Багаев лог - Валерий Андреевич Москвитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кроме Юхнова, следует привлечь к уголовной ответственности и тех, кто дал ложные показания, и тех, кто не принял своевременных мер к оказанию пострадавшему помощи, — заключил прокурор.
На дороге
— Прошу встать, суд идет, — произносит секретарь.
Несмотря на то что заседание выездной сессии областного суда проходит в самом просторном помещении поселка — клубе лесозаготовителей, в зале тесно.
На скамье подсудимых — двое. Мужчина и женщина. Он средних лет, высокий, полный, с могучими покатыми плечами. На людей старается не смотреть, но временами, когда поднимает свои маленькие заплывшие жиром глазки от пола, его взгляд сверкает ненавистью и страхом. Она — небольшая сухонькая старушка в черной шали. Поминутно подносит к глазам платок. Во взгляде глубокая скорбь и тоска.
Что привело этих двух людей на скамью подсудимых, какой веревочкой они связаны, что между ними общего? На все эти вопросы должен ответить суд.
В зале тишина. Судебное следствие восстанавливает путь, по которому шел каждый из подсудимых.
...Несчастье произошло в один из летних вечеров, в субботу. На улице было еще светло. Дежурный по райотделу милиции капитан Толстиков собирался сходить поужинать и давал наставления своему помощнику — молоденькому сержанту, который на определенное время должен был остаться в отделении один. Вдруг за окнами послышался конский топот, и у райотдела остановился всадник на взмыленном коне. «Пропал мой ужин», — подумал капитан.
Через секунду хлопнула входная дверь, и на пороге появился запыхавшийся мужчина. Дежурный узнал дорожного мастера ближайшего к городу леспромхоза Павла Чернышева.
— Нашего бухгалтера Соколова и его жену лесовозом задавило, — выкрикнул мастер.
— Позвони в «скорую», вызови автоинспектора и следователя, а я поехал на место, — коротко скомандовал Толстиков сержанту.
Девять километров милицейский «газик» преодолел за семь минут и, взвизгнув тормозами, остановился метрах в двадцати от места происшествия. Толстиков и Чернышев вышли из него и направились к пострадавшим. Соколов был мертв. У его жены оказался рассечен лоб, но тем не менее она твердо стояла на ногах. Здесь же, на месте, капитан стал выяснять, как все случилось.
...Когда Чернышев верхом на лошади проезжал по мосту, перекинутому через мелководную речушку, он увидел, что с горы навстречу ему на большой скорости мчится груженный лесом «МАЗ». Прижавшись с конем к перилам моста, Чернышев переждал, пока автомашина пройдет мимо. В кабине сидел один из лучших шоферов леспромхоза Семен Усик, который обычно выполнял ежемесячную норму не меньше чем на двести процентов. Съезжая с моста, «Маз» подпрыгнул, как на трамплине. «Во дает», — с восхищением подумал Чернышев, глядя вслед скрывшемуся в клубах пыли автомобилю. Он не спеша переехал через мост, слез с лошади и повел ее к реке напоить. Потом, подтянув подпруги, одним махом вскочил в седло и поехал в гору. Взобравшись наверх, дорожный мастер замер, не веря своим глазам. Ему стало все ясно, тем более что лежавшая на земле Соколова сквозь стоны повторяла: «Машина, машина»...
Чернышев еще не закончил свой рассказ, как со стороны города подъехали на мотоцикле автоинспектор и следователь милиции Позолотин, а вслед за ними пришла машина неотложной помощи.
Майор Кузнецов стоял у раскрытого окна, пуская на улицу кольца дыма. Он всегда приходил на работу рано. Выложив дела из сейфа на стол, он задумчиво ходил по кабинету, подолгу смотрел в окно, хотя на улице ничего не менялось, и думал. О чем он думал, старый чекист? Может, о том времени, когда семнадцатилетним парнишкой по направлению комсомола пришел работать в уголовный розыск; может, о будущем, в котором, как ему виделось, преступления совсем исчезнут, а может, о текущих делах.
Молодой следователь — выпускник школы милиции лейтенант Позолотин уже знал привычку начальника следственного отделения приходить на работу рано утром и в этот день сам пришел пораньше, чтобы услышать мнение начальника о расследованном деле.
— Заходи, заходи, — пригласил майор, когда Позолотин заглянул к нему в кабинет. — Закончил, говоришь?
— Закончить-то закончил, Иван Иванович, но шофер Усик стоит на своем: не виновен! — и Позолотин подал Кузнецову ставший уже пухлым том под номером 288.
Майор углубился в чтение, а Позолотин, примостившись на краешке стула, с нетерпением наблюдал за ним.
Доказательств в деле было достаточно, но все же лейтенант чувствовал какую-то неуверенность. Смущало его поведение обвиняемого. В самом начале расследования Усик держался очень спокойно. Он признал, что в установленное следствием время ехал через мост с грузом леса, видел Чернышева верхом на лошади, но супругов Соколовых не встречал, и вообще по дороге от лесосеки до моста пешеходы ему не попадались. Он не удивился заключению криминалистической экспертизы, установившей идентичность слепков с тех следов колес автомобиля, которые были обнаружены на месте происшествия, и с колес прицепа его «МАЗа».
— Я ж не отказываюсь, — сказал он. — Ехал там.
Не удивился он и заключению биологической экспертизы, исследовавшей следы крови на стойке прицепа и установившей их сходство по группе с кровью погибшего.
— Это моя кровь, — пояснил Усик. — Заматывал при погрузке трос и поранил руку. (Дополнительным исследованием было установлено, что у Усика кровь тоже второй группы.)
Он удивился только тогда, когда жена погибшего показала, что она ясно видела за рулем машины, сбившей прицепом ее мужа и отбросившей ее в сторону, именно его, шофера Усика.
Позолотин обратил внимание на то, насколько неподдельным было удивление шофера. На очной ставке с Соколовой он чуть не плакал. Все опрошенные работники леспромхоза и соседи обвиняемого характеризовали его как исключительно честного человека. Но улики выглядели вескими, и их было достаточно. И все же, когда Позолотин вспоминал поведение Усика на допросах, его прямой взгляд, его манеру мять грубыми рабочими руками замасленную кепку, его искренние и горячие просьбы: «Разберитесь, гражданин следователь», — то начинал мучиться сомнениями. Ему казалось, будто он что-то не доделал. Но что?
Майор закончил читать, откинулся на спинку стула и несколько минут молчал. Затем снова начал листать дело и остановился на заключении судебно-медицинской экспертизы.
— «...Прижизненная травма, возникшая в результате сильного удара тупым твердым предметом, каким может являться выступающая часть автомобиля...» — вслух прочел он и задумчиво
