Последний ангел (СИ) - Пёрышкина Лекса

— Убежали. — отшутился медиум, осмотрев свою руку, на которой остались только красные пятна, ровно на тех участках кожи, где раньше были волдыри — Вот высплюсь и не останется даже пятен.

И действительно. После того, как Юки проспал богатырским сном более суток, следов той схватки не осталось.

— Как самочувствие? — спросила его девушка, когда он помятый, но выспавшийся, вышел из зала на запах еды, которую она готовила. На плите вовсю жарились котлеты, в кастрюле тоже что-то варилось.

— Отлично. — улыбнулся медиум, и его желудок громко известил, что голоден — Я попортил вам технику, так что убыток возмещу.

— Да ладно! — девушка махнула рукой — От чудовища нас спас, еще и убыток возмещать собрался!

— А он не по ваши души приходил. Он меня скушать хотел. Так что, не возражай. И заприют спасибо. Запиши номер моего мобильника и звони, если нужна будет помощь.

— О, да ты прямо расщедрился! Может, и имя свое настоящее скажешь? — пошутила она и, выложив несколько горячих котлеток на тарелку, протянула ее Юки — Покушай лучше.

— Нет, имя не скажу. А за котлетки спасибо.

— Не уходи! Не уходи от меня! — бормотала бледная до синевы Бертана, раскачиваясь из стороны в сторону.

Тени вокруг запавших глаз стали еще больше и темнее, чересчур худые пальцы судорожно сжимали довольно толстую цепь, конец которой заканчивался на кованом ошейнике Ниаса со сложным кодовым замочком. Сам ангел сидел рядом с ней на холодном полу и равнодушно взирал на спятившую хозяйку.

Берта обернулась, посмотрела в его серебристые мерцающие глаза и зарыдала. Выплакавшись, колдунья впала в ярость, и потащила его во двор, где прятались по углам демоны-рабы, с надеждой взирающие на ангела. А ну как хозяйка снова пустит ему кровь и тогда у них будет шанс спастись. Но она вместо этого, принялась отдавать приказы своим подчиненным демонам, чтобы те убивали себя. Не выполнить приказ они не могли, и один за другим оканчивали жизнь самоубийством.

Берта была счастлива, она заливисто смеялась, наблюдая сцены их смерти, иногда пинала уже мертвые тела, при этом, не выпуская поводок Ниаса из рук ни на минуту.

Позже ведьма приказала выжившим демонам развесить погибших на стенах внутри двора, хоронить или сжигать запретила. Да еще зачем-то отдала приказ раздеть мертвецов. Звучало, конечно, все это дико, выглядело еще хуже. Но перечить ей никто не осмелился.

Когда Бертана покинула двор, вернувшись в замок, и увела за собой Ниаса, демоны устроили тайное собрание, на котором и решили, что им нужно как-нибудь добыть кровь ангела. Да, колдунья взбесится, если поймает их за этим занятием, но им и так уже не жить. Так почему бы не попытаться добыть последнюю надежду на спасение?

Даниэс удивленно и восхищенно оглядывал местность, в которой они с Корином оказались по выходе из портала. Природа просто поражала своей величественной красотой, живописные лесистые холмы, покрытые белоснежным одеялом снега, и все это великолепие переливалось и искрилось на солнце, словно чудный волшебный ковер, слепя глаза.

— Где мы? — демон прищурил глаза, чтобы не слезились от яркого света.

— Мы на севере России. Кажется, Якутия. — ответил Корин — Ну, чувствуешь что-нибудь?

Даниэс повертел златокудрой непокрытой головой в разные стороны и выбрал направление, указав его пальцем:

— Нам туда.

И они пошли, пробираясь через лес, задевая мохнатые ветки елей, отчего им наголову сыпались сияющие искры снега. Но ни колдуну, ни демону холодно не было, хоть и одеты они были достаточно легко для северной зимы. Благодаря Корину, пробормотавшему на скорую руку какое-то заклинание, в сугробы они не проваливались, и шли легко и быстро.

— И сколько нам идти? — поинтересовался заклинатель.

— Тебе в милях или километрах сказать?

— В километрах, раз уж мы в России. — улыбнулся колдун, откидывая за спину длинные пряди светлых волос, которые бросил ему в лицо игривый ветерок — Здесь милями не считают особо.

— Километров тридцать приблизительно. Я чувствую тут большое скопление духов. Так что, ты удачно бросил портал. — Дани замолчал и потер щеку, по которой хлестнула жесткая еловая лапа — Беда только в том, что людей тут в округе нет, ни единого селения.

— Это как раз таки не беда. Я могу колдовать, не привлекая лишнего внимания. Видел бы ты, что у меня в Америке получилось…

— И что там получилось?

— Как-нибудь потом расскажу. — пообещал Корин и что-то шепнул в кулак.

На миг у Даниэса размылась картинка перед глазами, а когда обрела четкость, он обнаружил себя совершенно в другом месте. Поляна, расположенная в низине между холмами, была окружена старыми могучими кедрами, чьи вершины терялись из виду, настолько они были высокие. В центре поляны располагался высокий столб, испещренный непонятными символами, а на краю был конусообразный шалаш из шкур и нетолстых бревен.

— Что это? — спросил Даниэс, его глаза сияли любопытством.

— Это называется юрта. — пояснил ему колдун и поднес указательный палец к губам, призывая к молчанию.

Из шалаша вышла женщина, с головы до пят замотанная в шкуры и обвешанная совершенно странными предметами: зубами каких-то животных, бубенцами, фигурками, вырезанными из дерева. Лица ее не было видно из-за множества свисающих с головного убора плетеных веревочек, увенчанных деревянными, костяными и каменными бусинами, составляющими сложный узор.

Корин молчал, не отрывая от нее глаз, Даниэс растерянно переводил взгляд с нее на колдуна и таращился куда-то в пустоту, причем в разные стороны.

— Корин, — прошептал он, наконец, — их тут много, так много, сколько я в жизни не видел.

— Зачем ты привел в мое жилище демона, ведьмак? — спросила женщина.

Говорила она тихо, но непонятно откуда взявшееся эхо разнесло ее голос по всей поляне, и Дани вдруг стало как-то зябко и неуютно, захотелось развернуться и бежать, пока несут ноги.

— Не пугай его, шаманка. — ответил ей Корин — Он не представляет угрозы ни для кого, тем более тебя. Ты и сама это знаешь.

— Знаю. — согласилась она — И знаю, зачем он пришел с тобой. Но зачем явился ты?

— Я явился просить твоей помощи. — честно сознался заклинатель.

— Пройдите в мою юрту, если явились с миром. Там и разговор поведем.

Шел снег, он крупными хлопьями оседал на тротуарах, крышах многоэтажных домов, вывесках магазинов и шапках прохожих. В сумерках среди пестрой толпы виднелась только одна непокрытая русая макушка, мокрая от тающего снега и тускло сияющая от света городских фонарей. Парень продрог, он грел озябшие руки в карманах короткого черного полупальто, капюшон которого занесло снегом. Почему он не накинул капюшон на голову, оставалось большой загадкой для некоторых прохожих, особенно молодых девушек, которые не могли не обратить внимания на симпатичного парня с отреченно — равнодушным выражением лица, несмотря на холод, не спеша бредущего по улице.

Это был его родной город, в котором он родился и вырос. На вопрос скучал ли он по нему, Юки не смог бы ответить. Для него все города были одинаковы, со своими жителями, живыми и мертвыми, улицами и домами. Он видел столько городов, что уже не понимал, есть ли между ними какая-нибудь разница.

Родительский дом, двухэтажный коттедж с мансардой на окраине города, близ сосновых посадок, встретил его спокойной уютной тишиной и электрическим светом из окон. Свет горел везде, кроме мансарды, на которой когда-то и располагалась комната Юки. Когда дом еще только строился, отец хотел сделать из мансарды нечто вроде кладовки, но младший сын выпросил ее в свои владения. Никите всегда нравилось уединение, а это место казалось ему самым уютным и безопасным в доме. Что теперь сделали из его комнаты, он не знал.

Покрасневшие от холода длинные пальцы дрогнули и замерли, не коснувшись домофона с видеокамерой. Юки сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая сердцебиение, он давно уже не был дома, и, смело нажав на кнопку, с равнодушным видом сунул руки обратно в карманы и опустил голову, словно разглядывая снег под ногами.