Гомункул - Блэйлок Джеймс

— Огоньку? — предложил капитан, поднимая длинную спичку.

Дрейк покачал головой и сощурился.

— Предпочитаете их жевать? — сказал капитан, бросив спичку в чашеобразную пепельницу. Кибл посерел: эффект, которым Дрейк явно наслаждался.

Он улыбнулся игрушечнику.

— Значит, вы принесли его сюда, — заметил он, кивая на полускрытый ящичек на коленях у Джека. — Это же прекрасно, когда человек уступает здравому смыслу. В мире и без того полно неприятностей.

— Единственная неприятность, которую я здесь вижу, — повысил голос капитан, опуская руку под прилавок, — это вы! Убирайтесь вон из моей лавки, пока еще можете стоять на своих двоих!

С этими словами он выдернул из-под прилавка нагайку плетеной кожи длиной в руку и звонко хлестнул ею по своей костяной ноге.

Дрейк и бровью не повел.

— Полно, полно, друг мой, — сказал он Киблу. — Давайте сюда свою машинку. Ничем не хуже чертежей. Мои механики разберутся в устройстве.

Джек был смущен и озадачен. Только Кибл и Сент-Ив понимали, что происходит. Сент-Ив пошарил возле стула, надеясь ухватить за горлышко пустую бутыль из-под эля. Этот человек был опасен. До обмена ударами дело едва ли дойдет: это не в стиле Дрейка. Однако вор, пытавшийся присвоить чертежи Кибла, явно был доминошником с Уордор-стрит. Им всем лучше оставаться начеку. Кто знает, что за негодяи прячутся в тенях снаружи?

— Мой ответ вы уже слышали, — выдохнул Кибл, заметно дрожа. — Он остается прежним.

— В таком случае, — обронил Дрейк, вынимая изо рта изжеванную сигару, — попробуем немного нажать.

Мгновение он стоял молча, словно погруженный в раздумья. Остальные замерли, ожидая, когда Дрейк огласит свое решение. Но вместо угроз и подкупа он просто коснулся полей своего цилиндра и повернулся к двери, воркуя:

— Очень миленькая дочка, эта ваша Дороти. Напоминает мне девчонку, которую я однажды… Где ж это было? — он обернулся к Киблу с притворным недоумением на лице, но увидел только, как Джек в ярости выпрыгивает из своего кресла. Ящичек отлетел в сторону, и Кибл поймал его, а Джек азартно махнул кулаком, не достав до ухмылки Дрейка на добрый фут, и в результате чуть не повалился на Годелла, который протянул руку и поймал капитана за запястье, стоило тому замахнуться своею нагайкой: такой удар, будь он завершен, свалил бы Дрейка замертво.

Миллионер отшатнулся к двери, избегая встречи с кулаком Джека, и краем глаза уловил попытку капитана покуситься на его жизнь. Выражение лица Дрейка вмиг переменилось: язвительная веселость уступила место черной ненависти. Новый финт, с помощью которого миллионер надеялся уклониться от удара, заставил его пригнуться, и цилиндр слетел с головы на пол. Но Годелл все еще удерживал запястье разъяренного капитана Пауэрса, и Дрейк быстро оправился, лишь на шаг отступив к двери.

Он было нагнулся за шляпой, но капитан выступил вперед, пригвоздил цилиндр к полу протезом, раздавив тулью, а затем, перехватив нагайку свободной рукой, тремя взмахами окончательно лишил головной убор былой формы.

— Очередь за твоей головой, ничтожество, если я снова замечу тебя поблизости. Тебя или кого-то из твоих задир. Все вы слабаки, трюмная шваль, только попадитесь — и я не раздумывая ни секунды сотру вас в порошок!

Усмешка заледенела на лице Дрейка. Забыв о цилиндре, он повернулся, собираясь напоследок сказать что-то Киблу, но так и не нашел в себе сил. Капитан же, вырвавшись из хватки Годелла, одним толчком в плечо отправил Дрейка в полет на улицу, затем подхватил изуродованный цилиндр и швырнул его во мрак, словно круглый поднос, после чего захлопнул дверь. Откупорил новую бутылку эля, дрожащей рукой наполнил стакан. Годелл опустился в кресло. Капитан отпил с половину, повернулся к своему аристократичному другу и, негромко бросив: «Спасибо, дружище», уселся и сам.

Джеку вернули ящичек с подарком. Юноша сидел, уставившись в пол перед собою, — то ли в раздумьях, то ли в растерянности. Кибла, похоже, тоже заинтересовал именно этот участок ковра. Сент-Ив откашлялся.

— Дело принимает любопытный оборот, — сказал он. — Ума не приложу, к чему мы с такой прытью пытаемся осложнить себе жизнь, будто нам мало козней Нарбондо. Теперь нам придется иметь дело сразу с двумя мерзавцами: опасаться происков одного и терпеть слежку другого. И я боюсь, джентльмены, что буду вынужден оставить вас разбираться с этим самостоятельно, — мой поезд отбывает со станции Кингз-Кросс завтра, ровно в десять утра, и я увожу на нем готовый оксигенатор. Я не могу позволить себе откладывать пробный полет. Условия для него почти идеальны.

Кибл рассеянно махнул рукой.

— Дрейка я беру на себя, — вздохнул он, словно устав от этих разговоров. — Может, стоит продать ему чертежи. Какое это имеет значение?

— Вы так не поступите! — вскричал Джек, подскочив в кресле. Одновременно улицу озарила вспышка молнии; за окном стало светло, как днем, и гром сотряс стекла, заставив всех молчать чуть ли не целую минуту.

— Юноша прав, — заметил Годелл, выбивая трубку о край стеклянной пепельницы. — Дрейку двигатель достаться не должен. Он сполна получит то, что ему причитается, — не больше, но, отмечу особо, и не меньше. Признаться, я и сам собирался поделиться с вами кое-какими сведениями, которые, если не ошибаюсь, удовлетворят всех сразу в нескольких смыслах. Выяснилось, что Дрейк и Нарбондо состоят в сговоре. Или, во всяком случае, в деловых отношениях. Я снял комнату напротив лаборатории доктора; Дрейк посещал Нарбондо, и не раз… Я выследил их вчера вечером, но не обоих сразу, учтите: Дрейк не стал бы говорить с Нарбондо у всех на виду. Они встретились в одном из пабов Боро, в дешевом местечке, по-видимому, открытом совсем недавно. Паб расположен на задворках одного из старых, широко разросшихся постоялых дворов, настолько давно заброшенного, что даже местные его избегают. Попасть в номера, так скажем, можно лишь из переулка; если там имеется парадный вход, отыскать его мне не удалось. Скорее всего, паб соединяется со старой гостиницей: сущий лабиринт стен, чердачных помещений и коридоров, ведущих в тупики. Если кому-то понадобится найти удобное место для опиумного притона, лучшего просто не найти. Впрочем, приспособить эти руины под другие цели будет непросто… Так или иначе, все комнаты — паб размещен в трех из них, объединенных путем сноса перегородок, — выходят в переулок. Стена напротив совершенно глуха, а в самом пабе темным-темно и холодно, как в могиле. Тут мне повезло, ведь если бы они разглядели покрой моей одежды, наверняка выпроводили бы меня вон…

Годелл повозился с трубкой, поглядывая за окно на улицу, где каждые пару минут в буйстве молний вспыхивали дождевые струи.

— Проклятье, откуда сквозняк? — промолвил капитан. Он вытащил из-за прилавка плед и укутал им плечи, а затем помахал трубкой Годеллу, предлагая возобновить рассказ.

— Это место нельзя было бы и отыскать, если бы не странный знак на одной из дверей — не вывеска даже, а скверно намалеванная надпись «Кровяной пудинг». Внутри с дюжину или чуть больше человек — сидят бесцельно, не разговаривают, и лишь перед парочкой стоит выпивка. Даже и эти двое не слишком интересовались своими кружками, хотя один уставился в нее так, будто видел что-то в пузырьках пены, будто помнил, что когда-то обожал пиво, но теперь уже не видит смысла его пить. И самое странное то, что выглядит он, словно мертвец, погребенный не менее месяца назад… Я говорю не просто о недостатке солнца. В самом заведении было что-то настолько нездоровое — во всех его посетителях, если начистоту, — что никакой свежий воздух не привел бы их в чувство. Один встал, отведал немного омерзительного черного пудинга, да и шагнул вдруг прямо в стену лицом и лишь потом, чуть опомнившись, двинулся к выходу… Келсо Дрейк появился четвертью часа позже доктора, который в тот момент занимался поеданием живых птиц. Воробьев, если познания в орнитологии меня не подводят. Нарбондо ловил их и пожирал, накрыв голову свисавшей до пола шалью. Природа трапезы была очевидна: писк и чириканье бедных созданий наполняли темную комнату, а биение крыльев о ткань сопровождалось треском и хрустом их тонких косточек.