И опять Пожарский 2 - Андрей Готлибович Шопперт

Событие двадцать седьмое

Пётр Пожарский продолжал заниматься стеклом, он учил несколько человек выдувать разные вазы и салатницы, они даже попробовали выдуть бутылку с помощью деревянной полуформы. Бутылку получили, но это было не то. Нужен был стандартный размер, а для этого нужна железная матрица из двух половинок. А вот чтобы изготовить матрицу, нужен токарный станок. Станок-то сделали, но резцы к нему забыли. Пока же кузнецы отковали по его размерам бутылку и загнули вокруг неё две пластины. Заготовка для матрицы сделана, осталось только обработать. Попробовали вручную разными наждаками, но нет. Качество не то.

Резец делали из стали. Это Пожарский из своего прошлого помнил. А как эту специальную твёрдую сталь получить. Ведь она сама должна точить железо. Про твёрдость стали, как обычный человек из 21 века, Пётр знал, что 45 сталь прочнее 25, и что цифра это содержание углерода в стали. Неужели 45 процентов? Не может быть. Там, какие ни будь доли процентов. Наверное, 0,45 процента. Ещё бывший генерал помнил, что сталь это сплав железа с углеродом, а чугун – это сплав железа, углерода и кремния. В какой-то книге он читал, что для того чтобы сварить качественную сталь в Англии добавляли к стали стекло и известь. Но ведь не от этих добавок сталь упрочнялась настолько, что из неё можно делать резцы.

И всё время в голове крутилось «самолёт». Только вот причём здесь самолёт. Их вообще делают из алюминия. Или из фанеры. У-2, например. Стоп! Вот почему крутится в голове самолёт. На заре перестройки ходила в народе шутка «армянского радио». «Армянское радио» спрашивает, что такое У-2 – У-7. Вы думаете, что У-2 – это самолёт, а У-7 сталь для резцов. Так вы ошибаетесь. Это вино-водочный магазин, который у 2 часа открывается, а у 7 часов закрывается. Чёрт с ним с магазином. У-7 – это сталь для резцов. А «7», скорее всего – это содержание углерода в стали. Исходя из заключений про сорок пятую сталь, получается, что 7 это семьдесят, значит в стали 0,7 процентов углерода. Пусть будет 0,8 – кашу маслом не испортишь.

Теперь стоял вопрос, как определить эти 0,8 в 17 веке. На стекольном заводе в Гусь-Хрустальном была лаборатория, и там один раз случился пожар. Тогда Афанасию Ивановичу, как заместителю директора по технике безопасности пришлось устраивать разбор полётов. Как загорелось, да почему, загорелось, да что загорелось, и кто виноват? Оказалось, забыли выключить прибор для выжигания углерода. То есть, что бы определить, сколько в стали углерода надо взвесить стружку, выжечь из неё углерод и снова взвесить. Придётся ещё и весы изобретать.

Пётр пошёл к своим кузнецам, и предложить науглеродить сталь. Разрубили лучшую шведскую сталь на кусочки, засыпали в специально изготовленные горшки, добавили древесного угля и стекла с известняком. Запечатали горшок и поставили в печь. Печь угробили, кирпичи потекли от таких температур, но немного стали получили. Кузнецы отковали из неё резцы и заточили. Попробовали этими резцами точить железо. Железо с трудом, но обдиралось. Только эти резцы ломались как стеклянные. Дальше экспериментировать не стали. Пусть ломаются, им и надо-то одну матрицу сделать.

Все до единого резца переломали, последние даже сращивать пытались. Но ведь сделали. Перед Петром лежали две полуформы с очень чистой поверхностью. Стоящий за спиной Петра Симон Стивен потрогал рукой обработку и присвистнул.

– Надо поработать над хрупкостью резцов, но уже и так видно, что всем остальным о такой чистоте обработки даже мечтать не приходится.

– Надо бы настоящего мастера по токарным станкам в Европе найти. Я всего сделать просто не успеваю, – пожаловался ему Пожарский.

– Я попробую написать письма своим знакомым, может, кого и подскажут, – предложил математик.

– Вот и хорошо. А ещё напиши, чтобы подсказали и мастера по ткацким станкам.

Десять первых стандартных бутылок выдули на следующий день. Блин, уже 1 мая. На днях Волга вскроется. Пора заканчивать всю эту кустарщину и заниматься подготовкой ко второму броску на Урал.

Событие двадцать восьмое

Второго мая совершилось поистине великое событие – приехал из Испании Якоб Буксбаум. Еврейская диаспора Вершилова построила двадцать теремов на окраине Вершилова и поехала в Европу выполнять поручения Пожарского. И вот Буксбаум вернулся с семенами. Пётр разложил перед собой узелки и стал разбираться с давно ожидаемым подарком. Семена помидор он узнал легко. Все же многолетний опыт дачника не пропьёшь. Картофель был представлен десятком очень мелких клубеньков и тоже семенами. Понятно, этот овощ ещё никто не рассматривает как продукт питания. Это пока экзотический цветок. Семена тыквы и кабачка отличить друг от друга не просто. Да и, в общем, какая разница и, то и то нужно сажать, когда созреют, разберёмся. Семечки подсолнуха откровенно огорчили. Уж очень мелкие. Сколько лет работы селекционеров впереди. Баклажанов не было. Зато был острый перец и топинамбур. А вот кукуруза откровенно порадовала. Буксбаум привёз три початка, и они не уступали по размерам тем, к которым привык бывший генерал в 21 веке. Может и правду говорили ботаники в будущем, что кукуруза не земное растение, его подарили индейцам инопланетяне. У кукурузы нет ни одного дикого предка, и она не может размножаться без помощи человека. Початок просто сгниёт, или будет съеден птицами.

Итак. С картошкой и топинамбуром всё ясно, клубни посадим, и нужно будет рассказать Полуярову про окучивание. Семена нужно посеять. Тоже ни чего необычного. Да, нужно и с первого урожая собрать все семена. Будет материал для перекрёстного опыления.

Для остального нужно строить теплицу. Подсолнух и кукурузу нужно посадить срочно в горшки и потом очень аккуратно, после цветения черёмухи высадить в открытый грунт и после созревания защитить от птиц. Тыкву и кабачок нужно выращивать через рассаду и тут тоже без теплицы не обойтись. Ну а помидоры и перец без настоящей теплицы однозначно не вырастить. Это в 21 веке появились хоть немного районированные семена, а так это очень южное растение. Тоже десятилетия работы селекционеров впереди. Ничего есть главное с чего начать.

Пётр вызвал Полуярова и продиктовал тому все, что знал о выращивание новых диковин. Проверил записи «агронома» и дополнил пояснение встряхиванием помидор и перца для лучшего опыления и самостоятельным опылением тыкв и кабачков.

Разобравшись с Полуяровым, Пожарский занялся плотниками, нужно ведь было объяснить мужикам, зачем княжичу стеклянный дом. И самое главное, что нужно сделать его почти герметичным и как можно быстрее.

Теперь оставалось наделать стёкол. Все стеклодувы были переброшены с выдувания ваз и бутылок на производство листового стекла. Работали в три смены. И всё равно ушла неделя.

А тут и Волга вскрылась. Пора уплывать. Блин, толком и проверить подготовку к походу не успел. Вся надежда на Никиту Михайловича Шульгу.

Событие двадцать девятое

Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович Романов вместе с отцом, патриархом Филаретом, и матерью, старицей Марфой, рассматривал новые диковины из Вершилова. На этот раз сундуков было много. В ожидании появления родителей Михаил несколько раз хотел начать доставать диковины сам, но каждый раз руку отдёргивал, так не интересно.

Первым из сундука, что поменьше, с него и решили начать, достали письмо.

– Опять Петруша всё наперёд говорить будет, – усмехнулась Государыня.

Здрав будь, Великий Государь, желаю, здоровья так же батюшке твоему, патриарху Филарету, (Благословите Ваше Святейшество) и матушке, Государыне Царице Марфе, – писал Пётр, – высылаю тебе новые диковины, что наделали за зиму и весну в Вершилово. Только ты, Государь, первым делом вызови докторуса своего Бильса и вели ему ознакомиться, пока вы подарки рассматриваете, с книгой, что доктор ван Бодль написал. Книг высылаю десяток, одну докторусу и подари от меня.

Михаил Фёдорович достал книги. Пять было на русском языке, а пять на латыни. Он велел дьяку Борисову позвать Бильса, а сам стал листать книгу на русском языке. Книга называлась «Народная медицина» и была про траволечение. Как всегда, поражали очень качественно выполненные рисунки цветов и трав, прямо как живые. Бильс появился буквально через минуту, словно под дверью