному склону. На полпути произошла первая неприятность: огромная, надежная на вид треугольная плита вдруг покачнулась, едва он слегка наступил на нее левой ногой. В течение какого-то мгновения он отчаянно пытался сохранить равновесие, балансируя и размахивая руками, а потом начал падать вперед. Дубинка выскочила из его руки, а когда он споткнулся, вызвав небольшой камнепад, правая нога провалилась до бедра в расщелину между двумя острыми как бритва огромными плитами.

Он цеплялся за что попало и сумел-таки удержаться. Камни под ним оставались неподвижными. Но вся нога горела, ощущение жжения было нестерпимым. Сломана? Разрыв связок? Растяжение мышц? Он начал медленно вытаскивать ногу. Штанина располосована от бедра до икры, из глубокого пореза обильно течет кровь. Но, кажется, ничего серьезного не произошло, и эта рана, а также дрожь в паху назавтра дадут о себе знать лишь легкой хромотой. Подобрав дубинку, он осторожно продолжил путь.

Поверхность склона постепенно стала иной: огромные обломки плит сменились мелким щебнем, который так и норовил выскользнуть из-под ног. Хиссун приспособился идти медленной скользящей походкой, поворачивая ступни боком и раздвигая гравий перед собой. Боль в поврежденной ноге заставляла его стискивать зубы, но теперь он шагал достаточно уверенно, и впереди уже виднелось дно склона.

Он дважды оступился на щебне. В первый раз он проскользил лишь несколько футов, во второй же проехал ярдов десять вниз по склону, удержавшись от падения до самого низа лишь тем, что уперся в щебенку ногами и зарылся ступнями на шесть-семь дюймов в глубину, одновременно отчаянно пытаясь ухватиться за что-либо руками.