Химия Ее Величества - Ирина Владимировна Дегтярева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что, Виталий, профукали Каитова? Где он?
Майор подавился очередной заранее заготовленной фразой: «Кубанское водохранилище снабжает водой города-курорты Кавказских Минеральных Вод…» Он молчал минуту и выдавил:
— Его перевели во Владикавказ.
— Кто-то пытается баллы себе на этом заработать? — угрюмо поинтересовался Горюнов, не ожидая ответа. — Я незамедлительно проинформирую свое руководство об этой самодеятельности.
У Олега закралось подозрение, что кто-то из влиятельных родственников Каитова пытается давить на следствие. Вот только возникает вопрос: им выгодно, чтобы его перевели во Владикавказ, или наоборот, чтобы Джумал оставался в Черкесске? В зависимости от этого станет понятно, не имеет ли место коррупционная составляющая. Дело попахивало дурновато.
Остаток вечера Горюнов носился по номеру маленькой гостиницы в Черкесске, как взмыленный конь, улаживая, выясняя обстоятельства перевода во Владикавказ, договариваясь, чтобы им с Ермиловым организовали завтра же встречу с подследственным Каитовым.
К счастью для владикавказских сотрудников, выяснилось, что родственники Каитова пытались его вызволить, устроили чуть ли не манифестацию у следственного изолятора № 1, и ночью, накануне приезда столичных полковников, арестованного тайно вывезли в столицу Северной Осетии, чтобы избежать больших неприятностей и штурма СИЗО-1.
Горюнов ругался то по-арабски, то по-русски, то по-турецки. Он не планировал задерживаться на Кавказе еще на день, а тем более ехать во Владикавказ.
— Почти триста километров трястись на машине. Почему они не могли сказать о переводе Каитова нам еще в Минводах? Хотя бы можно было улететь.
— Оттуда на поезде ездят во Владикавказ, — робко встрял майор, — тоже часов пять в дороге. Прямых рейсов нет, а с пересадкой через Москву — это и вовсе часов семь выйдет.
— Он еще и издевается, — поднял руки в молитвенном жесте Горюнов. — Да оттуда хоть и на машине — все меньше расстояние. А мы сделали крюк по твоей милости. Воистину, если хочешь рассмешить Аллаха, расскажи ему о своих планах.
Когда, подавленный напором Горюнова, Виталий ушел, попрощавшись до завтрашнего утра, решив выехать пораньше, чтобы к обеду скинуть шумных столичных полковников на владикавказских коллег, Ермилов, не удержавшись, спросил у Горюнова:
— А ты мусульманин?
Он опасался, что Петр пошлет его подальше, но тот нисколько не смутился:
— Наполовину.
— Это как?
Горюнов растянулся на скрипучей кровати, сунув руки под голову. В номере пахло сыростью и табачным дымом. Петр засмеялся:
— Снизу мусульманин, сверху православный христианин. — Он вытащил из-под воротника рубашки крестик.
— Как же это может уживаться в одном человеке?
— А это так же, как работать на двух господ. Главное, чтобы один начальник не знал о существовании другого. А то погонят и отсюда, и оттуда. Но, учитывая археологические изыскания твоего Игореши, есть шанс, что Бог слепоглухонемой и меня не поймает, хоть и рукастый.
— Ты сейчас богохульствуешь, — с укором заметил Олег.
— Главное, бегать быстро. — Горюнов закрыл глаза и тут же уснул, не сняв даже ботинки. Так засыпают только маленькие дети.
На следующий день он был бодр и свеж. И даже после почти пятичасовой дороги не укачался и в допросную к Джумалу вошел резко, энергично.
Джумал Каитов произвел на Ермилова впечатление застарелого наркомана. Скорее всего, боевика обкололи обезболивающим. Культя правой руки, выглядывающая из короткого рукава клетчатой рубашки, перевязанная бинтом, пропиталась сукровицей, хотя рана уже должна была давно зажить. Джумал, разговаривая, жестикулировал по старой привычке этой рукой (вторую конвойный приковал наручником к скобе на столе), и выглядело это странно и жутко.
— Он буйный, — сообщил Горюнову и Ермилову перед дверью конвоир, и майор местного УФСБ кивнул, подтверждая.
Черные мутные глаза навыкате, без зрачков, словно его обработали зарином. Белое лицо нездорового анемичного человека, узкое, почти безумное, бритый череп, жидкая пегая бороденка. Рука в наручнике такая тонкая, как у маленького ребенка. Это истощение — и последствия ранения, и из-за стресса, в котором он пребывал в ИГИЛ все эти месяцы. От него исходил неприятный запах, какой бывает в гнойных хирургических отделениях.
Каитов признал Горюнова, но не обрадовался старому знакомому. Он заметно скис, и это не мог не заметить Ермилов, заключив, что Петр общался с ним довольно жестко вопреки его же словам о том, что их прежние «беседы» носили дружеский характер, и о том, как словоохотлив этот парень.
— Привет, Джумал. Что ты поднял переполох? Зачем учинил членовредительство? Хуже станет только тебе. Ты же не можешь не понимать.
Олег знал, что Горюнов утром по дороге во Владикавказ урегулировал перевод Джумала в «Лефортово» со своим шефом генералом Уваровым из опасения потерять Каитова. Джумал совершил попытку покончить с собой, зубами разорвав еще не до конца заживший шов на культе. Вовремя заметили и спасли.
— Этим дело не кончится, — поделился своими опасениями Петр по дороге во Владикавказ. — Его могут попытаться убрать. Он более осведомленный, чем я предположил вначале. Его еще будут раскручивать наши следователи в Москве.
Теперь Каитов сидел перед ними и вовсе не вызывал ни симпатии, ни жалости. Хотя Ермилов привычно пытался разбудить в себе какие-нибудь позитивные чувства, но как-то не выходило.
— А если я осознал и просто-напросто жить не хочу? — спросил Джумал. — Никакие силы, а уж тем более власти не смогут мне указывать в вопросах жизни и смерти, — он гордо вздернул острый подбородок.
— Ты эти свои философствования оставь при себе или прибереги для более наивной публики. — Горюнов присел на край стола, к которому был прикован наручником Джумал, навис над ним и сказал проникновенно: — Мы вообще-то можем… указывать в вопросах долгой жизни… за решеткой, а то и пожизненного наказания.
— Вы же обещали, — пыл у боевика сразу поубавился. Он покосился на Ермилова, пытаясь понять, не от него ли исходит новая опасность.
Но тот прислонился плечом к стене, наблюдал за парнем, отдав бразды правления на данном этапе в руки Горюнова.
— Кто тебе что обещал? Да и какая теперь разница, если ты готов отправиться в мир иной.
— Вот как вы слово держите?!
— Я его держал и
