Гуманитарно-образовательная система самоисправления осужденных - Галина Строева

Тенденция вторая. Широкое распространение точки зрения на преступность как на психическую болезнь и, следовательно, применение психотропных[160] (наркотикосодержащих) препаратов; кроме того, создание возможностей для ухода от ответственности наиболее опасных преступников вследствие признания их невменяемыми.

Тенденция третья. Эклектизм – стремление синтезировать разные теории и методы детерминации поведения.

Тенденция четвертая. Непосредственно в исправительных учреждениях (на основе двойной детерминации) стремление создать системный и комплексный подходы к организации исправительного процесса.

Отметим, что в эти годы продолжалось обсуждение проблемы самосовершенствования заключенных. Исследования опровергали некогда модные идеи, считающие, что «ничего не работает» в реабилитации преступников, показывая, что при прочих равных условиях вероятность рецидива среди заключенных, участвовавших в некоторых видах программ, более низкая, чем среди тех, кто в этих программах не участвовал [355, с. 2].

Были также опубликованы результаты исследования о преодолении преступного поведения посредством профессионального развития и самосовершенствования [351].

В 1997 г. М. Манесс (M. G. Maness), проанализировав достаточное число программ, сделал следующий вывод относительно факторов их эффективности:

1. Программы должны вдохновлять заключенных, просвещать, прививать необходимые навыки и способствовать их личностному росту.

2. Целью программ должно быть становление заключенного полезным членом общества.

3. Одним из показателей программ должно быть повышение самооценки заключенного [351].

Исследователем была также подчеркнута связь успешного исправления и собственной позиции заключенного.

Подход внешней детерминации поведения (со второй половины 90‑х годов XX в.) был дополнен теорией гиперактивности [219, с. 194]. Синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) считаются устойчивые проявления, характеризующиеся повышенной двигательной активностью и затрудненностью сосредоточения внимания на объекте, задачах, требованиях окружения. Диагноз был изобретен психиатром К. Джилбергом, которого в 2005 г. суд признал виновным в профессиональном злоупотреб-лении. Следует подчеркнуть, что эта «болезнь» не была выявлена лабораторным путем и не может диагностироваться никакими объективными методами. Она была внесена в список болезней на основании простого голосования. Для «лечения» используются психотропные препараты класса психостимуляторов или антидепрессантов[161]. Среди активных участников, продвигающих «диагноз», значатся фармацевтические гиганты, в том числе компания Ely Lilly. Позже были выявлены серьезные побочные эффекты приема препаратов, на каждой пачке препаратов производителей обязали ставить специальные этикетки в черной рамке с предупреждением о том, что употребление этих препаратов может привести к агрессии, самоубийству, психозам, сердечным приступам, повреждению печени и др. Тем не менее «диагноз» продолжает ставиться, а идея зависимости преступности от гиперактивности перекочевывает в другие страны. Так, на Всероссийском совещании (2006 г.) один из заместителей начальника медицинского управления ФСИН России озвучил увеличение количества гиперактивных осужденных и необходимость соответствующей работы с ними [127, с. 40].

Но в практике исполнения наказаний в США (как и в Европе) стремились реализовать и подход двойной детерминации. С одной стороны, исправление детерминировалось извне (со стороны сотрудников), с другой – заключенным предоставлялась возможность проявлять инициативу и самостоятельность в участии в ряде необязательных программ самопомощи (self-help) либо самоизменений (self-change).

К концу 90‑х годов XX в. позиции подхода самодетерминации стали незначительными, равно как и задача исправления (хотя американские юристы еще выделяли среди целей наказания исправление – rehabilitation [80, с. 61–62]). В основном же расширялось влияние психологического и психиатрического подходов внешней детерминации с одновременной декларацией активности заключенного. Продолжалось и финансирование теоретических изысканий различными фондами, в том числе фармацевтическими.

Исследование показывает, что в 80‑90‑х годах XX в. поднимались вопросы саморегулирования поведения заключенных, их самоизменений, самоконтроля и пр. Но собственно разработок проблемы самоисправления взрослых заключенных (за исключением работ, направленных на лечение токсикомании, наркомании, сексуальных расстройств) нами не выявлено. Основная часть теорий, а также практических программ (даже если они и были названы программами самопомощи либо самоизменений) находилась в русле двойной детерминации, что обосновывалось комплексным построением исправительного процесса.

Постепенно укрепили свои позиции вернувшиеся концепции воздаяния и устрашения [80, с. 64]. Потерпев поражение в деле исправления осужденных, исследователи начали дискуссии об излишнем многообразии целей системы и необходимости их сократить. Так, ученые Принстонского университета писали: «…если мы не хотим обречь систему на неудачу, мы должны назначить для тюрем вполне выполнимые функции и миссии. И они должны быть достаточно узкими и соответствовать по своим масштабам тюрьмам, а не объединять в себе функции других социальных институтов, таких, как школы и социальные службы… Наконец, миссия тюрьмы должна иметь внутреннюю… ценность. То есть, она должна определить мероприятия, которые имеют значение внутри» [355, с. 24]. Одной из основных миссий предлагалось представление тюрьмы как агента справедливости, а не индивидуальных или социальных изменений [355, с. 26].

Подобные теоретические предпосылки способствовали дальнейшему уходу от вопросов собственной детерминации исправления/самоисправления со стороны каждого конкретного заключенного.

Интересно, что в области общей педагогики разрабатывались проблемы самоисправления несовершеннолетних. В основе предлагаемых подходов самоисправления подростков лежало соединение идей экзистенциализма[162] и прагматизма[163] [78, с. 162]. Учеными было определено, что нельзя осуществить исправление, действуя извне [78, с. 60]. Однако изучение предлагаемых подходов позволяет причислить их к подходу двойной детерминации.

Таким образом, конец XX столетия и в США характеризовался отмеченным нами ранее педагогическим парадоксом: проблема самоисправления поднималась в общей педагогике по отношению к несовершеннолетним и практически не рассматривалась касательно взрослых заключенных (за исключением нуждающихся в лечении).

Предлагаемые в настоящее время теории и программы в основном относятся к двум подходам: внешней детерминации (биологический, генетический, физиологический, психиатрический подходы) или двойной детерминации (психологический, социальный, экономический и другие подходы).

В исправительных учреждениях проводятся многообразные программы различной теоретической основы, но большинство – психологические, психиатрические либо смешанные (психолого-социальные, психолого-психиатрические, психолого-образовательные и пр.). При этом уменьшается количество собственно образовательных программ из-за различных проблем, включая уменьшение бюджетного финансирования. В исследованиях снижается доля педагогических подходов, а предлагаются новые методы исправления заключенных за счет использования непедагогического инструментария. Например, усиливается идея связи преступности и болезни (с назначением медикаментозного лечения), расширяются разработки в области арт-терапии[164] с декларацией направленности на повышение активности заключенного. Выделим, что первый эксперимент по арт-терапии на заключенном был проведен английским психологом К. Тисдейлом (1998). В эксперименте участвовал один человек, занятия проводились 2 часа в неделю в течение 44 недель. В качестве результата было сообщено, что заключенный был переведен в менее строгую тюрьму. На основе этого К. Тисдейл рекомендовал использовать арт-терапию как метод лечения личности преступников [358, с. 72].

В 2005 г. К. Смитом была защищена диссертация «Значение изоляции: современные тюрьмы и искусство уходить от реальности» (The Meaning of Solitude: Modern Prisons and the Art of Escape). Исследователь обратил внимание на вопрос самоисправления [360]. Изучая категорию «субъектности», идею одиночного заключения, К. Смит противопоставил два подхода: самодетерминации и внешней детерминации самоисправления/исправления. В новых (по сравнению с XIX–XX вв.) социально-экономических условиях подход внешней детерминации подвергся критике. Сам же исследователь развивал идею о том, что заключенный является самостоятельной единицей («самостоятельной душой»), обращение с которой требует уважения, заботы, предоставления свободы.