Вторжение - Михаил Ахманов

Пришедшее утверждение было таким же ясным, как если бы ему сказали «да». Собственно, оно превратилось в слово, но суть метаморфозы он не уловил – может быть, мысль стала словом под действием извне или его разум, привыкший оперировать словами, выбрал адекватное понятие. Вздрогнув, Литвин стиснул челюсти и, запрокинув голову, всмотрелся в темный потолочный купол.

«Ты слушаешь меня?» – беззвучно молвил он, и в голове отчетливо отозвалось:

«Сслушаю-ccь…»

«Кто ты? Компьютер?»

«Нет. Кваззиживой Коррабль… кваззиживой, кваззиразумный… – И снова, будто бы тише: – Корабль… Корабль…»

Этот голос, бесплотный и звучавший лишь в сознании, был совсем не похож на прежнее хриплое карканье и оттого казался еще ужаснее. Ошеломленный, Литвин скорчился на полу. Потрясение, испытанное им сейчас, было гораздо большим, чем в первую встречу с бино фаата. Конечно, они прилетели со звезд, но данный факт лишь подтверждал их способность мыслить, говорить и действовать, как полагается людям или существам иного, пусть непривычного облика, но безусловно живым, разумным и обладающим индивидуальностью. Их появление не относилось к сфере чудес, тогда как телепатическое общение с предметами (с чайником, столом или компьютером – без разницы) мнилось пугающим волшебством. Тем более если компьютер утверждает, что он нечто большее – квазиживой и квазиразумный Корабль…

Но это, похоже, было истиной. Не в силах догадаться, откуда пришло такое знание, Литвин, однако, понял, что перед ним не хитрая программа, одушевлявшая мириады электронных модулей, не мертвый предмет, но существо.

Невероятно! Удивительно и страшно!

Он потянулся к виску, чтобы сбросить кафф, но его рука застыла на половине дороги. Лишиться последнего шанса? Глупо и непростительно! Кажется, подарок Йо все-таки не был троянским конем, и, значит, стоило его использовать. Выбраться из этой камеры и затеряться в чреве Корабля, найти Макнил, найти разбитый «Жаворонок»… Возможно, раздобыть оружие… Иных вариантов он не видел.

«Корабль, – позвал он. – Корабль!» – И получил знакомый отклик:

«Сслушаю-ccь…»

Слушаю или слушаюсь? Это предстояло проверить. Быстро, пока не засекли переговоры с этим странным существом.

«Твои хозяева знают о нашем контакте?»

«Хозяева – неподходящий термин. Правильный – симбионты. – Пауза, затем вопрос: – Информировать их необязательно?»

«Необязательно. – Привычка к четким формулировкам в общении с компьютером взяла свое, и Литвин добавил: – Прими команду: никого не информировать об установленном со мной контакте».

«Принято».

«Ты можешь раскрыть мембрану в этом отсеке?»

«Нет необходимости. С каффом нет препятствий для передвижения».

Ключ, вспомнил Литвин, не только интерфейс, но еще и ключ. Усевшись поудобнее, он задал следующий вопрос:

«Где „Жаворонок“? Тот поврежденный корабль, который ты взял на борт?»

«В полости, предназначенной для грузов».

«Как туда попасть?»

Вспыхнула многоцветная схема – такая же, какую он видел при посадке в капсулу. Несколько линий мигнули, обозначая маршрут.

«За отсеком – тамбур и коридор. Слева – порт транспортной линии».

«Далеко?»

«В земных мерах – семьдесят два с половиной метра».

Оттолкнувшись от упругого пола, Литвин встал и без колебаний направился к мембране. Теперь она была неощутима, как и другая, отделявшая дальнюю часть помещения от узкого зигзагообразного прохода. Миновав этот тамбур и преодолев еще одну слабо мерцавшую завесу, он очутился в широком коридоре, тянувшемся, казалось, в никуда. Здесь он уже был во время первой вылазки с Йо и Йеггом, но тогда его вели в другую сторону – насколько помнилось, к гравитационной шахте. Этот лифт без дверей и кабин поднял их наверх, к тем залам, где за прозрачными стенами вращались хороводы огней и мерцали всполохи, подобные северному сиянию. По словам Йо, это работали установки, уточнявшие карту окрестностей Солнца – светимость и спектры звезд, их массы и наличие планет. Литвин тогда подумал, что бино фаата пришли, быть может, с расстояния в сотни парсек, раз эта частица Галактики им незнакома. «Уточнить?..» – мелькнула мысль, но он отогнал любопытство. Были дела поважнее.

– Порт транспортной линии – слева, – пробормотал он и двинулся по безлюдному коридору. Глаз стрекозы со множеством картинок-окон маячил где-то в сознании, как смутный мираж. Стоило опустить веки, и он делался ярким и четким – похоже, трансляция шла прямо в зрительный центр мозга. Это мешало, и Литвин, потянувшись мысленно к незримому собеседнику, велел: «Убрать визуальный ряд. Подскажешь, когда я доберусь до транспорта».

Ментальное изображение рассеялось, но чувство связи с огромным существом, в чьих недрах он сейчас блуждал, не покидало ни на миг. Это создание казалось Литвину чем-то вроде моллюска, обжившего прочную раковину, способную перемещаться в океане звезд, туманностей и газовых облаков. Образ чудовищного моллюска преследовал его, но разум, таившийся в Корабле, не откликался – видимо, такие сложные ассоциации были ему непонятны.

– Квазиразумный, – произнес Литвин, нарушив тишину в коридоре. – Квази – мнимый, ненастоящий… Определения, не подходящие к разуму. Разум либо есть, либо его нет – простая двоичная логика без всяких квази и псевдо. Что скажешь, приятель?

Ни подтверждения, ни отрицания. Вероятно, Корабль реагировал лишь на конкретные вопросы.

Он сделал около сотни шагов, когда в сознании возникло:

«Порт. Слева, в нише».

«А что с другой стороны?»

«Полость для адаптации тхо».

Но полости или какого-то зала Литвин не видел. Там был балкон без всяких следов ограждения, большой полукруглый уступ, нависший над пустым пространством и отделенный от коридора стеной с мерцающими мембранами. Он оглянулся, посмотрел на нишу с темным куполом потолка, затем хмыкнул и решительно двинулся к ближней мембране. Пустота за ней оказалась небом, но не похожим на земное – сверху струился зеленоватый свет, плыли кремовые и лиловые облака, сияло оранжевое светило и еще одно, блеклое, призрачное, вроде Луны, встающей на вечернем небосклоне. Сделав несколько шагов, Литвин выглянул за край балкона. Под ним, метрах в пятнадцати или двадцати, лежала приветливая местность: склон холма, поросший коричневым мхом или низкой густой травой, речная излучина, что огибала возвышенность, а за ней, на горизонте, другие холмы и деревья, высаженные правильными кольцами. Между холмом и рекой, на ровном берегу, мелькали человеческие фигурки. Литвину показалось, что они подскакивают, прыгают, кувыркаются, напоминая стайку детей, резвящихся на природе. Но детьми они не были – он видел блестевшие в солнечном свете черепа, мощные загривки и плечи, покрытые броней мускулов.

«Корабль!»

«Слушаю».

«Что там происходит?»

«Адаптация тхо к естественным условиям».

Всматриваясь вниз, Литвин склонился над краем выступа.

«Там не просто тхо. Это охранники, да? Олки?»

«Олки, – подтвердил звучавший в сознании голос. – Тренировка в планетарной среде».

«Тренировка? С какой целью? Для чего они…»

Закончить вопрос ему не удалось. Свет внезапно мигнул, растаяли светила, холмы и деревья, берег реки и облака, и Литвин очутился на балконе, прилепившемся к внутренней поверхности огромного пустого цилиндра. На дне этой камеры столпилось человек пятьдесят, все нагие, мускулистые, безволосые; стояли и, задрав головы, смотрели на него. Потом что-то изменилось – он почувствовал, что становится легким, как воздушный шар, хотя понятие верха и низа еще не исчезло. Уменьшили гравитацию, сообразил Литвин. Почему?

В следующий миг трое стражей, резко оттолкнувшись от пола, взмыли к его балкону. На них не было браслетов и доспехов, но и без этого снаряжения выглядели они внушительно, как и положено троллям: широкие бесстрастные лица, могучие плечи и руки, созданные, чтобы ломать и давить. Первый из них приземлился в шаге от Литвина, и тот, не дожидаясь, пока его схватят, стукнул противника в колено тяжелым башмаком. Олк отлетел к стене, врезавшись в нее макушкой, Литвина по инерции отбросило к другой, но он, извернувшись в воздухе, встретил удар ногами. Борьба в невесомости или при малом тяготении была искусством тонким и коварным, которому не обучишь на Земле и даже на Луне; преподавали его на орбитальных базах ОКС и доводили до совершенства в Поясе Астероидов. Там любая инспекция рудника или другого предприятия могла завершиться пьяной разборкой, дракой в шахтерском баре либо схваткой с контрабандистами. В шахтах, пещерах и штольнях танки и «грифы» были бесполезны, и дело решалось так, как в старину, ручным оружием и выучкой.

Выучка у Литвина была отличная. Едва над краем балкона возник второй противник, как он, подтолкнув его, припечатал затылком к стене, двинул коленом в промежность и сбросил вниз. Но третьего и последнего поймать не удалось; этот ловко притормозил, зацепившись ступнями о закраину балкона, и бросился в атаку. Странно, но он не пытался ударить, а схватил Литвина за руку и, будто клещами, стиснул бицепс. Мощь у него была немереная, но все же Литвин чувствовал, что борется не со скалой, а с живым человеком. Двинув его по кисти, он сбросил захват чужака, сбил подножкой на пол, уперся коленом в крестец и, ухватив за подбородок, потянул. Позвонки в такой позиции трещат, в глазах плывут кровавые круги, но тролль не поддавался.