Как говорить, чтобы подростки слушали, и как слушать, чтобы подростки говорили - Адель Фабер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я понимаю, – сказала я, – что очень сложно думать или действовать в рациональном ключе, когда ты сердишься. Бывало, мои собственные дети настолько бесили меня своими выходками, что я начинала кричать: «Сейчас вы меня так разозлили, что я просто не знаю, что могу сказать или сделать! Держитесь-ка от меня подальше!» Мне думалось, что так было безопаснее для них, а у меня появлялось время немного остыть».
«А потом что?» – спросил Тони.
«А потом я отправлялась на пробежку вокруг квартала или вытаскивала пылесос и убирала весь дом… то есть бралась за любую физическую работу, делала все, чтобы только находиться в движении. А вам что помогает остыть, когда вас очень сильно рассердили?»
На некоторых лицах появились робкие улыбки. Первыми среагировали дети:
«Я закрываюсь в комнате и на полную врубаю музыку».
«Я ругаюсь вполголоса».
«Я надолго еду кататься на велосипеде».
«Я сажусь за свою ударную установку и барабаню».
«Я отжимаюсь, пока хватает сил».
«Я начинаю задирать своего младшего брата».
«А вы?» – кивнула я родителям.
«Я сразу иду к холодильнику и съедаю большую банку мороженого».
«А я плачу».
«Я на всех ору».
«Я звоню на работу мужу и рассказываю, что произошло».
«Хватаю пару таблеток аспирина».
«Пишу длинное, злобное письмо, а потом его рву».
«А теперь представьте, – сказала я, – что вы уже сделали то, чем обычно утихомириваете свою ярость, и уже способны вести себя немного более позитивно. Можете ли вы это сделать? Можете ли вы сказать другому человеку, чего вам хочется, какие чувства вы испытываете или что вам сейчас необходимо, вместо того чтобы бросаться обвинениями и возлагать на собеседника вину за то, что произошло? Конечно, можете. Но для этого надо немного подумать, да и попрактиковаться заранее тоже будет полезно.
В рисунках, которые я вам только что раздала, использованы примеры из моей собственной семейной жизни. Теперь я хотела бы попросить вас попытаться вспомнить какие-нибудь домашние события, доставляющие вам беспокойство, вызывающие у вас раздражение или огорчение. Пожалуйста, записывайте их, как только они придут вам в голову».
Участников группы, казалось, удивила моя просьба. «Это может быть какое-то серьезное или совсем незначительное событие, – добавила я, – то, которое уже произошло, или даже то, которое, по вашим преставлениям, еще только может случиться».
Родители и дети переглянулись, словно стесняясь друг друга. Кто-то хихикнул, и через несколько мгновений все начали писать.
«Сейчас, когда вы сосредоточились на проблеме, давайте опробуем два разных способа реагирования на нее. Сначала запишите те свои слова, которые могут только ухудшить ситуацию, – здесь я сделала паузу, чтобы все успели записать, что хотели. – А теперь те возможные свои слова, которые могли бы дать другому человеку возможность услышать вас и рассмотреть вашу точку зрения».
Комната погрузилась в тишину, пока люди выполняли данное мною задание. Когда все вроде бы закончили, я сказала: «А теперь возьмите каждый свой листочек и пересядьте так, чтобы рядом с каждым из вас оказался не ваш родитель и не ваш ребенок».
Спустя несколько минут общей неразберихи, сопровождаемой звуком передвигаемых стульев и выкриками «А мне так и не досталось ребенка!» или «Кто хочет быть моим родителем?», участники группы наконец нашли себе новых партнеров и расселись.
«Теперь, – сказала я, – мы готовы приступить к первому этапу. Пожалуйста, по очереди зачитывайте друг другу свои противоположные по характеру высказывания и следите за реакцией партнера. А потом мы обо всем этом поговорим».
Люди некоторое время не решались начать упражнение. Разгорелись длинные споры о том, кто будет начинать сценки. Но как только все решения были приняты, как родители, так и подростки увлеченно взялись исполнять свои роли. Поначалу они негромко разговаривали друг с другом, но постепенно ожили и стали вести себя более шумно. Всеобщее внимание привлекла шутливая битва между Майклом и Полом (сыном Тони).
«Но ты всегда откладываешь все дела до самой последней минуты!»
«Неправда! Я же сказал тебе, что сделаю это потом».
«Когда?»
«После ужина».
«Это будет слишком поздно».
«Нет, не будет».
«Нет, будет!»
«Хватит наезжать на меня, и вообще оставь меня в покое!»
Внезапно оба они замолчали, осознав, что в комнате царит полная тишина и все смотрят именно на них.
«Я пытаюсь заставить сына пораньше взяться за домашнее задание, – объяснил Майкл, – но он упирается».
«А это потому, что он все время меня дергает, – сказал Пол. – Он просто не понимает: чем больше он будет на меня наезжать, тем дольше я буду откладывать».
«Ладно, сдаюсь, – сказал Майкл. – Теперь давайте я попробую второй способ». Он глубоко вздохнул и сказал: «Сынок, я тут подумал… Я все время пристаю к тебе, чтобы ты начинал делать домашнее задание раньше, так мне казалось правильным. Но с этого момента я буду доверять тебе и позволю начинать работать с домашним заданием в подходящее, по твоему мнению, время. Все, что я прошу от тебя, это доделывать его в половину десятого или, самое позднее, в десять, чтобы у тебя оставалось достаточно времени на сон».
Пол расплылся в широченной улыбке. «Эй, «папа», так-то будет лучше! Мне это понравилось».
«То есть у меня получилось», – с гордостью произнес Майкл.
«Ага, – ответил Пол, – и ты увидишь, что и у меня все получится. Я буду делать уроки вовремя. Тебе не придется напоминать».
Постановка, зрителями которой только что стала вся группа, словно встряхнула людей и сильно оживила обстановку. Прочитать вслух свои контрастные высказывания вызвались сразу несколько команд из родителей и детей. Мы все подались вперед и принялись внимательно слушать.
Родитель (обвиняя):
«Почему тебе обязательно нужно со мной спорить, когда я прошу тебя что-нибудь сделать? Ты ни разу даже не подумала предложить свою помощь. Я от тебя только и слышу: «Почему я? Почему не он? Я же занята…»
Родитель (описывая чувства):
«Ненавижу ввязываться в споры, когда прошу помощи. Как бы я была счастлива услышать: «Мамочка, ни слова больше. Считай, я уже все сделала».
Подросток (обвиняя):
«Ты почему не передавала мне сообщения? И Джессика, и Эми сказали, что звонили, а ты мне не сказала. Теперь я пропустила игру, и все это из-за тебя!»
Подросток (описывая чувства):
«Мам, мне так важно получать все оставленные сообщения… Я пропустила игру, потому что ее перенесли на другой день, а я узнала об этом слишком поздно».
Родитель (обвиняя):
«От тебя только и слышишь: «Дай мне… Купи мне… Отвези меня туда… Отвези меня сюда…» Что только для тебя не делай, тебе все мало! И ты мне хоть раз спасибо сказал? Нет!»
Родитель (описывая чувства):
«Я с радостью готов помочь тебе при любой возможности. Но когда я помогаю тебе, мне бы хотелось слышать хоть слово благодарности».
Подросток (обвиняя):
«Почему ты не можешь вести себя, как другие мамы? Всем моим друзьям разрешают самим ходить в торговый центр. А ты ко мне относишься, как к маленькой».
Подросток (описывая чувства):
«Терпеть не могу сидеть в субботу вечером дома, когда все мои друзья и подруги развлекаются в гипермаркете. Мне кажется, что я уже достаточно взрослая и в состоянии сама о себе позаботиться».
Лора, слушавшая с особенным интересом, потому что последние заявления зачитывала ее собственная дочь, внезапно завопила: «О нет, Келли Энн! Мне не важно, что и как ты скажешь, но я не собираюсь на ночь глядя отпускать тринадцатилетнюю девочку в торговый центр. Я же не сумасшедшая… в мире нынче такое творится!»
Келли покраснела. «Мам, пожалуйста, перестань», – взмолилась она.
Нам всем потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что вроде бы обычное практическое упражнение для группы вскрыло вполне реальный на текущий момент времени конфликт между Лорой и ее дочерью.
«Я что, неправа? – спросила меня Лора. – Даже если она будет в компании своих друзей и подруг, они все равно всего лишь дети. С моей стороны совершенно безответственно позволять юным девчонкам разгуливать по ночам по гипермаркету».
«Мам, никто нигде не разгуливает, – запальчиво возразила Келли, – мы идем в кафе. Кроме того, там совершенно безопасно. Вокруг же все время толпа народа».
