Легенды Львова. Том 1 - Юрий Винничук

Однажды пошёл он на кладбище и выяснил, где похоронен богач. А похоронен он был в каменной гробнице. Мальчик заглянул в скважину и увидел гроб, возле которого оставалось ещё достаточно много места. Видно, здесь собирались ещё кого-то из семьи похоронить.

– Ага, теперь понятно, – сказал парень и, вернувшись домой, принялся вытёсывать гроб. Да не какой-нибудь, а такой, в каких только шляхту хоронили.

Родители, как это увидели, расстроились не на шутку:

– С ума ты, что ли, сошёл? Что это ты задумал?

Пришлось им соврать, что гроб ему заказал один пан из Львова.

– Да ну тебя! – заорал отец. – Неужели я тебя для того учиться посылал, что бы ты гробы тесал?

– Да не ругайтесь. Один только этот вытешу, и на том конец. Просто я поспорил с ребятами, так должен теперь своё сделать.

Ещё засветло отвёз парень гроб на кладбище и притащил его к гробнице.

Потихоньку начало темнеть. Когда солнце зайдёт, упырь оживёт, а сейчас он спит мертвым сном.

Василько отворил гробницу, затащил гроб внутрь и поставил его рядом с гробом упыря. Потом вынул из гроба кол осиновый и топор и спрятал их под гроб, а сам устроился в нём и крышкой накрылся. Скрестил руки на груди, лежит и ждет.

Недолго и ждать пришлось – послышался тихий скрип, потом кто-то застонал, закряхтел, грохнулась на пол крышка…

Василько дыхание затаил и глаза закрыл. Он понял, что упырь уже заметил новый гроб.

– А это что за призрак? – удивился упырь. – Это кого посмели ко мне засунуть, а? Мало ли я денег вбухал в эту гробницу, чтобы лежать тут одному? Ну и послал Бог семейку! Будь она неладна! Ну-ка вылезай, изувер чёртов! Слышишь!.. Чего молчишь? Праведником прикидываешься? А чёрта с два! Нет в нашем роду праведников! Одни упыри! Вылезай, не то сейчас кол возьму!

Василько несмело отклонил крышку и высунул голову:

– Дядька! Да не кричите так, будто ошпаренный! Разве я виноват, что меня рядом с вами похоронили?

– А ты кто такой? Ну надо же! И совсем молодой!

– Потому вы меня и не знаете. А я вашего брата сын, – солгал Василько, садясь в гробу по-турецки.

– Моего брата? Которого? Не Андрушка ли?

– Ага, Андрушка.

– А разрази его гром, папашу твоего! Чтоб он и третьих петухов не услышал, раз мне такую свинью подложил!

– Прошу прощения, дядя, но я не свинья, а всё-таки ваш племянник.

– Отставной ты козы барабанщик! Ищи себе дядю среди таких же нищих, как твой папаша, а к панам не лезь!

– Вот видите, уже вы самые догадались, чего меня к вам запихнули. Когда мы вас хоронили, то батюшка мой очень плакал, что вы ему и ломаного гроша не оставили. А ещё заложили всё своё имение, да так, что после смерти его евреи себе забрали. У нас не было даже за что вас похоронить. Вот тогда батюшка и решил, что раз вы так поскупились, то должны хоть местом в гробнице поделиться. Потому что на наши деньги вас и хоронили, и отпевали, и поминки, и сорок дней справляли. А мы, как вы хорошо знаете, не такие уже и богатые.

– Ага, так твоему папаше для родного брата несколько золотых жаль было? Ну я и дожился! Вот это семья!.. Хорошо, а ты как сюда попал?

– А так, что именно на вашу годовщину съехалась родня, чтобы вас помянуть. А матушка индюка запекла. Вот я того индюка ел и костью и подавился. Вот так-то‚ дядя, из-за вас я дуба врезал. Нечего теперь жаловаться.

Упырь посмотрел на Василька суровым взглядом, подумал и сказал:

– Хорошо. Раз уж так случалось, будем договариваться. За мою гробницу тебе нужно отработать. Вставай, и идём за мной.

Упырь завёл Василька к Чёртовой скале и, всплеснув в ладони, сказал:

– Скала, скала, отворись, ясным сокровищем загорись!

И вмиг скала расступилась, и увидел мальчик ярко освещённую пещеру.

– Заходи, – сказал упырь.

– Э, нет, – отказался Василько. – Слуга никогда не идёт перед своим паном, а только за ним.

Упырю это понравилось и он, не пререкаясь, зашёл в пещеру, а Василько за ним. Там аж глаза слепило от золота и серебра, а в углу лежало два скелета. Мальчик сразу догадался, что это слуги богача.

Целую ночь считали они золото, а под утро упырь сказал:

– Всё, пошли назад.

Мальчик вышел за упырём из пещеры и спросил:

– Дядя, а не боитесь вы, что кто-нибудь подслушает вашу поговорку и скалу отворит?

– Никогда в жизни. Скала слушает только мёртвых.

– В самом деле? Так можно, я её закрою?

– Ну, закрой, только надо сказать: «Скала, скала, закройся, чёрной тьмой покройся!»

– Как? – переспросил парень, чтобы потянуть время, потому что как раз прозвучали первые петухи, а упырь очень торопился на кладбище.

– Ну ты и тупица! – выругался тот и уже хотел сам скалу закрыть, но для этого надо было возвратиться и стать против самого входа, а время уже поджимало, поэтому он крикнул через плечо свою приговорку и побежал, не озираясь.

Мальчик всплеснул в ладони и произнёс заклятие. Как он и думал, скала и не пошевелилась. Упырь, услышав, как мальчик выкрикивает заклятие, спокойно исчез в чаще, и ещё до третьих петухов умостился в гробу. Мальчик дождался рассвета, пришёл на кладбище и залез в гробницу. Там он снял крышку с гроба упыря и приставил осиновый кол к груди. Упырь лежал, будто только что похороненный, и едва лишь Василько ударил топором по колу, как тут же во все стороны брызнула кровь, а упырь проснулся и вытаращил испуганные глаза. Но вопль застрял у него в горле. Мальчик двумя ударами загнал кол ему в грудь. Сразу же тело мёртвого посерело, пожухло и начало на глазах усыхать и рассыпаться. Но Василька это уже не волновало, он выскочил из гробницы и побежал что было духу, чтобы похвастаться родителям, какое он сокровище раздобыл.

Не буду уже рассказывать, как они золото пересыпали в мешочки и клали на телеги, и как потом за те деньги выстроили церковь и каменный мост через бурную реку Маруньку, потому что это было так давно, что уже нет ни церкви той, ни моста, а Маруньку теперь и курица вброд перейдёт. Скажу лишь, что едва они все сокровища забрали, как скала сама по себе закрылась, и больше уже никто никогда не слышал, чтобы там когда-нибудь какая-нибудь пещера отворялась.

Сокровища дрибнолюдков

Происходило это в давние времена, когда в Полтве ещё можно было не только купаться, но и рыбу ловить. Тогда стояла на Голоске мельница. А у мельника была дочь Настуня. Выросла она очень изнеженная и капризная, потому что мельник любил дочь и ничего для неё не жалел.

Однажды в воскресенье он с женой поехал на ярмарку, а Настуня осталась одна. Сидела она на скамье и раздумывала, что родители привезут ей из города. Вдруг смотрит, а возле мисочки с молоком для кота стоит человечек в красной шапочке. Набирает в пригоршню молока и пьёт. Настуня, не долго думая, тихонько подкралась к человечку и украла шапочку. Тот разозлился и затопал ножками:

– Отдай мне шапочку!

А Настуня в ответ:

– Не отдам!

– Ну хорошо, – говорит человечек. – Раз не хочешь так отдать, то проси, чего только захочешь.

– Хочу увидеть сокровища дрибнолюдков, – надула губки Настуня. – Мне мама рассказывала о них сказку.

Человечек побледнел и испуганно замахал руками:

– Нельзя тебе! Разве ты не знаешь, что за каждый час, который пробудешь у нас, ты вынуждена будешь отдать год жизни здесь, на земле.

– Ну и что? – пожала плечами Настуня. – А я хочу, и точка! В конце концов, мне, возможно, совсем не помешает провести два-три года под землей. Как раз пока не стану совершеннолетней, а тогда уж пора и замуж выходить.

– Ну хорошо, – согласился лилипут. – Пусть будет по-твоему.

И повёл её к скале, возле которой он велел закрыть глаза. А когда Настуня их открыла, то увидела, что оказалась в пещере, среди тяжёлых обитых золотом сундуков.

– Рассматривай моё богатство сколько захочешь и выбери себе двенадцать драгоценностей. Но помни, что время не стоит на месте.

Настуня открыла первый сундук, а там полно перстней, серёжек и ожерелий. И начала она примерять всё это, забыв, что ей стоит поторопиться. Лилипут стоял возле выхода и смотрел на Настуню.

– Первый час прошёл! – вскоре услышала она его голос.

– Сейчас, сейчас. Вот ещё эти перстеньки померяю.

Пока весь сундук осмотрела, прошёл ещё один час. Потом она перешла ко второму сундуку, потом к третьему, четвёртому. Примеряла и рассматривала платья, платки, черевички, плахты, запаски, чепчики, сапожки, бусы, перстни, серьги, рубашки, потом снова платья, платки, плахты. А время шло. Дрибнолюдок время от времени поднимал руку и кричал:

– Десять часов… Двадцать пять… Сорок…

А Настуня:

– Сейчас, сейчас. Вот только этот сундук досмотрю.

Как вдруг слышит:

– Пятидесятый час!

– Ой, горюшко мое! – вскрикнула испуганная Настуня. – Это же полсотни лет на земле прошло!

Впопыхах собрала она гостинцы, отдала лилипуту шапочку и бросилась бежать из пещеры. Бежит, а в голове только одна мысль: «Пятьдесят лет! Застану ли я живыми своих родных?»