Обаяние амфибий - Вячеслав Шалыгин

— Ваш? — Сергей подбородком указал на стоящего.

— Мелковат, — ответил Андрей.

Когда они подошли достаточно близко, Сергей невольно остановился. Перед ним стояла Нарипрель, то есть Наташа, младшая дочь командующего. Орлов почувствовал, как что-то словно переключилось в голове. Разорвались остатки шор, надетых на десантников коварным Гостем.

— Суорвил, это снова я, — девушка покраснела, — я искала тебя. Больше у меня никого не осталось…

— Меня зовут Сергей, Наташенька, вспомни, — Орлов взял девушку за руку.

Наташа удивленно отпрянула.

— Как ты себя назвал? — Она задрожала, словно ее бил озноб.

— Сергей, — майор улыбнулся, — постарайся вспомнить.

— Бесполезно, майор, — раздался из сумерек знакомый бас, — входите.

В высоком глухом заборе слева от Орлова распахнулась калитка, в проеме которой темнела мощная фигура.

— А девушка? — Сергей не отпускал руку Наташи. — Это дочка Александра Сергеевича.

— Командующего? — Собеседник помолчал и, отступив в глубь двора, сказал: — Ладно, входите оба.

Невзрачный деревянный дом оказался лишь тамбуром. Спустившись по узкой лестнице под землю, Сергей оглянулся по сторонам. Просторное помещение было обставлено довольно скромно: столы, стулья, компьютеры, несколько глубоких кресел, в которых дремали крепкие парни. Все они обнимали уже хорошо знакомые Орлову винтовки. В дальней стене зала чернела тяжелая бронированная дверь.

— Присаживайтесь, товарищ майор, — сказал подполковник Шахрин. — Наташенька, пройдите вон туда, к бару, сержант нальет вам чайку.

Девушка поморщилась при звуке своего настоящего имени и последовала рекомендации подполковника.

Сергей уселся на стул и обхватил голову руками.

— Побаливает? — сочувственно спросил разведчик, подавая Сергею чашку с горячим чаем.

— Раскалывается, — буркнул Орлов. — Как они нас приложили!

— О, вы заговорили на нормальным языке.

— Ага, на грунмарском, — усмехнулся майор.

— Мы предполагали нечто подобное. — Шахрин налил чаю и себе. — Поэтому всем обучавшимся при помощи Конструктора заложили в подсознание своеобразный «антивирус». Это он причинил вам такую головную боль. Дело, правда, свое сделал. Внушение на вас теперь не действует.

— А почему так поздно? Почему не на корабле?

— Это вы мне расскажите. Как там поживает наш дорогой доктор?

— Нормально. Его, похоже, внушение вообще не коснулось, — ответил Сергей, — его и Кровицкого.

Шахрин улыбнулся.

— Ну, Максим Павлович у нас вообще особый фрукт.

— Я заметил, — согласился Орлов. — И что вы намерены предпринять? Анисимов сказал, что отключит Проектор и пустит вместо него какой-то код.

— Это хорошо, — заметил подполковник. — Значит, кроме вас, «разморозятся» еще десяток ребят.

— И начнут воевать с остальными?

— Нет, потихоньку нейтрализуют представителей экипажа, захватят челнок и вернутся на корабль. Там найдут Гостя и вынудят его дать «отбой» всей операции.

— А потом?

— Потом оставшихся в живых чужаков отправим в террариум Московского зоопарка, а звездолет станем использовать по прямому назначению — для освоения дальнего космоса.

Сергей вздохнул. «Гладко было на бумаге…»

— Не переживай, чемпион, все у нас получится, — подбодрил его подполковник. — Отдохни часок да возвращайся на телецентр. Передай Анисимову, что мы с утра блокируем студию и челнок. Пусть затемно пошлет группу захвата к стартовой площадке. Как только мы сделаем вид, что штурмуем телевышку, пусть под шумок берут шаттл и взлетают.

— А почему вам самим не взять челнок?

— И бродить потом по кораблю в поисках рубки? Нет, наше преимущество во внезапности. Десантники лучше нас знают внутренности звездолета, а подготовка у них не хуже. К тому же у меня нет пилотов на такой «Буран».

— А у нас?

— У вас один как раз есть. Большой, доложу, профессионал…

— Это он Максима имел в виду, — сказал Анисимов, выслушав рассказ Сергея. — Хорошо, майор, так и сделаем. Возьмете с Максом людей и заляжете у челнока. Когда поднимется шум, вызовешь Джи, якобы по поводу нападения. Сам он выйдет или тебя надумает впустить — разницы нет, главное, чтобы открыл дверь. На корабле сопли не распускать, стрелять на поражение. Живьем нам нужен только Гость.

— Понимаю, — ответил Орлов, косясь на телеэкран. — Это и есть тот самый код?

По телевизору шел старинный советский боевик.

— Да.

В этот момент вместо изображения по экрану побежала серая рябь.

— Что там стряслось, — Анисимов выглядел обеспокоенным, — опять власть сменилась?

— Проверить? — Сергей поднял винтовку.

— Да, Сережа, сходи посмотри, что там Кровицкий напортачил. Возьми «уоки-токи». Я пока проинструктирую тех, на кого кино уже оказало свое воспитательное воздействие. Смотри не выдавай себя. Делай вид, что ты все еще под контролем Великого Дара.

19. Н-ск — орбита. Вчера. Четырнадцать-пятнадцать часов после высадки

Веселый парень этот Шахрин. Взять Гостя живьем. Легче было повеситься. Но в общем подполковник был прав: без этого кочевника нам было не обойтись. Мало прекратить работу всех действующих на Земле Проекторов Внушения, нужно было еще послать сигнал отмены. Послать через те же Проекторы и на той же ментальной волне. Сделать это мог либо сам Гость, либо Хозяин Отдела Мыслетехнологий из Совета Галактики. Один владел нужной волной, другой — аппаратурой. Разные, казалось бы, существа, но одна общая деталь у них была. И тот и другой признавали только свои интересы. Если бы Гость не испугался и предпочел умереть, нежели отменить операцию, можно было ставить крест на всем сразу.

Хозяин Планетарной Разведки тем более никогда не разрешил бы нам раскрыть себя. Ему-то что? Мало ли планет загублено амфибиями? Одной больше, одной меньше. Ему было гораздо важнее выполнить долг. Раз Совет наложил карантин, никакого агентурного присутствия быть не могло. Обманули кочевники Флот, пробрались тайно сквозь пресловутые кордоны — Великому Адмиралу позор. Капитанов пограничных кораблей — под трибунал. Планета? А что планета? Была человеческой — стала смешанной. Амфибиям нужны районы теплых болот и подземные озера. Людям — твердая почва. Какой же здесь кризис? Где вы видите конфликт интересов? Даже если вы правы, не бомбить же их всех без разбора? Совет, конечно, должен был поохать и поахать. Покричать немного, что такое недопустимо, и оставить Землю на закуску кочевникам. Победителей не судят.

Куда подевался Макс? Я нажал кнопку передатчика.

— Сергей, что у тебя?

— Немцу нужна ваша помощь, доктор. Смит утверждает, что на них напал Кровицкий. Вещательная аппаратура сгорела. Но им удалось отбиться. Капитана выбросили из окна.

— Как интересно! А почему прекратился показ кино?

— Волкофф дополз до видеоплейера.

— Спускайте раненого в лазарет.

— Кино включить снова?

— Нет. Пост там больше не нужен, верно?

— Да.

— Вот и спускайтесь все вместе. Позже потихоньку вернешься и включишь.

«Вот куда пропал Максик. Решил полетать немного. Соскучился по небу. Ох и получит он от меня. Так нарушать конспирацию! Что мне теперь Смита с обер-лейтенантом застрелить, чтобы молчали?»

Я позвал сержанта из подготовленного Шахриным контингента «подстраховки».

— Пройдись вокруг станции, найди, пожалуйста, Кровицкого. Скажи, что, если он не появится здесь через пять минут, я его напою слабительным и запру в аппаратной.

— Где лучше искать?

— На газоне с другой стороны здания.

Едва ушел сержант, в медпункт ввалились Орлов и Смит. Мощного немца они несли, теряя последние силы и обливаясь потом.

— На стол его, — приказал я и принялся с Женечкиной помощью разматывать наложенную американцем повязку.

Мои руки выполняли хирургическую обработку раны, а в голове зрел новый план. Шахрин продумал все верно, только он не мог знать, что Джи никогда не откроет входной шлюз челнока, случись чрезвычайная ситуация. Офицер не был уполномочен решать вопросы, связанные с боевыми действиями, и поэтому скорее должен был бросить нас и улететь от греха подальше. Войти в челнок можно было только в мирной обстановке и по делу, не вызывающему никаких подозрений. Засветло и небольшой группой. Действовать на звездолете предстояло сложнее, но иначе нам туда было не вернуться.

«Придется лететь самому, — я размышлял достаточно спокойно. — Я же доктор, и у меня на руках трое тяжелораненых и один ходячий. Всех надо лечить на нормальном оборудовании, в медотсеке звездолета. Заносить в челнок их придется на носилках, нести которые будут „раскодированные“ выпускники школы Шахрина. Шесть носильщиков — негусто. Впрочем, можно еще „труп“ Кровицкого прихватить. Итого — восемь. Восемь солдат, один агент Планетарной Разведки и киборг-весельчак против трех сотен оставшихся на корабле членов экипажа. Физически сильными амфибии никогда не были, но импульсный пистолет поднять в состоянии. Вернее, три сотни пистолетов. Справимся, конечно, но может так случится, что выживем при этом только мы с Максом. Война…»