Красное и серое (СИ) - Литера Элина

Действительно, мы обнаружили два набора схем, карт и заметок, для Правого Малого и для Левого. В обеих стопках были уже знакомые нам чертежи черной тушью и черным карандашом, цветные схемы и карты с пометками, сделанными разными руками.

— Похоже, Депт собирался прокладывать дорогу через Левое, но отчего-то изменил планы. Здесь исследование породы, но боюсь, это вне моей компетенции, — проговорил маг.

Я окликнула Максвелла:

— Лорд Мадрон, может быть, это по вашей части?

Максвелл взял несколько листов и углубился в изучение. Наконец, он поднял глаза:

— Я не сведущ в инженерном деле, но некоторые замеры я могу понять. По цифрам выходит, что порода в Левом ущелье намного тверже, чем в Правом.

— Теперь понятно, почему Депт перенес работы в Правое. К тому же, если там произошел обвал и таким образом выполнил часть работ за них, его решение объяснимо. Похоже, тревога оказалась ложной.

Маг принялся складывать материалы назад в папку.

— Должно быть, там красиво, — вздохнула ведьмочка, которая, как все стихийницы, любила природу больше городов.

Лавиния дала волю любопытству и рассматривала схемы различных участков ущелий, где серым обозначены голые скалы, зеленым — леса на склоне, желтым — немногочисленные луга. Внезапно она всхлипнула, глядя на один лист.

— Лавиния, что с тобой?

— Это карта Правого Малого, здесь нарисованы два дома на склоне. Там люди… и они погибли, когда сошел обвал. Когда рисовали карту, они еще были живы, а потом погибли.

— Дорогая моя, это очень горько, я понимаю вас, — пытался успокоить ее Гриз. — Исследования местности производились заранее, а потом сошел обвал… Хм. Нет ли схемы после обвала? Если они работали после обвала, они должны были произвести новые исследования.

Мэтр вновь разложил листы, и мы принялись их перебирать. Мой взгляд возвращался к карте, над которой собиралась плакать Лавиния. Два коричневых значка в виде домиков на зеленом пятне, изображающем растущий на склоне лес. Там жили люди, просыпались утром, любовались на горный пейзаж в одном окне и на лес в другом, гуляли, наслаждаясь природой и свежим воздухом, а в один момент гора содрогнулась и смяла их вместе с домиком, лесом и камнями.

Мафин не участвовал в общей суете, он держал в руках ту схему, которую забрал у мэтра в самом начале.

— Я думаю, нам незачем искать новые схемы. Лавиния, могу я взглянуть на цветную карту? Благодарю вас. Да, господа, не ищите новые схемы. Их не было. Здесь карта с расположением зарядов по краям ущелья, и ландшафт местности точь-в-точь такой, как на цветной с домами.

— Вы уверены? — Гриз с недоумением посмотрел на Мафина.

— Да. Вот эти крестики нарисованы поверх булавочных проколов. Рассчитывая работы втыкают булавки, пересчитывая меняют места, а когда убедятся, что все готово, обозначают крестиками, где расположить заряды. — Он глянул на меня с грустной улыбкой. — Я понимаю скептическое отношение к факультету Всеобщего познания, но о способах прокладывать дорогу в горах и холмах нам рассказывали на курсе "Современные достижения инженерии". Профессор принес образцы карт и схем, показывал следы от булавок и окончательные отметки. Кто же знал, что мне это пригодится…

Мафин положил на пол две схемы рядом. Да, даже такие далекие от картографии люди, как я, видели, что заряды отмечали на карте до обвала.

— Нет-нет, не может быть, — мэтр нервно провел рукой по лбу. — Неужели… неужели обвал произошел не до работ, а вследствие работ? Но на цветной карте явно обозначены дома. Депт должен был работать с этой картой и видеть, что на склоне живут люди. Судя по надписям, не он рисовал эту карту, но он определенно должен был ее видеть. Он должен был видеть дома!

Какая-то мысль билась, на краю сознания, но никак не могла оформиться. Да, не Депт рисовал эту карту, и это почему-то казалось важным. Надписи Депта четкие, будто отпечатанные в типографии черной краской на белом листе. На прочих схемах буквы не такие ровные, а порой надписи и вовсе сделаны курсивом, особенно часто на цветных схемах, будто их делал человек старой школы. А у Депта — как отпечатанные черные на белом…

Кажется, мы с Лавинией заметили это одновременно, потому что крикнули хором:

— Схемы Депта черно-белые!

И я добавила:

— Он пользуется значками там, где другие обозначают различия цветом.

Мы вшестером воззрились на схему Правого Малого ущелья. Похоже, что всех посетила одна и та же мысль, но каждый боялся ошибиться, не имея возможности подтвердить или опровергнуть догадку.

Но, как оказалось, один человек мог, точнее, не совсем человек. Маг поднял глаза на оборотня.

— Лорд Мафин, правильно ли я помню, что оборотни в личине зверя приобретают их физические качества, например, зрение?

— Да, в виде рыси я вижу гораздо лучше ночью, возможно, различаю то, что человеческому глазу невидимо, но цвета для меня тускнеют, а некоторые пропадают совсем. О! Я понял вас. Одну минуту, господа.

Он укрылся за стеллажом, и вскоре перед нами появился роскошный зверь с кисточками на ушах. Мафин-рысь замер над цветной картой Правого Малого, всматриваясь в рисунок. Не могу сказать, что именно изменилось, но от его вида повеяло печалью. Зверь ушел за стеллаж, донеслось шуршание одежды, и к нам вернулся лорд Мафин, застегивающий последнюю пуговицу на рубашке.

— Вы были правы, мэтр. Зрением рыси я не увидел никаких отметок на фоне горы.

Мы замолчали, потрясенные открывшейся истиной. Зеленый и коричневый оказались одинаково темными, и для черно-белого зрения не различались. Неужели, неужели злосчастные цвета карандашей привели к гибели людей восемь лет назад? а затем и к смерти Депта?

— В доме нет ни одной картины, написанной красками, ни одного цветного рисунка, ни одной акварели. Здесь исключительно гравюры черной краской по белой бумаге, — нарушил молчание Максвелл.

— Он поселился на улице с цветовым безумием, что его ничуть не волновало, — добавил Гриз.

— Депт едва не наступил на Мью, когда тот лежал на ковре с вытканными животными, хотя ковер в коричневой гамме, и рыжий кот должен быть хорошо заметен, — заметила Лавиния.

— Весь его гардероб в серых и черных тонах, за исключением шейных платков для торжественных случаев. Коробка с ними подписана, хотя обычно люди не путают серое с бордовым, — поделилась я наблюдением.

— Я думаю, дамы и господа, можно смело сделать вывод: Депт страдал дальтонизмом. Его мир был окрашен во все оттенки серого, но не содержал цвета, — подытожил маг.

Глядя на злополучный рисунок, Мафин заключил севшим голосом:

— Он не заметил, что здесь нарисованы дома. Он их не увидел и дал команду подорвать скалы. А когда нашли обломки, а может статься, и тела, он прикрыл неосторожность сказкой об обвале.

Мы молчали. Какое чудовищное, роковое стечение обстоятельств! Но нет, это не только случайность. Депт наверняка скрывал свой недостаток, иначе ему не присылали бы цветные чертежи и карты. Если бы его помощники знали об особенности его зрения, схемы нарисовали бы так, чтобы он распознал все знаки. И люди остались бы живы!

Маг задумчиво проговорил:

— Зачем бы мстителю было ждать восемь лет? Почему Депта убили только сейчас?

— Может быть, в ту пору мститель был слишком молод или болен. Других объяснений я не вижу, — ответил Гриз.

— Мститель мог быть слишком далеко в тот день и вернулся позже.

— М… не думаю. В этом случае он все одно убил бы Депта намного раньше, — высказал предположение Гриз и перешел к практическим вопросам: — Возможно, стоит изложить наши соображения полиции, чтобы они выяснили, остались ли у погибших в ущелье родные. Может быть, это даст нам необходимые сведения.

— Как вы представляете возможность провернуть это за оставшиеся часы? — маг скептически скривил рот. Он обвел нас глазами и объявил: — Возможно, кто-то из тех, кто сидит в этой комнате, решил отомстить Депту за смерть дорогих ему людей. Я прошу этого человека признаться. У него, — он глянул на нас с Лавинией, — или у нее были вполне извинительные причины желать смерти инженера.