Химия Ее Величества - Ирина Владимировна Дегтярева

— Ну и зачем вам я? Разве я плохо исполняю поручения? Я хорош на своем месте. Война не про меня. Общаться с боевиками… — он поежился.

— Никто не просит тебя общаться с боевиками. Для этого у нас есть люди. Тебе не придется и возглавлять организацию, которую мы создаем. Поставим во главе твою жену. Она будет только рада: женщины любят чувствовать свою значимость в мире мужчин. Это служит им утешением на их подлинном никчемном месте.

Айман заподозрил Грегори в нетрадиционной ориентации, но засомневался, могут ли такие служить в спецслужбах.

«Мир катится в тартарары, так что все может быть», — заключил он, с подозрением поглядывая на слишком ухоженные руки собеседника.

— Напротив, это создаст тебе имидж мецената, душой болеющего за родную Сирию. Можно обставить все так, что ты не желаешь жить при режиме Асада, поэтому остаешься в Великобритании. В Сирии невозможно существовать, делать бизнес. Тиран Асад готов травить химическим оружием собственный народ, — Грегори поднял указательный палец, акцентируясь на сказанном. — Это обязательно будешь оттенять во всех интервью, которые у тебя начнут брать в связи с созданием «Белых касок». Про химоружие тоже. Государство планирует выделить более пяти миллионов для начала на данный проект. Ты же понимаешь, если задействованы такие средства, мы, практичные, добропорядочные британцы, захотим выжать из этой истории выгоду по максимуму.

— Я не сомневаюсь, — Айман подлил вина Грегори. — А что там в Сирии? Иракский вариант?

— Тебе видней, — флегматично ответил Грегори. — Ты же ведешь активную переписку со своими родственниками.

— Разве запрещено? — спросил Фатих с мрачным лицом, понимая, что надо попросить дядю не присылать письма на английский адрес. Корреспонденцию перлюстрируют.

— Ни в коем разе, — Грегори промокнул губы салфеткой. — Просто неплохо было бы от тебя получать отчеты по этой теме.

— По какой? — разозлился бизнесмен. — Как тетушкина подагра и подают ли еще тот самый «правильный» чай у Мохаммеда?

— Ну-ну, — в успокаивающем жесте поднял руку куратор, — я имею в виду взгляд изнутри: атмосферу, разговоры, настроения соседей.

— Не надо впутывать моих близких, — процедил Фатих.

И Грегори отступился. На время. Не информируя бизнесмена, что и пароли от электронных почтовых ящиков Фатиха давно не являются секретом для их службы.

Уже на следующий день Айман прочел во французской газете «Le Dauphine Libere» о том, что его беспокоит гуманитарная ситуация в Сирии — на его исторической родине и что он опасается возвращаться туда из-за возможных преследований со стороны чиновников.

Затем подобные статьи начали появляться с завидной регулярностью в разных мировых изданиях. И в итоге через несколько месяцев была создана «Сирийская гражданская оборона «Белые каски».

Сумма в пять миллионов фунтов, упомянутая Грегори, возросла в три раза. Великобритания расходовала их на обучение добровольцев для организации.

Расследование в отношении Фатиха приостановилось. Заморозилось до лучших времен.

Лето 2017 года, г. Москва

Взъерошенный разговором с бескомпромиссным Плотниковым, запретившим пока выходить с этой «хиленькой» информацией на разговор с Евкоевым, Олег ехал с работы к Джейранашвили по распоряжению неумолимой Люськи, когда зазвонил мобильный.

— Приветик! Я слыхал, ты вернулся из командировки. Что же не сказал, что на Кавказе побывал? Мог бы там остаться, чтобы лишний раз не мотаться. Я ведь тебе туда снова предлагаю съездить, — бодрый голос с арабским акцентом в телефонной трубке, несомненно, принадлежал Горюнову.

— А почему я должен перед тобой отчитываться? Как Узбекистан?

— Стоит. Так как? Завтра сможешь?

— Слушай, у тебя все кавалерийским наскоком. Надо подумать, посоветоваться с руководством, — промямлил Ермилов.

— Так уже. С замом твоего шефа я переговорил. Шеф не против отпустить тебя на денек. Больше и не потребуется. Клиент совсем там дозрел в ожидании серьезного разговора. И мы, я думаю, вполне удовлетворим его ожидания, — Горюнов замолчал, явно что-то прикидывая про себя, и все же решился: — Олег, ты меня извини, а если я к тебе в гости напрошусь? Я сам с самолета, дома шаром покати — Сашка с детьми на юге, да и обсудили бы нашу предстоящую поездку. — Поскольку Олег молчал в ответ, слегка обескураженный, то Петр, вздохнув, заключил: — Понял. Не бери в голову.

— Нет, ты как раз не понял, — больше всего Ермилов не любил разочаровывать людей. — Просто я сам еду не домой, а в гости.

— А туда напроситься нельзя? — продолжал наглеть Горюнов.

— Фиг его знает! — пробормотал Олег. Он злился на Люську, затеявшую поход в гости, когда муж только из командировки. Из самолета — на службу, и творожные лепешки протухли бы уже, если бы он не скормил их Григорьеву. — Сделаем финт ушами, — решился он. — Только тебе придется приложить усилия, чтобы обаять хозяев.

— Ты сомневаешься в моих способностях? — хмыкнул Петр. — Ну-ну.

Ермилов позвонил Игореше и преподнес визит Горюнова в таком ключе, что Петр — его товарищ по работе и давно мечтает познакомиться с настоящим археологом. Польщенный Игорь охотно согласился.

И все же определенную неловкость испытывали все, ожидая приезда Горюнова. Люська сердилась, что Олег не посоветовался с ней и тащит к ее друзьям своего приятеля. Манана волновалась как хозяйка гостеприимного дома, Игорь готовился предстать перед незнакомцем «настоящим археологом».

Однако появившийся с узбекскими сладостями: хаштаком из сушеной дыни, бухарской халвой с кунжутом и грецким орехом и с бутылкой хорошего грузинского вина, Горюнов сразу снял напряжение. Узнав, как зовут хозяйку, сказал:

— Манана в переводе с арабского «милостивая». Вот и вы милостиво разрешили мне посетить ваш гостеприимный дом. Благодарю вас!

В том же спортивного кроя костюме, в котором его видел Олег при первой их встрече, он выглядел элегантным, хоть и слегка небритым с дороги. Перелет из Ташкента был вдвое дольше, чем у Ермилова из Владикавказа, но усталости в Петре словно и не накопилось. Легкость в общении нивелировала его статус незваного гостя.

Он заметил на стене турецкий назарлык от сглаза и карту раскопок в рамке под стеклом. Спросил что-то Игоря по-турецки, тот с небольшим затруднением, но ответил. Тогда Горюнов, воодушевившись, затараторил так,