Солдаты эры Водолея - Дмитрий Агалаков

Александр оживленно кивнул. Как тут забудешь! Бледное лицо, пылающие глаза. Жар, с которым мальчишка читал «Илиаду», тронул бы и камень! Проникновенный голос!..

— Так вот, — продолжал Константин Борей, — ты отправишься в Константинополь и будешь охранять его как зеницу ока. Более того, ты возьмешь себе в помощь самых надежных и опытных воинов.

— Чем же этот Дионисий заслужил такую честь? — Александр снисходительно улыбнулся. — Патрицию охранять простолюдина?

— Его жизнь бесценна, — со всей серьезностью проговорил царедворец. — Рождения этого юноши дожидался не только я, но и наши враги. Дионисия хотят выкрасть и увезти из Византии туда, откуда ему уже не будет возврата. Пятнадцать лет назад, когда ты был еще отроком, Византию наводнили западные рыцари. С их помощью император Исаак Ангел[2], ныне ослепленный, решал свою политику. Тогда в Константинополе впервые и появился герцог Вествольф со своей ведьмой. Они рыскали в поисках ребенка — малыша Дионисия. Косая ведьма уже тогда почуяла, что он появился на свет. Но потом рыцарям Конрада Монферратского[3] пришлось убраться из столицы — убрались и эти двое. Но они вернутся, я знаю это, обязательно вернутся за ним!

Константин Борей подошел к бойнице. Его примеру последовал и Александр — оперся о горячий камень крепостной стены. Его золоченые браслеты воина и перстни сейчас ярко сверкали на солнце.

— Поэтому ты, доблестный патриций, будешь охранять Дионисия как самое драгоценное сокровище в мире, — договорил Константин Борей. — Ты понял меня?

— Я сделаю все, как вы говорите, учитель, — ответил Александр.

Он заглянул вниз — там открывалась морская бухта. Ладьи и галеры с опущенными парусами стояли в порту. А дальше расстилалась земля: зеленые оливковые рощи и сады. Невероятный покой был вокруг. Тот покой, что приходит перед бурей, перед грозой…

— А теперь идем, я угощу тебя на славу перед дорогой, — сказал вельможа. — Ты отправишься уже сегодня, чтобы через сутки стать щитом Дионисия.

6

— Чему ты улыбаешься, мой мальчик? — в разгар трапезы спросил Константин Борей. Он хитро прищурил глаза. — Впрочем, я догадаюсь и сам… Но кто же она была — венецианка? Римлянка? Или аквитанка? Ты странствовал долго!..

«Она византийка, учитель, прекрасная византийка! — опустив глаза, горячо сказал про себя Александр. — И скоро я увижу ее!..»

Как рад он был возвращению в Константинополь! Все это время он вспоминал зеленые глаза Фламинии, ее губы, прекрасное тело. Эта женщина была гетерой, но, уезжая, он щедро одарил ее вперед, и она обещала ждать его! Ждать и любить только его!..

Дверь в залу открылась, и вбежала кареглазая девочка лет десяти, с длинными, распущенными по плечам темными волосами. В расшитой пурпуром и золотыми нитями столе до пят, с рукавами такими длинными, что они почти закрывали ее пальцы, девочка казалась трогательной и особенно беззащитной.

— Дядя Александр! — громко, захлебнувшись от восторга, закричала она.

Пробежав залу, с разбегу прыгнула и оказалась в его объятиях — гость едва успел встать из-за стола.

— О, нежнейший из цветков! — Александр поцеловал девочку в обе щеки, сел, усадил ее на колени. — Моя юная зорька…

— Почему первым делом вы пожаловали не ко мне, мой господин? — требовательно спросила девочка.

Александр, в плену крепко обвивших его рук, вздохнул:

— Моя вина, Таис!

— И как вы ее собираетесь искупать, эту вашу вину?

— Думаю, подарком, — ответил он. — Как на счет золотой диадемы, творения рук итальянских мастеров? Прекрасная Артемида могла бы позавидовать такому подарку!

— Посмотрим.

Константин Борей не мог сдержать улыбки, глядя на них. Александр полез в кожаную сумку у пояса, достал обещанный сюрприз.

— Какая прелесть! — воскликнула девочка, выхватила диадему из рук Александра, чмокнула его в щеку и подбежала к медному зеркалу.

— Она ждала тебя еще сильнее меня! — тихо проговорил Константин Борей. — Только о тебе и говорила!

— Таис — прелесть, — улыбнулся Александр. — Венец божественного творения, воистину так!

— Она вырастит красавицей, как ее мать, — откликнулся вельможа.

Пока девочка примеряла диадему, расплескивая столу, поворачивалась перед зеркалом, гримасничала, оба мужчины не могли отвести от нее глаз. Александр со всей нежностью любил и жалел эту девочку: мать Таис умерла во время родов, отец, полководец, погиб, воюя с турками в Анатолии. Константин Борей, родной дядя, заменил ей обоих.

— Моя госпожа, — обратился к девочке Александр, — пойдете меня провожать?

От неожиданности она обернулась:

— Так скоро? — Девочка погрустнела. — А вы обещали, что расскажете о злых немцах и хитрых венецианцах. И о том, как эти венецианцы помещаются на своих островах и плавают друг к другу на лодках…

— Александру необходимо сегодня же отбыть в Константинополь, моя девочка. Но он обязательно приедет к нам в самое скорое время.

— Дайте слово, мой господин, — попросила Таис.

— Слово патриция, — твердо сказал Александр. — И вашего искреннего друга.

— Тогда ладно. — Девочка вздохнула совсем по-взрослому. — Но, помните: вы разбиваете мое сердце!

Попутчики Александра, уже на лошадях, дожидались своего предводителя за крепостной стеной. Среди них выделялся мощью друг и телохранитель молодого патриция — воин Аристарх по прозвищу Медведь.

Александр готов был забраться в седло, когда Константин Борей перехватил его руку и увлек в сторону.

— Ты всегда верил мне, как родному отцу, — негромко проговорил царедворец. — Так вот, внимай моим словам так, как если бы я поверял тебе первую из всех существующих тайн на земле. Дионисий открыл мне свои видения, в которых он всякий раз был одним и тем же мальчишкой, но не самим собой — другим. Сидя на холме, в неведомой ему земле, тот мальчишка видел на бескрайнем поле Сражение. Он знал, что перед ним — Великая битва. Два войска дрались друг с другом. Каждый раз эта битва представала ему обрывками. И он собирал всю картину по крупицам. Понимаешь, взмахи мечей, полет стрел. Все это проносилось одним вихрем. Последнее видение Дионисия было особенным. Когда вихрь битвы улегся, поле оказалось пустым. Но что-то сверкало на нем…

— Что же это было, учитель? — спросил Александр, сердце которого сейчас билось особенно часто.

— Дионисий сказал, что это было оружие — Меч. И еще он сказал: тот мальчишка, свидетель Великой битвы, не был его фантазией. Он существовал на самом деле. А значит, существовало и Оружие…