Вдвоем все же лучше - Рита Рейнвилл

– Я уже подумал об этом, – озабоченно кивнул Гордон. – Не беспокойтесь, при каждом переходе я буду на десять шагов впереди группы.

– Кевин? – Кэти просунула голову в кабинет. – Мне нужно поговорить с тобой.

– Проходи.

Одного взгляда на дядюшку было достаточно, чтобы понять: он в размышлении. Спинка кресла опущена, ноги задраны на угол стола, глаза прикрыты.

– Хотелось бы знать, что это ты так тщательно обмозговываешь, – протянула она, располагаясь в кресле напротив.

– Зловещие планы и безумные проекты, – процедил он, едва шевельнув губами.

– Я так и предполагала. И сколько из них связано со мной?

– Кэти, радость моя, неужели ты думаешь… – приоткрыв глаза, укоризненно начал он.

– Да, я думаю. Ты всегда умудрялся заставлять меня участвовать в твоих планах и, по-моему, не собираешься от этого отказываться.

– Твои слова просто ранят.

– Вот уж нет, – усмехнулась Кэти. – Под мягким слоем ирландского шарма у тебя шкура носорога. Никакой нож не проткнет. Но все же попробуй понять: все новые начинания не для меня. Я и здесь-то едва справляюсь. Но кое-какие идеи у меня есть. Так что послушай, – она открыла блокнот, – что нам необходимо преобразовать до моего отъезда.

– В связи с твоим отъездом…

– Мы говорим не о моем отъезде, а о необходимых преобразованиях.

– Ты жесткая женщина, Кэти Донован.

– Увы, ты не прав: Жесткость – то, чего мне в высшей степени не хватает.

Лукавые огоньки разом исчезли из его глаз, ленивая поза сменилась на деловую.

– Расскажи-ка мне все по порядку, Кэти. Объясни: почему ты уезжаешь?

Она задумалась, глядя ему в глаза. Потом просто и искренне ответила:

– Я совершенно опустошена, Кевин. Я отдавала и отдавала себя другим, пока не превратилась в дохлую пустую оболочку. Теперь мне необходимо уехать, прежде чем это станет заметно и приведет к сбоям в работе. Я хочу сохранить чувство гордости за сделанное.

– Но отдавать себя другим – это твоя натура. Ты не можешь вдруг взять и все изменить.

– Не отговаривай меня, – тихо сказала Кэти. – Если любишь, то отпусти.

– Послушай, – заговорил он решительным тоном. Этот тон был так необычен для Кевина, что Кэти подняла голову и с изумлением на него уставилась. – Я сейчас буду говорить о вещах, никак не связанных с тем, уедешь ты или останешься. Речь пойдет о твоем счастье. Не о сиюминутном счастье, а о счастье на всю жизнь. Пойми: хочешь ты этого или нет, ты человек дающий. Так устроен твой организм. Ты нянчила братьев, пока отец не обрел положения, позволившего твоей маме бросить работу. Ты стряпала и кормила…

– Я знаю. Зачем ты перечисляешь все это?

– Выслушай до конца, Кэти. Ты выбрала профессию, быть может труднейшую для человека с твоим мягким сердцем: занялась проблемами социально неблагополучных людей. Вышла замуж за человека, который, ничего не давая, вытягивал из тебя деньги, любовь, энергию, время. Потом появился на горизонте я – и тоже начал эксплуатировать твою душу и силы.

– Нет, ты на себя клевещешь…

– Пожалуйста, не перебивай своего старого дядюшку. Из песни слова не выкинешь. Да. Я тебя эксплуатировал. Мне казалось, что именно ты сможешь реализовать мою задумку. И я ведь был прав, – не удержавшись, добавил он с удовольствием. – Мало того, что ты справилась. Благодаря тебе мое дело процветает.

Но, – торжествующий огонек погас так же быстро, как появился, – поверь мне, девочка, я не хотел быть вампиром, высасывающим твои силы. Наблюдая, как ты росла, а потом становилась взрослой, я видел, что ты все время что-то даешь окружающим. Казалось, что, отдавая, ты ничего не теряешь, так же как не теряет своей энергии океан, выплескивающий волны на берег уединенного островка, который я купил себе в прошлом году. Сколько бы он ни выплеснул, воды в океане не убывает.

Мне казалось, что ты такая же, что твои силы неиссякаемы. Я не понял, что они тоже нуждаются в подпитке. Моя недогадливость привела меня к непростительной ошибке.

– Ради Бога, – прервала Кэти. – Не надо пышных надгробных речей. Твоей вины в том, что случилось, не больше, чем вины… скажем, Лайзы. Больше того, если искать виновных, виновата я сама. Я слишком долго продолжала тянуть на пределе сил. Все это ясно, и говорить тут не о чем.

– Хорошо. Скажи мне другое. Куда ты собираешься ехать?

– Не знаю, – нахмурилась Кэти. – Куда-нибудь, где я буду абсолютно одна, куда даже и тень забот не долетает. Но есть микроволновая печь и холодильник с огромной морозилкой. В этом месте единственной моей обязанностью будет решать, что разморозить на обед. Ты случайно не знаешь такого местечка?

– Случайно знаю, – неожиданно хмыкнул он. – Купленный мною остров, пожалуй, точно соответствует описанию. Островок всем хорош, вот только высасывает по нескольку тысяч долларов в месяц.

– Как тебя угораздило купить его? Ведь ты ненавидишь воду.

– Ну-ну… он живописный.

– И ты не переносишь одиночества.

– Верно. Ладно, Кэти, скажу без уловок. Одному моему приятелю позарез нужны были деньги, – признался он сконфуженно. – Вот я и помог ему.

– Но тебя же тошнит от одного взгляда на воду!

– Ты права, девочка.

– Да добирался ли ты туда хоть раз? – сурово сдвинув брови в ниточку, спросила Кэти.

– Я пробовал. Первый раз по воде. – Его передернуло. – Второй – по воздуху: попросил Джека доставить меня туда вертолетом.

– Можно себе представить, в каком восторге был Джек! – всплеснула руками Кэти. Джек – штатный пилот компании Кевина – никак не мог смириться с тем, что приходится летать на вертолете, этой новенькой игрушке шефа.

– Вертолет оказался не лучше катера, – удрученно покачал головой Кевин. – Я сдался и велел поворачивать обратно. Но, – радостно заулыбался он, – я видел фотографии. Островок в самом деле прелестный, и ты можешь жить там, сколько захочешь.

– Соблазнительно, – откликнулась Кэти, осознавая, что ей, похоже, предложено нечто близкое к идеалу. Кроме того, согласившись, она будет избавлена от проблемы выбора и решений. – И что же, там и телефона нет?

– Кэти, мой дом немыслим без телефона. Телефон есть, но его номер знаю я один.

– А людей там действительно нет?

– Ни души. Никто даже не присматривает за домом. Единственные живые существа – чайки.

– Звучит восхитительно. Но… ты пускаешь меня туда без всяких условий?

– Кэ-ти!!! – ударил он себя в грудь. – Какие дикие мысли! Не думаешь же ты, что я могу строить козни против родной племянницы?

– Вот именно, что думаю, – прервала она его со смехом. – А уж если будешь уверен, что тебя не поймают с поличным, то и ловушку подстроишь. Потому я и хочу получить от тебя обещание. Обещай мне, что, когда я вернусь, ты не начнешь уговаривать меня снова взяться за «Дом милосердия».