Тебе держать ответ - Юлия Остапенко

О чём печётся Адриан Эвентри? Да всё о том же. Сперва — мой клан, затем — боги, затем — конунг, затем — я. Это было то, чему научили Адриана Эвентри, то, что вложили в него. То, что богиня Янона Неистовая из него вынула и, дунув, разметала, будто пёрышки отцветающего одуванчика. Было — и нет.

Лорд Флейн подался вперёд, опираясь на клюку так сильно, что она тихо треснула. Его вечно прищуренные глаза раскрылись так широко, что Эд увидел их — желтоватый белок и выцветшую, почти белую радужку.

— Зачем тебе Сотелсхейм? Скажи мне, сынок.

— Если и скажу, вы всё равно не поверите.

Лорд Флейн откинулся назад и покачал головой.

— Твой юный брат, этот монашек, и Блейданс — они знали, что ты собираешься сделать?

«Ты убил бы их? — спросил его Бертран этим вечером, когда кончился тинг. — Адриан, ты действительно собирался их убить?» Виго Блейданс стоял в стороне и смотрел на Эда, и в глазах его был тот же вопрос.

Он не сказал им, что собирается сделать. Вооружить слуг велел якобы из простой предосторожности на случай вероломства; о том, что часть чужих людей перекуплены, ни Виго, ни Бертран не знали. Эд затянулся трубкой и выдохнул медленно, протяжно, так, словно с дымом из него могла выйти вся отрава, которой он был пропитан многие годы. «Нет, — ответил он им. — Конечно, нет». Они не знали, что в своей жизни он делал нечто худшее. Потому они поверили. Им было удобно верить. Это очищало их совесть.

— Не знали, — не дождавшись ответа, утвердительно проговорил лорд Флейн. — И однако же ты их заставил себе верить. Тебе говорили, что от тебя исходит что-то?.. Трудно сказать… — он пошамкал. — Ох, я стар, мальчик, совсем стар, всё как есть повылетало из головы… Что-то мне дует, будь добр, прикрой окно.

Эд подчинился, внимательно следя за стариком краем глаза. Он знал: тому достанет вертлявости швырнуть стилет в спину мальчишки, загнавшего его в угол.

Но Флейн ничего не сделал, только кашлял и ёжился, кутаясь в подбитый белкой плащ, пока Эд возился со ставнями. Отдышавшись, спросил:

— Если ты действительно не будешь облагать нас данью, то как ты собираешься держать нас в руках?

Эд опустил щеколду на ставнях, прежде чем ответить. Потом сказал:

— Никак. Я думаю, раз пойдя за мной, потом вы будете и дальше мне верить. Я знаю это.

«И я готов сказать вам, откуда это знаю — только спросите», — мысленно добавил он, чувствуя, что и впрямь готов рассказать старому Флейну о мальчике, который в ответе за всё. И это чувство наполняло его — уже в который раз! — знакомым, нетерпеливым, отчаянным ожиданием. Только спросите, мой лорд… Только спросите.

Но он не спросил. Никто никогда не спрашивал.

— Все вы, Эвентри, сумасшедшие, — проворчал лорд Флейн. — Один Ричард был человек как человек, и того порубили ни за что. Ты отдашь мне Кьелд, когда мы его возьмём?

— Отдам.

— Мне нравится наглость, с которой ты обещаешь то, чем пока ещё не владеешь. Хорошо. Ты получишь мои копья. И копья остальных тоже, если у тебя хватит ума поговорить с ними, как со мной, до зари.

— Раньше, чем они успеют поговорить друг с другом? — улыбнулся Эд, и лорд Флейн, хихикнув, стукнул клюкой по каменной плитке пола. Эд смотрел на него со странной смесью отвращения и симпатии. Он был рад, очень рад, что ему не пришлось убивать этого старика.

— А за твою смекалку, — сказал лорд Флейн, вновь прикрывая глаза, — вот тебе, лорд Эвентри, мой подарок. У твоего брата Анастаса была незаконная жена. Она родила ему дочь. Мы с Кордариолом в то время почли за верный шаг скрыть это — из сострадания к твоему клану. Мать умерла в родах, а девочку отправили послушницей в Скортиарский монастырь Гвидре. Её зовут Тэсса.

Наутро гонцы от каждого из свободных кланов разлетелись из Эвентри по всему Бертану. Самый быстрый из них, не зная ни минуты отдыха, мчался к Сотелсхейму. С собой у него было два письма. Одно — местре Адель, монахине-гвидреанке, которая в это самое время прибыла в город для тайной встречи с Шионом, одним из трёх верховных жрецов Анклава. Другое было адресовано вдове Северине из аптеки «Красная змея». Оно было очень коротким. В нём говорилось: «Собери всё, что тебе дорого, найми телохранителя и уходи из города. Сделай это для меня. Эд».

2

Одиннадцатого дня третьего весеннего месяца Грегор Фосиган, звавший себя великим конунгом, стоял на стене Тысячебашенного города, который за последние сорок лет привык считать своим, и смотрел вниз, на тех, кто пришёл, чтобы отобрать у него этот город. Стоящие рядом воины косились на него и перешёптывались — как казалось лорду Грегору, не слишком благоговейно, — но те, внизу, не знали, что он там. Он нарочно надел неприметные, простые одежды без цветов своего клана. Правда, подбитый соболями плащ всё-таки накинул — весна в этом году задерживалась, и наверху, на стене, северный ветер пронизывал до костей. Ох и ныли же в эти дни кости Грегора Фосигана, старые его кости, которые давали о себе знать осенью и по весне всё чаще с каждым годом, немилосердно напоминая о том, о чём он так упорно пытался не думать.

Впрочем, дело было не в костях. И даже не в том, что люди, окружавшие его сейчас, почитали малодушием и слабостью — он знал это наверняка, его шпионы были столь же ловки, как и сорок лет назад, когда он сам впервые вошёл в Золотые сотелсхеймские ворота. Теперь они были на запоре, уже вторую неделю, и рыночная площадь перед ними, видимая с того места на стене, где стоял сейчас конунг, вымерла и опустела. Некому торговать — город заперт.

И запер его тот самый мальчишка, которого лорд Грегор собственноручно вышвырнул вон. Опрометчивость, достойная или глупого юнца, или старого дурака.

Он снова и снова обводил взглядом армию, вставшую лагерем у самых стен, на расстоянии полёта стрелы. Их были тысячи. Когда ещё прошлой осенью лорду Фосигану донесли, что клан Эвентри снова собирает на севере армию свободных бондов, он едва обратил на это внимание. Эвентри всегда были буйными не в меру, один только бедняга Ричард выгодно отличался от своей беспокойной родни — чем конунг в своё время и воспользовался, приведя его клан под свою руку. В то время он был уверен, что лорд Уильям, отец Ричарда, был последним в своём роде. Не ветвь, но ствол — а коли ствол засох, всему дереву пропасть. Так и случилось. Так должно было случиться. Лорд Грегор был удивлён, озадачен, даже обеспокоен, когда Анастас Эвентри как-то сумел соблазнить свободные кланы на войну против Одвелла, которого считал виной всех своих несчастий. Фосиган наблюдал за этим из далёкого, защищённого, сытого Сотелсхейма, как наблюдает игрок за схваткой бойцовских петухов, им же выпущенных на ринг. В этой драке Фосиган ставил на бело-лиловое. Чтобы после, как водится, зарезать и съесть петуха-победителя.