Злая память. Книга первая. Кавказ - Олег Колмаков

– Помнится, товарищ майор!.. Ваши взгляды в отношении воровства, были когда-то более радикальными!.. – ухмыльнувшись, Михайленко недвусмысленно намекнул Валерию на годы совместно проведенные в училище.

– Ошибаетесь, товарищ прапорщик!.. В взглядов своих я меняю!.. А во-вторых, не советую путать обычную юношескую шалость, с откровенной подлостью!.. Ну, а в третьих, я попросил бы вас повнимательней относиться к вверенным вам материальным ценностям!.. Коль факты хищения со складов станут не единичны, я вынужден буду ходатайствовать перед командованием о расширении складского штата для усиления контроля!

Солдаты, так ничего и не понявшие в этом коротком разговоре старших по званию, стояли сейчас открыв свои рты. Ныне им было чему удивляться. Потому как впервые за многие месяцы проведенные на объекте, они воочию могли созерцать первого офицера, сходу указавшему прапору на его законное, второстепенное место.

Тишину горной местности вдруг нарушил звук глухого выстрела. В сторону того внезапного хлопка обернулись все. Там, над вершинами гор, взмыла вверх осветительная ракета…

«Тоже мне, полевой командир!.. Гроза федералов, мать твою!.. – вспомнив о Даудове, усмехнулся про себя Михайленко. – …Не иначе сам, в трех соснах заблудился!..»

Боевое крещение

Очевидно на уровне некоего подсознания, чувствуя за собой определённый долг перед Князевым – «старослужащие», если и не помогали новому командиру, то уж точно, в меру своих возможностей, не препятствовали майору укреплять на объекте дисциплину. И быть может, именно поэтому, подразделение охраны (многими забытое и, по сути, брошенное на произвол судьбы) подтянулось, став достаточно организованной и более сплочённой, а самое важное, управляемой и мобильной боевой единицей.

Своему слову следовал и Валерий. Без каких-либо скидок и послаблений, каждое утро командир проводил с подчинёнными занятия по серьёзной боевой подготовке. Причём, те же дембеля, на уровне первогодок, бегали и прыгали; стреляли; распознавали и обезвреживали «растяжки», замаскированные мины и взрывчатку; учились грамотно окапываться и выбирать правильную позицию; быстро ориентировались в лестной и горной местности; отрабатывали приёмы рукопашного боя. В общем, пусть и в несколько упрощённом варианте, военнослужащие проходили полный курс подготовки бойцов элитных спецподразделений. А сразу после обеда, слегка передохнув, они приступали к укреплению оборонительных рубежей подотчётной им территории.

Короче, скучать князевским бойцам вовсе не приходилось. Ведь день их был расписан не то, чтоб по часам – по минутам. При этом, невзирая на непривычные нагрузки, никаких жалоб, возмущений, либо фактов тихого саботажа со стороны военнослужащих отмечено не было. Более того, солдаты с нескрываемым интересом втягивались в новые, почти прифронтовые условия службы.

Несколько удивил Князева и ещё один, весьма примечательный момент. Лейтенант Побилат вдруг самолично изъявил желание участвовать в утренних «разминках», хотя никто и ничто его к этому не обязывал. На равных с солдатами он потел до белых пятен на гимнастёрке и вместе с пацанами постигал то, чем в совершенстве владел сам майор. За считанные дни изменилось и отношение к молодому офицеру. Причём, не только со стороны Князева, который уже без опаски мог доверить Побилату подразделение во время своих нечастых отлучек в штаб, но и со стороны рядовых подчинённых. И если ранее солдаты воспринимали лейтенанта не иначе, как вынужденную необходимость, откровенно над ним посмеивались и в определённой степени презирали, то теперь в отношении Побилата появились некие проблески уважения. Его приказы исполнялись. Пусть и не так же чётко, как князевские, но всё же исполнялись…

Хотел того майор или нет, но по образу и подобию он пытался создать из нынешнего караульного взвода нечто похожее на подразделение из своего, не такого уж и далёкого прошлого. И стоит отдать Валерию должное: отчасти он в этом преуспел. Армейская жизнь на объекте медленно (иногда, и со скрипом), но всё же вошла в нормальный, размеренный служебный ритм, без каких-либо встрясок и эксцессов. То ли солдаты так уставали, то ли Князев не оставлял им времени для «расслабона» – но то, что за первую неделю командования майора, на складах не приключилось ни единого ЧП, являлось таким же неопровержимым фактом, как и неизбежность наступления следующего дня.

Единственным, с кем Валерий до сих пор не сумел найти, казалось бы, вполне естественного рабочего контакта, оставался Михайленко. То один из них, был через чур занят; то у другого вдруг появлялись некие неотложные дела.

А впрочем, если посмотреть правде в глаза, то это были лишь официальные версии. В действительности – ни тот, ни другой – к этим «контактам» особо и не стремился. Прапорщик, затаив на Князева злобу ещё за тот ночной разнос, устроенный ему в присутствии пьяных солдат, старался лишний раз покидать складских помещений. В свою очередь и Валерий, руководствовался самой простой рекомендацией Лютого, не влезать во внутрескладской дела и, по возможности, сторониться «завхоза». В общем, каждый из них занимался сугубо своим ремеслом, не мешая другому. Михайленко – складами делами. Майор, охраной этих самых складов…

Стабильность в Чечне, как собственно и в целом по Кавказскому региону – явление довольно-таки редкое, исключительно перманентное и весьма зыбкое. Эту прописную истину Князев усвоил давно. Потому и спешил, потому и гонял он своих солдатиков до изнеможения. Не хотелось майору, чтоб застали их врасплох.

И тем не менее, казалось бы, только-только отлаженный ход событий, всё же был нарушен. Как показалось майору, вовсе не кстати; весьма неожиданно и через чур рано. Ведь бойцы его были ещё «сыроваты». Сыроваты, не столько в физическом или тактическом плане, сколько в психологическом. Валерий прекрасно знал, что в бою побеждает не тот, кто метко стреляет, быстро бегает или лучше вооружён, а тот, у кого более крепче нервы. Именно с этим качеством, у князевских ребят и наблюдался наибольший дефицит…

Ранним, дождливым утром Валерия разбудил дежурный. Звонили из штаба.

– …Князев, хорош дрыхнуть!.. Победу проспишь!.. – хрипел в трубке Лютый. – …Поднимай-ка своих бойцов!.. Дело, конечно плёвое, но без вашей поддержки, думаю нам не обойтись!

Кратко излагаю суть!.. По оперативным данным: в небольшое селение, расположенное в пяти километрах от ваших складов – то ли вчера вечером, то ли нынешней ночью – вошла банда!.. Порядка тридцати боевиков!.. Кстати, брать их будут твои бывшие коллеги!.. Ну, а наша задача, как всегда менее героическая – быть на подхвате!.. То есть, блокировать то селение, чтоб ни одна падла не смогла улизнуть в горы!.. Отправляю к тебе два своих взвода!.. Минут через двадцать они будут на складах!.. Подготовь с десяток своих пехотинцев!.. Старшим – и по опыту, и по званию – естественно, будешь ты!.. Как прибудете на место, кто-нибудь из спецназа тебя сориентирует!.. Ну!.. В общем, сам разберёшься!.. Удачи вам!

По тревоге, подразделение было поднято «в ружьё». Эту команду Валерий отрабатывал чуть ли не ежедневно. Теперь же, учёба окончилась и началась серьёзная мужская работа.

– …Бутаков, Самолюк, Литвиненко, Якушев, Рудяев, Пасюков, Цымбал и Архипов!.. Пять ми-нут на сборы!.. – изложив боевую задачу, Валерий объявил и фамилии её непосредственных исполнителей.

В подобных случаях выбор командира (если этот самый командир, конечно, не полное «дерево») почти всегда не прост. Ведь по сути он отправляет своих подчинённых вовсе не на свадьбу и не на пирушку.

Почему, к примеру, названа была сейчас фамилия Литвиненко, а ни кого-то иного?

Без сомнения, на этого парня в бою можно было наверняка положиться. Да, и опыта у него на десятерых хватит. Как-никак, а почти полтора года был Сашка в самом пекле войны. Но разве ж это повод, чтобы ещё и ещё раз рисковать его жизнью именно сейчас, считай, за «пять минут» до его возвращения в родной Кызыл, где Литвиненко ждут с нетерпением. Причём, ждут его именно живым. Разве не с лихвой он успел отдать свой «долг» перед Отечеством, имея за плечами три боевые награды?

Или почему Пасюков? Этот вовсе необстрелянный, деревенский пацан, менее года назад кое-как окончивший профтехучилище, по совсем уж мирной специальности: слесарь?

Согласитесь с тем, что не может быть более обидного, чем расстаться с жизнью в первом же бою, в самую золотую пору своего юношества. Да ещё, и не приведи Господь, от первой случайно посланной шальной пули, так ни разу и самому не выстрелив в сторону противника. А ведь о таких случаях Князеву было известно предостаточно.

Примерно в этом или подобном этому ключе, в самом начале своей офицерской карьеры и метался из крайности в крайность Князев. По своей наивности, он всё пытался и пытался найти нечто среднее между несовместимым. То есть, между чувством собственной ответственности за жизнь конкретного подчинённого и военной необходимостью; между эмоциями и трезвым расчётом. А после боя, подсчитывая потери личного состава, непременно «грыз» себя за то, что не доглядел, не просчитал, не уберег, что послал он того или иного бойца на верную гибель. «Вешался», когда приходилось ставить в известность родственников, о смерти того или иного подчинённого.