Протеже - Джастин Валенти

– Нет, – возразила Диана, – боюсь, ты ничего не понял. Я не люблю, когда мной манипулируют! Ты же нарочно выбрал ресторан поближе к дому! А потом предложил прогуляться – прямиком к своей берлоге! И теперь спрашиваешь, не хочу ли я выпить, имея в виду постель. Это настолько откровенно…

– Это значит «да» или «нет»? – раздраженно перебил Карл.

– Нет!

Он молча повернулся и пошел домой, ни разу не оглянувшись.

Диана дошла до Колумбус-авеню, пока сумела поймать такси. Ее душила злость из-за этого идиота. Мужики – невыносимое племя, а артисты в особенности! Кажется, могла бы уже это усвоить! Черт побери, у нее нет времени на эти глупые игры! Пусть только Молли попробует еще раз поинтересоваться, отчего подруга больше не ходит на свидания. Получит такой ответ – мало не покажется!

В тот момент, когда Диана вошла домой, Люк открыл дверь душа: полотенце обернуто вокруг бедер, волосы мокрые, и на коже блестят капли воды.

– Ох, привет! Я не думал, что вы так рано вернетесь…

– Ничего страшного. – Комната вдруг поплыла у нее перед глазами.

В ту же секунду сильная, уверенная рука подхватила Диану под локоть.

– Вы в порядке?

– Слегка осоловела, вот и все. Наверное, выпила лишнего. Голова кружится.

– Вам лучше прилечь. Я принесу молоко и аспирин. Безотказное средство.

Она смущенно улыбнулась и почувствовала себя немного лучше.

Когда Люк постучал в дверь, Диана уже разделась и легла.

– Вот, выпейте это. Сразу заснете.

– Спасибо, Люк. Это очень мило с твоей стороны. – Диана приняла аспирин и выпила молоко. Чтобы справиться с головокружением, ей пришлось сосредоточиться на чем-то одном, и этим оказалась голая грудь Люка, поросшая редкими светлыми волосами. Как всегда, Диану поразил широкий разворот прямых плеч и здоровая гладкая кожа, отливавшая теплым золотом.

– Вам лучше?

Его голос доносился как бы издалека.

– Да. Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Люк легонько поцеловал ее в лоб, прежде чем уйти. Или ей пригрезилось?

Впрочем, через минуту Диана заснула.

Глава 5

– Доброе утро, это «Эбботт и Синклер», – сказала Ники в телефонную трубку. – Да, я отправила их еще вчера… Ну, значит, почта работает плохо.

Как всегда, ей приходилось вертеться как белке в колесе, поскольку Хилари соизволила отбыть куда-то на пару дней. Но сегодня эта суета не вызывала в Ники привычного раздражения. Ее наконец-то подхватил чудесный ветер перемен, и заветная цель приблизилась. И вовсе не благодаря ее таланту или трудолюбию. В этом поганом бизнесе талант не имеет никакого значения. Главное – знакомство и связи.

Ники больше всего на свете хотела писать сценарии, чтобы стать такой же, как Диана, – независимым автором и продюсером, то есть хозяйкой себе самой. Однако ей почти ничего не светило, пока агентство работало над «Мамашей и Мэг». Молли явно не видела в Ники человека, а Диана постоянно давала пустые обещания допустить ее к сценарию, как только Ники осенит какая-то стоящая идея. На самом же деле Диана попросту топила одну за другой бесподобные идеи Ники, поскольку не терпела конкуренции.

Ники чувствовала, что ее единственный шанс – написать свой сценарий для мыльной оперы. Они заполняли эфир бесконечной чередой и тянулись без конца, поэтому режиссерам волей-неволей приходилось периодически менять всю творческую команду, чтобы освежить приевшийся сюжет.

На протяжении всех последних месяцев Ники проводила время ленча в офисе, чтобы просмотреть как можно больше мыльных опер. И если только Молли и Диана отсутствовали, телевизор в конференц-зале работал весь день.

Зато теперь Ники досконально изучила сюжетные линии почти всех сериалов – так, словно их персонажи стали ее близкими друзьями.

Но, несмотря на ее усилия, разосланные по студиям сценарии неизменно возвращались обратно с вежливыми отказами. Ники не сомневалась: это происходит только потому, что автор никому не известен. Получался замкнутый круг: как прикажете автору набираться опыта, если никто не желает работать с его сценариями?!

Оставалась последняя надежда – познакомиться с какой-нибудь важной шишкой. По вечерам Ники стала шляться по телевизионным тусовкам, подсматривала, подслушивала и всячески старалась, чтобы ее заметили. Как-никак она молода и хороша собой. Кто-то наверняка на это клюнет.

И вот два дня назад ей наконец повезло. Ники подслушала беседу двух режиссеров популярнейшей мыльной оперы «Ночью и днем», снимавшейся на «Первой американской студии».

Один из них, Герб Норман, подвижный пятидесятилетний коротышка с обручальным кольцом на пальце, выглядел как явный охотник за юбками.

Ники тут же протиснулась к стулу Нормана возле стойки бара, представилась и завела с ним беседу о его шоу, то и дело с расчетливой небрежностью задевая грудью за его локоть. Кажется, небрежность выглядела не вполне достоверно.

Герб пригласил Ники на обед, а она его – в койку.

Здесь ему явно показалось мало простого «перепихона» в стиле «трам-бам, спасибо, мадам!», для которого предназначалась законная супруга. Герб развлекался с Ники довольно необычно и даже грубо. И она ничуть не обиделась.

Ники собиралась, использовав секс, привязать его к себе так, чтобы получить возможность поторговаться «баш на баш». Что поделаешь – так уж устроен мир! Ники давно усвоила это на собственном опыте.

Когда ей исполнилось четырнадцать и она стала плохо успевать по французскому языку в своей школе на Лонг-Айленде, учитель предложил ей остаться после уроков, пообещав помочь с домашним заданием. А сам тут же полез под юбку и в трусы, хрипло нашептывая, что отвезет ее домой. Но ведь французский-то Ники все равно пришлось бы сдавать – или как?

В тот год она мечтала попасть в летний лагерь, а для этого необходимо было успешно перейти в следующий класс. И Ники начала встречаться с учителем французского на автомобильной стоянке. Отличных результатов она так и не добилась, но экзамен сдала довольно прилично. Только перед этим учитель проэкзаменовал ее орально у себя в машине.

Три телефона, зазвонивших одновременно, оторвали Ники от лирических воспоминаний.

– «Эбботт и Синклер», пожалуйста, не кладите трубку, – затараторила она, щелкая переключателями.

В этот миг дверь отворилась и в конференц-зал вошел самый обалденный мужик, какого когда-либо видела Ники. Его лицо показалось ей смутно знакомым – наверное, один из тех счастливчиков, что снимаются в мыльных операх. Она наверняка вспомнит этого парня, как только услышит его имя.

– Вы, думаю, и есть Ники, – с улыбкой сказал он. – Вроде бы нам приходилось говорить по телефону.