Замуж — никогда - Винк Таня

— Уйдите, ради бога, тут вам не цирк!

Валину маму под руки увели в спальню, и прихожая постепенно опустела. Вскоре приехала скорая. Почему Роман Андреевич в мельчайших подробностях запомнил этот день? Потому что он с детства любил Валюшку — увидел ее совсем маленькой, ей было четыре года, а ему семь, и полюбил. И только в тот день (а он был уже взрослый, ему было целых девять лет) понял, что любовь эта на всю жизнь, что Валюшка ему родная, близкая, как бабушка, мама и папа.

Пока Валя лежала в больнице, Рома плакал по ночам, потому что врачи уколами причиняли ей боль, а днем жестоко дрался с будущим уголовником и его дружками, которых не наказали ни родители, ни участковый — он, говорят, ограничился тем, что провел с пацанами «воспитательную работу». Дрался Ромка не на жизнь, а на смерть, и с каждым разом в нем росла сила, которая вскоре заставила Жорку и дружков отступить и опускать глаза в его присутствии.

— Твой сын — дикарь! — набросился Жоркин отец на Ромкиного после того, как Рома выбил Жорке кулаком коренной зуб.

— А как иначе? С волками жить — по-волчьи выть, — ответил Щербак-старший и пошел, глухо постукивая по мерзлой земле деревянным протезом — ногу он потерял на войне.

— Вот что я тебе скажу, — произнес Жоркин отец и сплюнул на снег, — приструни его, а то дело бедой закончится.

— А ты мне, крыса тыловая, не угрожай! — обернувшись, ответил Ромкин папа, и на этом они разошлись.

Конечно, отец поговорил с Ромой, и после этого выше груди тот не бил, но дело все-таки закончилось бедой — будущий уголовник обозвал дружбу Вали и Ромы очень плохим словом. Рома ударил его ниже груди, по детородному органу, и Жора попал в больницу. Село замерло в ожидании развязки. Жоркин отец снова пришел к Щербакам, уже с супругой, неопрятной и довольно глупой бабой, которая постоянно что-то жевала, и к тридцати годам весу в ней было сто сорок пять килограммов (так сказала совхозная кладовщица, она ее взвешивала на товарных весах). Разговор родители Жорки начали на повышенных тонах. Тут в комнату вошел Рома и заявил, что, пока не выцарапает каждому из обидчиков Вали по глазу, не остановится. Толстуха охнула, очи выкатила, супруг ее окаменел, потому как увидел в лице тощего пацана силу, которую его же сын в нем вырастил. Щербак-старший с уважением глянул на Ромку, и «гости» ушли домой, крепко-накрепко усвоив, что Щербаков надо обходить стороной, а то беда придет. На том эта короткая вендетта закончилась — семьи Ромки и Жоры перестали существовать друг для друга и больше никогда не сталкивались.

Вот если б так с Сергиенками…

Каждую субботу Рома ездил к Вале в больницу вместе с ее мамой — увидит и снова ждет субботы. Валечке сделали две операции, глаз спасли. Потом Рома защищал ее от детей, которые кривлялись и обзывали ее Кутузовым из-за повязки на глазу. Но тогда он действовал уже по-другому — шлепнет обидчика по попе или легкой оплеухой наградит. Еще Валя носила темные очки, и из-за этого ее обзывали «американским шпионом», потому как в то время, да еще в селе, ребенок в солнцезащитных очках был кем-то вроде белой вороны. И вот пришло время везти Валю на консультацию. Рома поехал с ней — к тому времени они уже были не разлей вода. Консультация закончилась, вышли они из больницы, и тут из-за угла появляются двое чернокожих мужчин, высокий и пониже, и идут им навстречу. Рома остолбенел — он видел таких только по телевизору, а тут живые!

— Ой, негры, — шепчет он.

— Где? — Валя вертит головой — попробуй одним глазом, да еще в черных очках, все увидеть.

Валина мама останавливается, наклоняется и шепчет:

— Нам навстречу идут. Веди себя хорошо, виду не показывай, что на них смотришь.

Валюша тут же сняла очки, широко открыла рот и беспардонно уставилась на чернокожих мужчин.

— Валя, перестань пялиться! — шепчет ей мама, за руку девочку дергает, а мужчины уже близко, уже поравнялись с ними и вдруг остановились и расплылись в белозубых улыбках.

— Здравствуйте, — говорит высокий на ломаном русском языке.

— Здравствуйте! — отвечает мама Вали. Ее лицо заливается краской.

— Как дела? — спрашивает высокий, наклоняясь к Валюшке.

— Хорошо, — отвечает девочка и с еще бóльшим любопытством смотрит на чернокожих незнакомцев. — А вы откуда?

— Мы? — Мужчины усмехаются. — Из Африки.

— Ой! — Валя замирает.

— А что с тобой случилось, девочка? Мы будущие врачи, проходим интернатуру в офтальмологической больнице.

— А я вас не видела… — растерянно говорит Валя.

— Мы всего второй день работаем. А что с тобой случилось?

Девочка оживилась и быстренько все рассказала.

— С моим братом была похожая история, ему в глаз вилкой попали, — сказал высокий.

— Ой! Вилкой — это, наверное, больнее. А как он теперь? Видит раненым глазом?

— Нет, — с грустью ответил мужчина, — больше не видит.

Валя пошарила в кармане и вынула две шоколадные конфеты:

— Передайте, пожалуйста, вашему брату.

Мужчина присел на корточки, взял конфеты:

— Спасибо, обязательно передам. А как тебя зовут?

— Валя. Это моя мама, а это мой друг Рома. А вас как зовут?

— Рекс.

У Вали едва челюсть не отвалилась.

— Рекс? — Она вытаращила на мужчину единственный зрячий глаз. — Это не человеческое имя, — растерянно произнесла девочка.

— Ты хочешь сказать, что так называют собак?

— Да.

— Ты права, так называют умных, смелых и независимых собак. Рекс означает «король».

— Вы король? — Валечка удивляется все больше.

— Нет, я не король. Я будущий врач. — Мужчина снова улыбается, показывая ряд белоснежных зубов — таких в деревне не увидишь. — Скажи, Валя, у тебя есть собака?

— Нет. — Девочка мотает головой.

— А хочешь?

Валя радостно кивает.

— Где ты живешь?

— В Роганке.

— А где находится твоя Роганка?

— Возле речки. Туда на автобусе надо ехать.

Мужчина поднимается, достает из сумки, висящей на плече, блокнот и протягивает его Валиной маме.

— Напишите, пожалуйста, ваш адрес. Ваша дочка — очень хорошая девочка, я хочу подарить ей надежного друга.

— Я ее друг, — с обидой в голосе произносит Рома, — надежный друг.

— Тогда я подарю друга вам обоим.

Через неделю у ворот Вали остановилась большая черная машина с блестящим бампером — такие они только по телевизору видели. Из машины вышел полный мужчина со щенком в синей пластмассовой клетке — клетки такие тоже только по телику можно было увидеть. К щенку прилагалась родословная, инструкция, как и чем его кормить, куда обращаться, если он заболеет, и открытка, адресованная Вале и Роме. В ней — пожелания всего наилучшего и уверенность в том, что они полюбят Рекса, а Рекс — их. Внизу — размашистая подпись, а еще ниже было напечатано: «Рекс Бриер де Лизль, Бамако, Мали».

Спустя годы, когда многие в их селе обзавелись братьями Рекса Четвертого, потому как Рекс Третий удостоил вниманием многих сельских сучек, люди заговорили о невероятных качествах своих питомцев — удивительной преданности, не свойственной беспородным собакам. Один из псов умер через несколько часов после хозяина, другой бежал до районной больницы за скорой помощью и до самой выписки хозяина лежал на больничном пороге. И еще говорили об их способности различать плохих и хороших людей — учуяв негодяя, собаки лаяли до хрипоты.

Отъевшись и отлежав бока на диване, Виктор пошел искать работу, а Инна как-то незаметно отдалилась от всего, и от дочки в том числе, и почему-то снова стала считать свою жизнь пропащей, хотя многие бы с ней не согласились: зарабатывала она прилично — все-таки главный бухгалтер магазина, одевалась в дефицит, дочка и муж носили такие вещи, при виде которых у окружающих начиналась икота. Инна имела хорошие связи, могла достать все, от черной икры до мебельной стенки и даже автомобиля «жигули», и доставала, получая благодарности в виде шелестящих бумажек. Видя такие таланты супруги и неиссякаемый денежный поток — не такой широкий, как у директора магазина, но постоянный, Виктор и думать забыл о поисках работы, за которую по тарифной сетке платили аж сто сорок рубликов, сел супруге на шею, свесил ноги и заговорил о ребенке. И чтобы обязательно был мальчик.