Нина - Авраменко Илья Владимирович

Но чаще всего Нина мечтала о том, как она вымоет волосы. Не хозяйственным мылом, а своим, специально подобранным шампунем. И как же она была благодарна тем, кто рылся в её доме, за то, что они не унесли с собой эти яркие флаконы!

Нина старательно расчёсала волосы, а потом тщательно намочила их под душем, чтобы они были не влажными, а мокрыми. Плеснула шампунь на ладонь, вспенила пальцами и уже поднявшуюся пену нанесла на кожу головы, плавными движениями распределяя её по волосам. Это было так приятно, что она готова была запеть.

Смывая пену, Нина старалась касаться волос только кончиками пальцев, чтобы не повредить их. Ей было страшно смотреть, сколько волос остаётся на дне ванны.

Она слегка промокнула голову полотенцем и нанесла на волосы кондиционер. Присев на край ванны, подождала минутку, прежде чем тщательно промыть волосы сильной струёй тёплой воды.

Осторожно подсушив волосы сухим полотенцем, она вышла из ванной. Вот теперь, она чувствовала себя свободным человеком.

Автоответчик сохранил четыре сообщения, и все они были от мамы.

- Здравствуй, доченька. Что-то ты нас позабыла, не звонишь. Не заболела ли ты? Или, может, уехала? Если сможешь, позвони нам. Петенька очень скучает и часто по ночам плачет, когда думает, что я сплю. А так всё нормально, мы здоровы…

Нахлынувшая волна стыда обожгла Нину. Она вдруг осознала, что за всё это время ни разу не вспомнила о Петьке и маме. Приняв решение убить Бобровского, она захлопнула за собой дверь, за которой осталось всё самое дорогое, светлое, любимое… Она вычеркнула себя из жизни, но жизнь, оказывается, не вычеркнула её. И тёплые нежные руки мамы снова тянулись к ней, готовые обнять и приласкать…

- Ниночка, здравствуй. Наверное, ты уехала, раз не звонишь. Мы по тебе соскучились. Мы здоровы. У нас прибавление, у Кляксы родилась тёлочка, но Петенька думал, что она бычок и назвал её Мурзик. Так мы её теперь и зовём. Если сможешь, позвони.

- Ниночка, видела сон тяжёлый, вот звоню. Как ты, дочка? Молюсь за тебя, хоть бы у тебя всё было хорошо. Петенька уже привык со мной, уже не плачет. Я ему говорю, что ты уехала на работу и в подарок привезёшь ему велосипед, настоящий, с тормозами и фонариком. Он о нём мечтает, но говорит, что лучше не надо, пусть мама хоть на день раньше, а приезжает. А так у нас всё нормально. Ждём от тебя вестей.

- Доченька, когда сможешь, сразу нам позвони. Мы тебя очень ждём.

Нина вытерла слёзы и прошлась по комнате, чтобы успокоиться. Она хотела, чтобы её голос звучал бодро, и уверенно, когда она будет говорить с мамой.

Несколько раз она набирала номер, но, не выдержав, опускала трубку и снова ходила туда-сюда, стараясь дышать ровно и глубоко. Наконец, она смогла справиться с волнением и позвонила маме.

Но как только в трубке раздался её голос, такой далёкий и такой родной, Нина едва удержалась, чтобы не разрыдаться.

- Мама! Мамочка! Я только вошла! - быстро заговорила она. - У меня всё нормально. Правда. Правда! А у вас? А вы?

- Как ты, доченька, что с тобой? - спрашивала мама, словно не слыша Нины.

- Да всё хорошо. Я уезжала, я не могла позвонить, я была за границей. Как Петенька? Позови его, мамочка.

- Сейчас, сейчас… - было слышно, как трубка легла на стол, как скрипнула дверь, но после долгой паузы снова прозвучал голос мамы: - Не хочет он подходить, доченька, заупрямился. Обижается, что ты раньше не позвонила.

- Как? Но я… Я же не могла, - с отчаянием повторила Нина. - Мама, я завтра же еду к вам!

Будь её воля, она бы уехала прямо сейчас. Но сначала пришлось разобраться с досадными мелочами быта. Например, раздобыть денег.

Нина долго стояла перед платяным шкафом, разбирая свои вещи. Почти вся одежда валялась кучей, и только брючный костюм остался висеть на плечиках. Вот и хорошо, он как раз и предназначен для таких ответственных мероприятий.

Однако на входе в банк Нину остановил охранник в дорогом костюме. «Здесь многое изменилось, - отметила она, доставая пропуск. - Вместо милиционера - своя охрана. Зал сильно обновили. Пальма в углу. Молодцы, растут люди».

- Вы, простите, куда? - поинтересовался охранник.

- В операционный зал. Я клиент этого банка.

Охранник повертел её пропуск в руках и вернул.

- Извините. Но вашего банка здесь больше нет. Здесь теперь совсем другой банк, - и он показал пальцем на новую золотую вывеску с чёрными буквами «Нефтемашбанк».

- А мой что, переехал? – расстроилась Нина. - Куда? Они мне не сообщили.

- Да нет, не переехал. Вы разве не знаете? Тот банк лопнул.

- Что? Как лопнул? - Нина смотрела то на свой пропуск, то на новую вывеску. - Когда?

- Не знаю. Но мы сюда перебрались месяц назад.

- А как же мне быть? Как я могу закрыть счёт?

Охранник разводит руками:

- Не знаю. Обратитесь к юристам.

- Но мне нужны деньги, нужны прямо сейчас…

У охранника в руке коротко прошипела миниатюрная рация.

- Извините, - сухо сказал он. - Мне надо работать.

Он отшагнул в сторону, оттеснив Нину своей широкой спиной. Мимо него прошли двое крепких мужчин в таких же костюмах. К банку подлетел чёрный «мерседес», дверь распахнулась сама собой, и эти двое встали рядом с машиной, закрывая своими спинами дверной проём.

«Телохранители», - догадалась Нина.

Невысокий лысоватый мужчина в сером костюме проскользнул в машину, и дверь захлопнулась с чавкающим звуком.

«Мерседес» тронулся, и охранник снова повернулся к Нине.

- Многие приходят так же, как вы, - сочувственно сказал он. - Мы их к юристам отправляем, но я вам могу сказать, что толку не будет. Вся банковская верхушка сейчас прячется за границей, денег вы не найдёте. Много у вас пропало?

- Какая разница, - Нина махнула рукой.

Саша был прав. Нельзя было держать деньги в российском банке.

Она с ненавистью оглядела помпезную новенькую вывеску и от души пожелала «Нефтемашбанку» лопнуть в самое ближайшее время.

Стоя перед зеркальной дверью, она вдруг увидела в отражении на другой стороне улицы, знакомое лицо. Егор, приятель Саши, стоял под светофором и говорил по мобильнику.

Секундная радость Нины тут же пропала. Возможно, Егор и мог бы помочь ей деньгами. Но именно от него она не примет помощи, ни под каким предлогом. И это не гордость в ней заговорила, а обыкновенная брезгливость.

Она осталась стоять спиной к нему, надеясь, что он её не узнает. А Егор отвёл, трубку от уха, нажал кнопку…

И в этот момент за углом прогремел мощный взрыв. Зазвенели выбитые стёкла, заголосили на все лады противоугонные сигналы припаркованных машин. Из-за угла поплыли, перекатываясь, облака серого дыма.

Охранник схватился за свою рацию и хотел отбежать от дверей, но удержался, и только вытягивал шею, пытаясь заглянуть за угол.

- Да, слышал! - крикнул он в рацию. - Похоже, что у нас!

Мимо Нины пробежали двое прохожих, и она, подчиняясь любопытству, прошла за ними.

За углом поперёк улицы стоял чёрный банковский «мерседес». Из-под него растекался во все стороны дым. Задняя дверь приоткрылась, и оттуда показался охранник. Прикрывая голову папкой, в другой руке он держал пистолет и водил им из стороны в сторону.

К машине уже подбегали двое в одинаковых костюмах. Они старались заслонить собой человека, выбравшегося из «Мерседеса». Громко сигналя, по тротуару к ним подлетела «Нива», и телохранители чуть ли не на ходу затолкали в неё банкира, а сами побежали рядом, размахивая пистолетами.

- Классно рванули! - сказал прохожий, стоявший рядом с Ниной.

- «Мерин»-то бронированный, - разочарованно ответил второй зевака. - Такой только гранатометом можно взять.

- Да подстроено это всё, - авторитетно заявила бабулька в мохеровом берете. - Реклама это всё. Хотели бы убить, так убили бы. Когда надо, снайпера приглашают. А когда взрывают - это для рекламы. Дурят нашего брата, ох, дурят!

«И у банкиров бывают маленькие неприятности», - злорадно подумала Нина и пошла прочь, подальше от места происшествия. Ей совсем не хотелось сразу же после освобождения снова оказаться замешанной в дело о покушении, даже в качестве свидетеля.