Игра в дракошки-мышки - Эльвира Плотникова

Жизнь налаживалась!

Теперь мое утро начиналось с пробежки и зарядки, а вечерами я корпела над учебниками, вспоминая школьную программу и разбирая новое и незнакомое. Было трудно. Попробовала попросить помощи у Гайори, но она отмахнулась, мол, некогда, извини. Занималась сама, рассчитывая только на свои силы. Продиралась через математику, осваивала законы физики, зубрила историю, изучала теорию управления силой.

Дни пролетали незаметно. Уже закончила практику Гайори, и на ее место пришел другой куратор, Вилберон. Он чем-то напоминал мне Олле – такой же серьезный и увлеченный наукой. Диагнозы ставил с лету, в течение первого часа, и ни разу не ошибся. У меня появилось много свободного времени, и я тратила его на учебу.

Бес пропал. Исчез, как будто его и не было. Сначала я ждала его вечерами, даже принюхивалась – его появление всегда сопровождалось запахом меда и лимона. Потом нервничала, перебирая в уме причины его отсутствия. Выходило, он потерял ко мне интерес, и не стоит надеяться на встречу. А так хотелось похвастаться успехами! Я сбросила лишний вес, уверенно готовилась к экзаменам.

Кстати, его вещи тоже исчезли. Приходил за ними сам, пока я спала?

Но порой я ловила себя на том, что думаю о том, как он касался моей руки. Как обнимал за плечи на вершине. Как приятно пахла его куртка. Как он смотрел на меня своими глазами удивительного фиалкового оттенка.

Нравился ли мне Бес? Да, пожалуй. Необычный, интересный, непохожий на знакомых парней. В нем чувствовалась глубина, которая пугала и привлекала одновременно. Он был надежным и сильным. Его манера вести разговор раздражала и в то же самое время выгодно отличала от других. Он говорил то, что думал. Не лукавил, не притворялся.

Так мне казалось. Да, мне хотелось, чтобы он вернулся.

Письмо от родителей принес Вилберон. В этом не было ничего странного, никто не запрещал нам переписываться, а куратор лишь забирал почту, приходившую на мое имя, и доставлял в бокс.

Я не сразу поняла, о чем пишет папа, раз за разом перечитывая расплывающиеся строчки, отказываясь верить словам.

Яна забрали бабушка и дедушка, родители подруги. Мое опекунство аннулировано. На днях мне пришлют бумаги, и я должна их подписать, иначе против меня начнут дело в суде Крагоши о мошенничестве и даче взятки.

Папа Кир умолял меня быть благоразумной и думать о будущем. Мол, Яна забирают не чужие люди – родные дед и бабка. А для меня судебное разбирательство нежелательно: если меня признают виновной, то Старейшины могут пересмотреть свой приговор.

С этим ударом я не справилась. Со мной случился нервный припадок: я билась в истерике, то захлебываясь слезами, то безумно хохоча. Я рвалась из бокса, требовала отпустить меня к сыну. На коленях умоляла Миларона, которого вызвал куратор, позволить мне отлучиться. Я была уверена, если сама поговорю с родителями подруги, они не станут отнимать у меня Яна.

Миларон не позволил. Он достаточно жестко приказал мне взять себя в руки и успокоиться, потом напоил какими-то каплями, и я уснула. А когда проснулась – увидела его рядом, как будто он никуда не уходил.

– Девочка, если ты действительно любишь Яна, ты должна его отпустить, – сказал он.

– Почему?

– Эти люди не отступятся. Будет суд. Разразится скандал, он не пойдет на пользу ни тебе, ни ребенку. Тебе нужно, чтобы в него всю оставшуюся жизнь тыкали пальцем? Мол, вот тот самый ребенок, ради которого было совершено преступление? И потом… они ему родня. А ты – нет. Они же действительно имеют право забрать внука.

– Они могли его забрать, когда он родился! Они отказались!

– Да, но… все люди ошибаются. Ты вот тоже ошиблась. Тебе ли судить других?

И я смирилась. В тот же день пришли бумаги, и я их подписала. Это было больно и несправедливо, но я подписала. Ради Яна.

В тот же день вернулся Бес.

Дженни снова сидела в кресле, завернувшись в белую шаль и подобрав ноги. На коленях лежала книжка, но она смотрела прямо перед собой. Взгляд пустой и невидящий. Кажется, глаза немного покрасневшие и припухшие. С чего бы?

– Снова читаешь эту гадость? – язвительно спросил я, сбрасывая невидимость.

Она вздрогнула, книга упала на пол.

– Бес, ты?

И голос какой-то хриплый и уставший.

– Думала, не вернусь? – усмехнулся я, делая шаг вперед.

Тут Дженни увидела, что у меня в руке, и побледнела.

– Да, да, – я продемонстрировал ей длинную и толстую хворостину, – я всегда выполняю свои обещания. И наш разговор начнется с порки, хочешь ты этого или нет.

Взмахнул рукой в воздухе, розга со свистом рассекла воздух, Дженни вжалась в кресло.

Глупая! Не собирался бить девчонку, только припугнуть как следует. А она поверила. Молчит и с ужасом смотрит на хворостину.

– И чего сидим? Вставай, поворачивайся ко мне спиной…

– Нет.

Вот и голос прорезался.

– Нет? Да, ты можешь выбрать. Или порка, или я ухожу и больше не возвращаюсь. Никогда.

Самоуверенно. На то и расчет. Мог бы не возвращаться и на этот раз, но, как только появилась возможность, ноги сами принесли меня к лаборатории. Пусть прогонит сама. Не согласится же она, чтобы ее пороли!

Дженни сглотнула, попыталась что-то сказать, но сразу же замолчала. Медленно встала из кресла. Белая, как стенка. С какой-то безумной решимостью в глазах. Только этого не хватало!

– Ты так хочешь, чтобы я остался? – Мне даже не пришлось притворяться разочарованным. Как она могла? С ее-то характером! – Готова отведать розги, лишь бы я приходил сюда?

– Да…

Страшно на нее смотреть. Того и гляди, в обморок упадет. Но жалость смешивалась с презрением. Как легко она сдалась! Я ошибся в ней. И что теперь делать? Да у меня рука отсохнет, если хоть раз ее ударю!

– И зачем я тебе нужен? Хочешь, чтобы я выводил тебя на прогулки, как собачонку? – Я хлестал Дженни словами, пытаясь разозлить. – Развлекал тебя по вечерам?

– Нет, я…

– Не надо врать! – Я перебил ее, не желая слушать оправдания. – Ты хочешь купить меня за порку, только и всего.

Она отшатнулась. Губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Сейчас еще и рыдать начнет!

Но нет. Дженни глубоко вздохнула и прошептала на выдохе:

– Уходи.

Это прозвучало так горько, что мне стало стыдно. И разве я не этого добивался? Этого. Тогда почему так больно? Теперь, когда я добился желаемого, мне совершенно не хочется уходить. Ведь она хотела что-то сказать, а я не дал.

Мила? Какая, к Рейо, Мила! Та уже давно плакала бы у меня на груди и просила прощения. А Дженни держится. Заметно, как ей хочется расплакаться: и глаза влажные, и подбородок дрожит так, что ей приходится стискивать зубы. Но держится. И во взгляде – ночь.

Я хочу, чтобы там снова сияло солнышко. Не хочу уходить, сам загнал себя в эту ловушку. Бестолочь!

А если попробовать все исправить?

Отбросил хворостину и медленно шагнул к Дженни. Она настороженно следила за мной, но позволила подойти почти вплотную. Положил одну руку ей на плечо, а другой ласково взял за подбородок.

– Мне уйти?

Спросил тихо, глядя ей в глаза. Она ничего не ответила. Тогда я наклонился и поцеловал ее в губы. Нежно и сладко. Ее кожа пахла ванилью и молоком.

Дженни всхлипнула и отпрянула, вырываясь.

– Нет!

– Тебе не понравилось? – изумленно изогнул бровь, чувствуя себя немного обиженно. Обычно девушки млели от моих ласк. – Разве ты…

– Уходи.

Хорошо, попробую еще раз, по-другому:

– Дженни, если я сейчас уйду, то больше не вернусь. Никогда. Ты точно…

– Убирайся!

Да и пожалуйста! Не стану больше унижаться и упрашивать.

– Прощай, – сказал я сухо и покинул бокс.

Глава 5

Свидетельница

Как только Бес исчез, расплакалась, уткнувшись в подушку. Дура! И с чего я решила, что он мне поможет? Зачем ждала? Что себе вообразила? Он такой же, как и все! И нужно ему… нужно всего лишь…

Заревела еще сильнее, вспоминая поцелуй. Почему… почему он так?!

От ужина отказалась. Дежурный дракон сочувственно покачал головой и предложил успокоительное. Согласилась, но пить не стала – выбросила, как только он ушел. Тут уже привыкли, что я лью слезы из-за Яна, а я не хочу зависеть от лекарств.

Вот тебе и сон в руку! А ведь я действительно позволила бы себя наказать ради сына. Спасибо Бесу, образумил. А то так бы и верила в его порядочность и искреннее сочувствие. Нашел наивную девочку, поиграть решил.

Да я тоже хороша. Ведь собиралась же его использовать. А кто еще смог бы перенести меня в Ривеннель, где живут дедушка и бабушка Яна? Только Бес. Представляю, какую плату он мог запросить!

Хуже всего, мне понравился поцелуй Беса. И вкус его губ, и нежные прикосновения. Вспоминать об этом волнительно и больно. А как забыть? Конечно, я целовалась с мальчиками, еще в школе. Детские игры во взрослую жизнь. А потом как-то неожиданно стала дамой с ребенком. Кое-кто из слуг пытался ухаживать за мной, но я не воспринимала это всерьез. Много ли мне понадобилось, чтобы влюбиться в красивого обаятельного парня? Толика внимания и заботы. Дура!