Гражданская война в России - Сергей Кара-Мурза

Для блага нашего христианского и просвещенного государства необходимо подвергать нелепейшему, неприличнейшему и оскорбительнейшему наказанию не всех членов этого христианского просвещенного государства, а только одно из его сословий, самое трудолюбивое, полезное, нравственное и многочисленное [26].

Все это и объясняет тот факт, что формирование Белой армии уже в самой ранней стадии этого процесса было встречено той злобой и ненавистью, о которой писал Деникин. А.И.Гучков, который сразу же после Октября уехал на Северный Кавказ и помогал наладить материально-техническое снабжение Добровольческой армии, тесно сблизился с Деникиным и написал для него большую записку «Борьба с большевиками в России и ее перспективы». В ней он пытался объяснить «ту глухую непопулярность Добровольческой армии, а частью и то ожесточение и озлобление против нее, которое замечается в народных массах Юга России» [7, с. 135]. Важно подчеркнуть, что эта ненависть наблюдалась даже на Юге России, в богатых казачьих областях. О Центральной России и говорить нечего.

Факт всеобщей ненависти народных масс к белогвардейцам был настолько очевидным, что организаторы антисоветской борьбы даже после завершения главных кампаний Гражданской войны должны были тщательно скрывать какую бы то ни было связь своих действий с Белым движением. Так, с начала 1921 г. некоторые надежды возникли в связи с антисоветскими мятежами, в частности, кронштадтским. 8 марта 1921 г. А.И.Гучков писал Врангелю:

В интересах как этого революционного движения, так и репутации «белого» дела необходимо, чтобы Вы и мы, Ваши единомышленники, не отождествлялись с руководителями движения. Тот демократический, рабочий, солдатско-матросский характер, который носит Кронштадтская и Петроградская революция, должен быть сохранен без примеси белогвардейского и буржуазного элемента: только в таком случае это движение окажет разлагающее влияние на оставшиеся в руках советской власти части Красной Армии, которая окончательно подточит устои этой власти. Всякая чужеродная примесь способна лишь повредить делу [7, с. 139].

Конечно, духовные и религиозные факторы «надстройки» лишь усиливали воздействие целой системы сил, толкавших Россию к тяжелому расколу. Положение крестьянства в начале XX века стало совершенно отчаянным. Но этого как будто не видели составлявшие ничтожное меньшинство привилегированные слои населения России. Этот факт не мог не вызывать глухой ненависти крестьян.

Корни революции и Гражданской войны — в реформе 1861 г., когда крестьяне были освобождены от крепостной зависимости почти без земли. Было утверждено «временнообязанное» состояние — крестьяне были обязаны продолжать барщину или оброк до выкупа земли. Почему-то решили, что это продлится 9 лет, а за это время крестьяне накопят денег на выкуп. Денег крестьяне накопить не могли, и пришлось издать закон об обязательном выкупе. Точнее, государство заплатило помещикам плату за землю, переходящую к крестьянам, — и обязало крестьян вносить в подконтрольные правительству банки выкупные платежи. Фактически крестьяне оказались вынуждены платить государству высокую арендную плату за землю. Какого же размера были эти платежи и подати?

Как ни странно, мало кто из нас знакомился с исключительно важным историческим документом пореформенной России — «Трудами податной комиссии». Но подробные выписки из нее сделал К.Маркс в своей работе «Заметки о реформе 1861 г.» [27]. Оттуда и возьмем некоторые данные.

Бывшие государственные крестьяне вносили налоги и подати в размере 92,75 % своего чистого дохода от хозяйствования на земле, так что в их распоряжении оставалось 7,25 % дохода. Например, в Новгородской губернии платежи по отношению к доходу с десятины составляли для бывших государственных крестьян ровно 100 %.

Бывшие помещичьи крестьяне платили из своего дохода с сельского хозяйства в среднем 198,25 % (в Новгородской губернии 180 %). Таким образом, они отдавали правительству не только весь свой доход с земли, но почти столько же из заработков за другие работы. При малых наделах крестьяне, выкупившие свои наделы, платили 275 % дохода, полученного с земли!

Выкупные платежи крестьян за свою же общинную землю были тяжелейшей нагрузкой. В 1902 г. они составили 90 млн. рублей — более трети тех денег, что крестьянство получало от экспорта хлеба. Освобождение от выкупных платежей — одно из главных завоеваний крестьянства в революции 1905–1907 гг. Уже в 1906 г. выкупные платежи снизили до 35 млн., а в 1907 г. — до 0,5 млн. рублей. Фактически они были отменены. Но и остальные налоги и подати были очень велики. Эта тема поднимается в очень большой части петиций. В заявлении в Комитет по землеустроительным делам Нижегородской губ. крестьяне с. Виткулово писали:

Мы признаем, что непосильная тяжесть оброков и налогов тяжелым гнетом лежит на нас, и нет силы и возможности сполна и своевременно выполнять их. Близость всякого срока платежей и повинностей камнем ложится на наше сердце, а страх перед властью за неаккуратность платежей заставляет нас или продавать последнее, или идти в кабалу [1, с. 130].

Это непосильное налоговое бремя в конце концов привело крестьян к убеждению, что правительство — их враг, что разговаривать с ним можно только на языке силы. В приговоре крестьян дер. Стопино Владимирской губ. во II Госдуму в июне 1907 г. сказана вещь, которая к этому времени стала совершенно очевидной практически для всего крестьянства, и оно не нуждалось для ее понимания ни в какой политической агитации:

Горький опыт жизни убеждал нас, что правительство, века угнетавшее народ, правительство, видевшее и желавшее видеть в нас послушную платежную скотину, ничего для нас сделать не может… Правительство, состоящее из дворян и чиновников, не знавшее нужд народа, не может вывести измученную родину на путь права и законности.

Поскольку крестьяне составляли подавляющее большинство населения России, эти высокие налоги, дополняемые косвенными налогами на продажи предметов первой необходимости, даже при низкой доходности крестьянского хозяйства стали важнейшим источником средств для финансирования индустриализации, создания анклавов капиталистического хозяйства. За счет этих денег, например, финансировалось строительство железных дорог, которые затем приватизировались, и крестьянские деньги переходили в карман буржуазии. В наброске письма Вере Засулич о судьбах русской крестьянской общины Маркс писал о российском капитализме:

Государство выпестовало те отрасли западной капиталистической системы, которые, нисколько не развивая производственных возможностей сельского хозяйства, особенно способствуют более легкому и быстрому расхищению его плодов [28].

Надо подчеркнуть вещь, которая с трудом укладывается в наше «прогрессистское» сознание: такое важное принесенное капитализмом техническое средство, как железные дороги, вело к разорению крестьянского хозяйства и к резкому ухудшению материального положения крестьян. Виднейший специалист в области хлебной торговли П.И.Лященко писал:

Железные дороги вместо того, чтобы служить клапаном, вывозящим избыток, стали постепенно служить способом для более легкого и полного выжимания из хозяйства последнего пуда хлеба, последней копейки [29].

Таким образом, налоговый пресс искусственно поднял товарность сельскохозяйственного производства, так что крестьяне были вынуждены продавать зерно и скот, сокращая собственное потребление. С другой стороны, появившиеся железные дороги облегчили заготовки хлеба и отправку его в порты и прямо на экспорт. Но этот экспорт, давая большие доходы банкам и правительству, мало сказывался на экономике крестьянского двора. Подробно фактическая сторона дела изложена в книге экономиста П.Лященко «Русское зерновое хозяйство в системе мирового хозяйства» (М., 1927). Он пишет:

Иностранный капитал шел в Россию в виде финансового капитала банков для обоснования здесь промышленных предприятий, но тот же иностранный банковый капитал захватывал и все отрасли нашей торговли, в особенности сельскохозяйственными продуктами… Он начинает приливать в хлебную торговлю и руководить ею, или непосредственно основывая у нас свои экспортные ссыпки, конторы (как, например, конторы французской фирмы Дрейфус, немецкой Нейфельд, массы греческих, отчасти итальянских и др.) и специальные экспортные общества, или субсидируя и кредитуя те же операции через сложную систему кредита, находившуюся также в руках иностранного капитала…

Но вследствие особых условий банковых покупок — прежде всего полной зависимости всей нашей банковой системы от иностранного капитала — положительных для народного хозяйства сторон в этом приливе крупного капитала к хлебной торговле было мало… Ни за качеством хлеба, ни за его чистотой, ни за другими условиями покупки и сдачи ни банк, ни его подставной клиент-скупщик не следили и ответственности за все это банк не принимал. При сосредоточении в руках банка (в портах или на крупных потребительных рынках) больших партий он, однако, не заботился ни об очистке зерна, ни об улучшении его качества, ни о правильности хранения: он должен был спешить с его продажей, часто влияя таким образом на понижение цен…