Последний ангел (СИ) - Пёрышкина Лекса

— Вам кого? — раздался женский голос из динамика.

— А кто есть? — криво улыбнулся Юки, хитро скосив глаза на камеру.

— Никита… — голос дрогнул — это ты?

— А у вас есть какой-то другой Никита? — пошутил гость, но его уже не слушали.

Домофон запищал, показывая, что дверь открыли, Юки вошел, а на пороге его встретила взволнованная немолодая женщина, полноватая фигура и мягкие движения которой выдавали в ней домохозяйку. На вид ей было лет сорок, хотя по факту все пятьдесят. Темную гриву волос, завернутых на затылке в сложную ракушку, не успела тронуть седина, зато в уголках губ залегли скорбные морщины. Мама. И Юки ничем не был на нее похож, впрочем, как и на отца.

— Сынок! — она обняла его и, из-за маленького роста уткнувшись ему в грудь, всхлипнула.

— Ну что ты? — он неловко коснулся ее волос в попытке погладить — Не плачь. Мам…

— Я рада, так рада, что ты приехал. — сбивчиво тараторила женщина, отстранившись, чтобы лучше разглядеть его лицо — Ты изменился. Еще красивей стал, и ростом выше. — и она робко улыбнулась сквозь выступившие слезы, проведя ладонью по его щеке.

— Так и будешь держать меня у порога? — криво улыбнулся Юки. Он не хотел ее обидеть или задеть, просто не знал, как себя вести после долгого отсутствия.

— Нет, сыночек! Конечно, нет! — она неожиданно крепко ухватила его за руку, будто боялась, что он передумает и снова уйдет, и потянула в дом — Пойдем скорее в дом. Я ничего не трогала в твоей комнате, ждала, что ты вернешься.

— О! Надо же, кто явился! — через перила второго этажа свесился темноволосый и сероглазый молодой человек с узким лбом и тяжелым подбородком, украшенным довольно милой ямочкой.

Максиму былодвадцать шесть лет, он был старше Юки на три года, внешне походил на отца. Его нельзя было назвать красавцем, но и некрасивым он тоже не был. Не очень высокий, он имел довольно спортивную фигуру, которую, судя по рельефным мышцам оголенных рук, активно и регулярно поддерживал. Образ завершали густые черные ресницы, никак не вязавшиеся с мужественным лицом, и золотистый загар на коже, который не исчезал даже зимой.

— Привет. — без единой эмоции на лице и в голосе, поздоровался медиум.

Макс спустился с лестницы, подошел к брату, остановившись шагах в трех от него и, недружелюбно скривив губы, спросил:

— Деньги закончились? Ну, ты у папы спроси, если он, конечно, захочет кормить дармоеда, пять лет не показывающего носа домой. Не подскажешь, где ты шлялся столько лет, пока мать тут с ума сходила от волнения?

— Это не твое дело. И деньги мне нужны, я способен прокормить себя самостоятельно. — холодно заявил Юки.

Мама, испугавшись, что слова старшего сына обидят Никиту и тот захочет уйти, вцепилась в младшенького обеими руками. Макс хотел ему что-то ответить, даже рот открыл, но не успел.

— А ну, замолчите оба. — раздался негромкий, но от этого не менее грозный голос отца — Максим, не смей так говорить с братом. Никита, не провоцируй новые ссоры. Раз уж вернулся — добро пожаловать, но хватит грызться с братом.

— Здравствуй, папа. — Юки забыл про Макса и повернулся к отцу.

Встретившись с настороженным взглядом зеленых глаз младшего сына, мужчина на мгновение растерялся. Конечно, он был рад его видеть, но обида не давала ему проявить свои чувства. Он растил его, воспитывал, оберегал по мере своих сил, а сын взял и сбежал из дома, как только стал совершеннолетним, отказавшись от поступления в дорогой и престижный институт по блату. Гордый, чтоб его!

— Проходи, не стой.

— Куда именно? — уточнил Юки — В твой кабинет?

— Нет. Читать тебе морали я не собираюсь. Идем в зал, мать нам кофе сварит. Или предпочитаешь что покрепче?

Вопрос был с подвохом, и неожиданно даже для самого себя, Юки ответил с дерзкой усмешкой:

— Если ищешь себе компанию, то разочарую. Я не балуюсь спиртным.

— Все такой же язва. — усмехнулся отец.

Пройдя за отцом в зал, Никита молча выложил перед ним на столик банковскую карту.

— Это что?

— Твоя карта. Я ей не пользовался.

— Я знаю. — кивнул отец — Я проверял твой счет и из того, что я тебе ложил, ты не взял ни копейки.

— Именно. Потому, что в состоянии прокормить себя сам. Перестань уже печься обо мне, я все равно не буду жить так, как хочешь ты.

— Знаю. Но ты все равно остаешься моим сыном. Поэтому не дури и забери карту обратно.

— А вот и не подеретесь. — в зал вошла мать, неся на изящном подносе три маленькие чашки с кофе, сливочник и какие-то печенюшки в вазочке — Никита, сынок, никто не заставляет тебя заниматься тем, что тебе не нравится. Ты просто скажи, чем хочешь заниматься, а мы тебе поможем.

Юки страдальчески закатил глаза к потолку и, ничего не ответив, плюхнулся в мягкое кресло.

— Ну, что ты молчишь? — встревоженно спросила женщина.

— Мама, я тут ненадолго. Улажу кое-какие дела и уеду. Номер телефона я не меняю, если соскучишься — позвони мне.

И лишь оказавшись в своей комнате-мансарде, Юки смог расслабиться и вздохнуть свободно. Повалившись на кровать, он мысленно прокрутил разговор с отцом, в котором на вопрос родителя, где он был и что делал, ответил, что путешествовал и кормил себя тем, что создавал эскизы одежды и иногда фотографировался для модных журналов. Сердобольный папа тут же предложил сотворить из сына известного модельера, но Никита отказался, заявив, что его пока и так все устраивает и если ему захочется стать знаменитым, то он добьется этого своими силами. Знал Никита так же и то, что отец сразу начнет проверять правдивость его слов, была у него такая черта, поэтому и не соврал ему, но и всей правды не сказал. Журналы с его фотографиями было не сложно найти, а в некоторых городах его физиономия еще и на рекламных щитах размещена. Пусть проверяет, сколько душе угодно.

С этими думами Юки обвел взглядом свою комнату и понял, что в его отсутствие тут действительно ничего не изменилось. Даже записка на столе, которую он оставил перед побегом, лежала в том же положении, в каком он положил ее пять лет назад.

Дорий утром проник в особняк, демону, гуляющему по мирам, не составляет труда пройти в человеческий дом, пусть и хорошо охраняемый. Не стесняясь, он прошел на кухню и сварил себе кофе. Присутствие там хозяйки его не смутило, она собралась кричать, но Дорий не хотел заранее нервировать паренька, которого, как выяснилось вчера, зовут вовсе не Юки, а Никита, поэтому женщина была полностью обездвижена простейшим заклинанием и аккуратно уложена на маленький кухонный диванчик. Демону просто надоело наблюдать за ним издалека, он решил познакомиться поближе.

Когда, наконец, раздались еле слышные шаги босых ног, Дорий мог бы поспорить, что человек их не услышалбы, он пил уже третью чашку кофе и, довольно улыбнувшись, оперся поясницей о кухонный стол, повернувшись лицом к двери. Никита действительно был бос, в одних широких штанах с множеством кармашков, русые волосы растрепаны со сна, он даже не заметил поначалу чужого присутствия на кухне. Дорий удивленно смотрел на парня, который, обогнул его с равнодушным видом, налил в чашку горячей воды и, повернувшись к демону лицом, поднял на него заспанный взгляд зеленых глаз. Демон не успел увернуться от кружки с кипятком, она встретилась с его лицом, раскололась и обожгла кожу. Дорий зашипел от боли, а Юки с изумлением наблюдал, как ожоги на лице незнакомца быстро зарастают, не оставляя даже намеков на шрамы.

— Ну, здравствуй, Никита! — шипя от ярости, произнес Дорий.

— Для тебя я Юки. — невозмутимо поправил его медиум.

— Кто же ты такой? Я столько дней за тобой наблюдаю, а понять не могу.

Никита осмотрел довольно крупного накачанного дядюс элегантным черным хвостиком на затылке, в который были собраны его волосы, раскосыми черными глазами и очень нехорошей улыбочкой, от которой мороз пробирал по коже.

— Сначала просвети, кто ты? И что тебе от меня надо?

— Да шут знает, что мне от тебя надо, любопытно просто. Думаю вот, как у обычных людей вышло сделать такого сына. Не расскажешь мне о себе? — демон отлепился от стола и принялся ходить вокруг Юки, словно примеряясь с какой стороны укусить.