Изменишь однажды… (СИ) - Ярук Диана

Макс берёт со стойки флакон с самым большим объёмом, и мы идём на кассу. Он отказывается от моих денег и оплачивает все наши покупки. Хорошо, что у меня есть секретный ответ в виде очков загадочного полицейского.

В самолёте Тимофей не отлипает от Макса. Тот вскоре запихивает в кармашек переднего кресла свою толстую книжку в мягком переплёте с таким же бородатым мужиком на задней обложке как сам и принимается помогать моему мальчику собирать лего. Потом они долго обсуждают какие-то важные для четырёхлетнего человека вопросы. Изучают картинки в книжке про Шмяка. Играют в аркаду на дисплее в спинке кресла. Смотрят мультфильм, разделив наушники. Тим категорически отказывается спать сам, не давая уснуть и нам. И вот, к концу полёта, за час до рассвета, когда я совершенно измучена попытками его усмирить, Тимофей, наконец, вырубается на середине предложения.

Конечно, он не реагирует на мои попытки разбудить его после посадки, так что Макс берёт Тима на руки и так мы проходим паспортный и таможенный контроль. Я качу наши чемоданы по кафельному полу аэропорта, когда вижу в зале прилёта знакомую фигуру.

Артём тоже издалека замечает нас и подходит быстрым шагом.

-Надин, — кивает он мне. Смеривает взглядом Макса и тянется к Тимофею, — я возьму сына.

Я, наверное, похожа на выброшенную на берег рыбу, беззвучно хватающую воздух.

— Артём, что ты здесь делаешь? Я ведь сказала, мы приедем на такси.

— Я посмотрел во сколько рейс из Подгорицы. Спасибо за помощь с ребёнком, — кивает он Максу. Мы уходим, — говорит мне и идёт к выходу.

Я в панике поворачиваюсь к Максиму.

— Всё в порядке, — заверяет меня он. — Я позвоню тебе из дома.

Я оставляю его чемодан и несусь вслед за Артёмом.

Глава двадцать пятая

Артём садится вместе с Тимом на заднее сиденье машины, пока его водитель помогает мне загрузить наши чемоданы в багажник. Я сажусь вперёд в полной прострации.

— Зачем ты приехал за нами в аэропорт? — снова спрашиваю я.

— Соскучился по сыну, — отвечает мне Артём, — хочу забрать к себе на выходные.

— Но ты ведь несколько месяцев вообще не вспоминал о нашем существовании! — протестую я.

— Надин, я не собираюсь здесь выяснять отношения. Мы сейчас поедем ко мне домой и там всё обсудим.

Я задыхаюсь от возмущения и твёрдо говорю, что мы едем домой ко мне и только там я согласна о чём-то с ним разговаривать. Артём недовольно вздыхает и командует водителю ехать на мой адрес.

Дома я указываю на кровать, чтобы уложить туда Тима. Благодарю водителя за помощь с чемоданами и закрываю дверь.

Мы проходим с мужем на кухню и там, сцепив руки на груди, я жду объяснений.

Первым делом он обращает внимание на грифельную доску, которую я перенесла сюда из прихожей и повесила вместо безвкусной картины с натюрмортом. Перед отъездом, дурачась с Тимофеем, мы нарисовали на ней солнце, облака, море и две человеческие фигурки. «Жди нас, бабушка!» — написала я над картиной. «Я тибя люблю!», — добавил внизу корявыми буквами сын.

— Когда он научился писать? — спрашивает Артём и я слышу ревность в его голосе.

— Весной, наверное. Буквально в один день начал складывать слова из магнитных буковок на холодильнике. — Отвечаю я. Артём поворачивается и видит разные комбинации слов. Там, где Тиму не хватило правильных букв, он заменил их похожими: «МАМА», «ЛОСЯШ», «ОБЕД», «КЛЩП».

— КЛЩП? — недоумевает Артём.

— Наверное, «каша»? — пожимаю плечами я. — Артём, я не хочу, чтобы Тимофей когда-нибудь пересекался с Ириной. Я готова судиться за полную опеку, если думаешь, что твоя любовница хотя бы на десять метров приблизится к моему сыну.

Артём садится за кухонный стол и сцепляет пальцы. Он секунду смотрит на свои руки, потом поднимает непроницаемое лицо.

— Ирина съехала, — сообщает он мне.

— В каком смысле? В отпуск?

— Нет, вообще. Мы... больше не встречаемся.

— О, — только и могу сказать я.

— Хочу вернуть вас с Тимофеем домой, — вдруг сбрасывает на меня бомбу Артём. — Я знаю, что виноват и ты злишься, поэтому готов дать тебе время подумать. Мы можем начать с малого. Я буду забирать к себе сына на выходные, а ты потихоньку начинай собирать вещи.

Я просто в шоке. Несколько раз я пытаюсь начать говорить, но из горла выходит только жалкий сип. Наконец, откашлявшись, я начинаю истерически хохотать. У этого мужчины совершенно незамутнённое сознание!

— Артём, — выдавливаю я из себя, вытирая с глаз злые слёзы, — прошло сколько, полгода? Полгода, с тех пор как ты заявил мне, что я «заезженная пластинка» и «раздолбайка»? С тех пор как я узнала, что мой муж завёл себе расчудесную любовницу, которая моложе, красивее и явно успешнее меня. Напрочь забыл о своём сыне на несколько месяцев. Совершенно не беспокоился как и на что мы живём. И вот ты, совершенно ошалевший от своей наглости, смеешь ещё говорить мне собирать вещи?

Этому человеку явно нужен психиатр.

— Надин, мне искренне жаль. Я, пожалуй, повёл себя не очень красиво…

— Не очень красиво?! — перебиваю его я. — Когда именно?! Когда скрывал свои шашни на стороне? Врал мне в глаза? Или когда любезно согласился оплатить три месяца аренды это квартиры? Ооо, — злобно хохочу я, — тогда, когда заставил меня подписать послебрачный договор, где я отказываюсь от алиментов и получаю жалкие крохи с вашего барского стола?!

— Какие к чёрту крохи?! — протестует Артём. — Я выделил тебе сумму, куда бОльшую, чем полагалось в алиментах!

— Ты идиот или прикидываешься? — овладев собой, я достаю телефон, открываю сообщения и тычу выписками банковских транзакций.

Артём бледнеет и трёт лоб.

— Это какая-то ошибка. Должно было быть в десять раз больше, — хрипло говорит он. — Я сам диктовал Ирине, чтобы она отправила письмо адвокату.

— Подожди, подожди, — я не могу поверить в услышанное. — Ты диктовал Ирине, сколько мы с твоим сыном должны будем получать? И она сама, своими наманикюренными пальчиками, — я делаю в воздухе движение, словно печатаю, — набирала от тебя сообщения твоему адвокату? Что ещё такого важного ты ей доверял? Стой, — осеняет меня, — ты в курсе, что я отправляла резюме в твой отдел кадров в прошлом году?

Недоумённое лицо Артёма служит мне ответом.

— А когда я просила тебя поговорить с директором конкурса по реновации, ты сам ему звонил или поручил ей?

— Не сам, — отвечает в сторону Артём. — Но ведь вашу заявку приняли.

— Даа, — тяну я, задумавшись. — Какая-то несостыковочка.

— Надин, — Артём встаёт из-за стола и подходит ко мне. Он замирает и тянет носом воздух. — Что это за аромат?

Я снова сцепляю руки на груди.

— Мой новый парфюм. И я буду пользоваться им, потому что он нравится мне и… ещё кое-кому. И, поскольку я не собираюсь к тебе возвращаться, можешь засунуть свою нелюбовь к духам куда подальше.

— Мне нравится, — резко возражает Артём. — Неужели ты не пользовалась туалетной водой из-за меня?

— Ооо, Артём. Этот брак был полон ограничений и моих жертв. Теперь, когда я поняла, чего стою, я больше не согласна ужимать себя во всём. — Я поднимаю кулак в шуточном приветствии, — «но пасаран!»

Артём склоняет голову и внимательно разглядывает меня. Отмечает серьги, новый кулон на шее. Смотрит на мои руки.

— Откуда у тебя это кольцо вместо обручального? — спрашивает меня он.

— Это напоминание о том, чтобы я никогда больше не теряла своего пути, — говорю я, поглаживая синие камушки.