Мой учитель - инопланетянин - Брюс Ковилл

Как назло, отец Питера Томпсона — которому Питер раньше был до лампочки — вдруг решил, что ему очень не хватает своего сына.

Как-то раз мистер Томпсон подошел ко мне в парке.

— Ты ведь знаешь, где Питер, верно? — спросил он — Ты знаешь, куда забрали моего мальчика?

Какое-то время я просто стоял и разглядывал его. Мистер Томпсон заметно похудел, и под глазами у него появились темные круги. Костюм болтался на нем, как на вешалке. Тут я вспомнил слова Питера, когда он разрешил мне остаться у себя дома и спрятаться от пришельца. «Не беспокойся насчет моего отца, — сказал Питер. — Он не станет возражать. Он даже ничего не заметит».

Так и случилось. Мистер Томпсон редко бывал дома, а когда все-таки появлялся, то не обращал на сына никакого внимания.

Так вот, я посмотрел на него, печального и похудевшего, и вдруг брякнул:

— Вам-то какая разница, где он сейчас?

Потом я убежал со всех ног. Я боялся, что он догонит меня и преподнесет мне очередной урок «непростой жизни». Согласен, мои слова прозвучали довольно скверно, но мне почему-то казалось, что мистер Томпсон так расстраивается по одной-единственной причине: все остальные считают, что ему следует горевать.

Сказать по правде, я сам немного скучаю по старине Питеру. Все думают, будто я ненавижу его, но это неправда. Я подзуживал его лишь потому, что не знал, как подобрать к нему нужный ключик. Ну… может быть, я и в самом деле недолюбливал его. Само собой — он умник, а я двоечник и к тому же хулиган. Недавно мне пришло в голову, что я не такой уж и тупица, просто меня приучили так думать. Разумеется, учителя и члены моей семьи очень постарались, чтобы я сам пришел к такому выводу.

Сегодня утром, собираясь в школу, я чувствовал себя довольно тупым парнем. Во-первых, я опоздал из-за стычки с Патриком. Во-вторых, у меня болела голова, так как отец на прощанье наградил меня затрещиной. По крайней мере, Пату от него тоже досталось: когда дело доходит до рукопашной, отец не разбирает, кто прав, а кто виноват.

В-третьих, я никак не мог найти свой класс. Занятия начались с сегодняшнего дня, а мне раньше не приходилось бывать в здании школы. «Но почему?» — спросите вы. Отвечаю: потому, что в тот день, когда остальных повели на ознакомительную экскурсию в высшую начальную школу2, я преспокойно играл в футбол. Я полагал, что мне все равно нет смысла ехать, поскольку ожидал остаться на второй год в шестом классе. Когда меня перевели в седьмой, я был просто потрясен. Думаю, такое счастье мне привалило лишь потому, что после скандала с инопланетянами школьное начальство решило перевести поголовно весь «пострадавший» класс в другую школу.

Первый учебный день в новой школе сам по себе проходит достаточно тяжело, даже если приходишь вовремя и имеешь какое-то представление о расписании занятий. А если ты опаздываешь, да еще в придачу сталкиваешься со здоровенным, мрачным мужчиной, который хватает тебя за руку со словами: «Не слишком-то хорошее начало учебного года, не так ли, Дугал?» — тогда пиши пропало.

— А-ааа! — заорал я. — Оставьте меня в покое!

Похоже, он удивился. Я и сам удивился своей реакции, но то, как он сцапал меня, напомнило мне мою первую встречу с Броксхольмом, когда пришелец изображал из себя учителя и помешал мне вздуть Питера Томпсона.

— А ну прекрати! — рявкнул он и встряхнул меня.

Я прекратил. Не только потому, что успокоился, но и потому, что узнал его. Его звали Мануэль Кетчам, и он работал директором высшей начальной школы с прошлой весны, после того как со старым директором случился нервный припадок. По словам моего брата Патрика, мистер Кетчам был настоящим зверем. Школьники за глаза прозвали его Хваталой.

Должно быть, Хватала тоже слышал про меня.

— Меня предупреждали, что за тобой нужен глаз да глаз, Дугал, — мрачно сказал он, — И теперь я понимаю почему.

Он спросил, чем я могу оправдать свое опоздание, и мне пришлось промолчать. Тогда он прочитал мне целую лекцию про ответственность и пунктуальность, и в результате я опоздал еще на пять минут.

Я заглянул в три классных комнаты, прежде чем нашел своих. Каждый раз, когда я извинялся и закрывал дверь, из класса доносились смешки. Это окончательно вывело меня из себя. Ненавижу, когда надо мной смеются!

Вот в таком плачевном состоянии я наконец открыл нужную дверь. Шел урок по домашнему хозяйству. Если бы знать, то можно было и не торопиться.

К счастью, учительница оказалась молодой и приятной на вид. Она даже улыбнулась при моем появлении. За весь сегодняшний день это было моим первым приятным впечатлением.

— Тебя зовут Дункан Дугал? — приветливо спросила она.

Когда я кивнул, она снова улыбнулась и сказала:

— Меня зовут мисс Карпентер. Я рада, что ты наконец присоединился к нам.

— Она перестанет так думать, когда получше познакомится с ним, — послышался чей-то шепот.

Те, кто сидел рядом, дружно рассмеялись. Я начал наливаться краской. Если бы я знал, кто это сказал, то задал бы ему жару!

Но даже издевательский смех звучал нервозно. Конечно, в первый день занятий ребята всегда чуточку нервничают, но здесь было что-то другое — тревожное ожидание, граничившее со страхом. Должно быть, вернувшись в школу, все снова вспомнили о пришельцах.

Мисс Карпентер вернулась к теме своего урока. Она рассказывала о том, как нужно готовить еду, чтобы при этом не обжечься, не порезаться, не отравиться — короче говоря, остаться живым и здоровым. Но, к сожалению, ей не повезло: она почти сразу же сама обожгла палец, задев за горячую плиту.

— Ох! — воскликнула она и сунула палец в рот.

Сначала я боялся, что она сейчас заплачет, но она вдруг повернулась и выбежала из класса.

Я очень расстроился. Мисс Карпентер была молодой и красивой, и потом, она по-доброму отнеслась ко мне. Очень жаль, что все так получилось.

В классе сразу же поднялся шум, и через минуту-другую появился Хватала, быстро утихомиривший нас. Разумеется, он винил в случившемся только меня.

И вот, словно мне и без того уже не было тошно, за завтраком к моему столику подошел здоровенный восьмиклассник, которого звали Орвилл Пламбер (ничего себе имечко,