Ангелофрения - Наталья О`Шей

Дело было в гостиной дома Матвея Эльвена в предобеденный час. Магдалина, освобожденная на время от секретарских обязанностей (доктор Козловский менял на ранах ее дяди бинты), отдыхала в кресле с томиком аль-Мутанабби. Адам и Каин – с деревянными мечами, в плащах, сделанных из старых парчовых занавесок, уселись на диване напротив.

Услышав шепот Каина, Магдалина демонстративно захлопнула книгу, всунув вместо закладки между страниц веер. Подняла на младших кузенов взгляд.

– Нет, – протянул Адам; его голубые, лучистые глаза смотрели с опаской и одновременно с печалью. – У нее крылья с белыми перышками.

Каин ткнул в плечо Адама кулаком.

– Какие перышки? – поморщился он. – Разуй глаза: там серая шкурка, как на гнилом яблоке!

– Нет, перья: длинные и белые! Как у чайки или как у лебедя!

Магдалина полагала, что перья чайки и лебедя сильно отличаются, но для мальчишки разница была несущественной.

– Братцы, это очень вежливо с вашей стороны, – сказала обиженно Магдалина.

– Она нас увидела, – растерялся Адам. – А ты говорил, что мы – в плащах-невидимках… Ай! – Он подпрыгнул и потер плечо, по которому опять приложил маленьким острым кулачком Каин.

– Каин! – повысила голос Магдалина. – Тебе не кажется, что ты сегодня хватил через край?

Каин исподлобья поглядел на кузину.

– Смотри, она злится, – он взмахнул деревянным мечом. – Сейчас начнет превращаться!

– Довольно, Каин! – Магдалина хлопнула книгой по подлокотнику, веер с костяным стуком выпал на паркет. – Ну-ка, быстро: сколько будет четырежды пять?

Каин на мгновение растерялся, но в следующий же миг насупился, обхватил себя руками и демонстративно отвернулся.

– А трижды семь? Отвечай, братец! Снова ничего не выучил?

Каин закрылся плащом: точь-в-точь как закрывался крылом страшный ночной гость.

– Не смей, – глухо бросил он Магдалине. – Прекрати это!

– Матушка Птанифер! – позвала Магдалина. Пожилая служанка явилась незамедлительно. – Каину пора за уроки! Пусть перенаправит силы в нужное русло. А Адам немного отдохнет от его выходок.

Адам кивнул, потирая плечо.

Каин что-то обиженно забубнил, но матушка Птанифер взяла его за руку и увела в библиотеку. Магдалина пересела к Адаму. Младший кузен приник к ней с тем теплом и доверчивостью, на которые способны только дети.

– Это правда был страшный сон? – спросил мальчишка.

Магдалина взъерошила ему волосы.

– Правда, братец.

– А почему ты тогда выглядела испуганной? И еще вокруг твоей руки светился воздух… Да, будто бы вокруг ладони цветными карандашами обвели…

Магдалина хмыкнула. Что бы это могло быть: проявление особого дара? Или светопреставление, которое она устроила, изгоняя демона, как-то отразилось в реальном мире?

Почему она так мало знает о таких вещах! И не только она: все позабыли. Пришло время, когда умение пользоваться «особой энергией» может стать решающим фактором в битве за человечество. А у них – ни умений, ни знаний…

Из библиотеки донесся капризный плач Каина, а следом – стук падающих на пол книг. Уже было ясно, кто из младших братьев вырастет авантюристом, а кто – астрономом.

– Мне все равно кажется, что у тебя – белые крылья, – тихо сказал Адам.

– Это, конечно, приятно, что в твоем представлении я с лебедиными перьями, но никаких крыльев у меня нет.

– Может, ты просто не видишь? Они ведь у тебя за спиной…

– И сейчас?

– Сейчас – нет.

– Жаль, – улыбнулась Магдалина.

– Ты не веришь?

– Как раз тебе, Адам, я верю…

Входные двери отворились, впустив в затененную гостиную струю жаркого, словно из доменной печи, воздуха. В дом вошел Кахи. Опустив голову, слуга быстро пересек гостиную и заторопился вверх по лестнице.

Со второго этажа донесся голос Матвея Эльвена: «Мосдей? Говорит, мы пригласили на обед? Странно… Пропустить, само собой. Не выгонять же!»

Кахи сбежал по ступеням, юркнул за дверь. Следом за ним спустился хозяин дома. Он был в свежем костюме, пиджак привычно болтался на левом плече.

– Птанифер! – позвал он громогласно. – Птанифер!

В дверном проеме библиотеки возник силуэт служанки.

– Обед на шестерых. К нам присоединятся Мосдей и Козловский. Эмилия не спустится, ей нездоровится.

У тети Эмили сдали нервы. Исчезновение «Ниневии» ударило по всем, но по ней – особенно. Лишь надежда, что команда дирижабля цела и в скором времени выйдет на связь с Мемфисом или с Фивами, мешала этому дому предаться трауру.

Матвей Эльвен работал в поте лица, и Магдалина не оставляла его. Им было известно, сколько дирижаблей гибнет или пропадает без вести в зоне бедствия каждые сутки. А еще они знали, сколько сил и средств тратится, чтобы спасти угодивших в переплет. Они находились в особняке, облицованном розовым мрамором, но мыслями были далеко на юге, среди ядовитых туч, пепла и бьющих из-под земли багровых струй магмы.

Тетя Эмили же вышивала на пяльцах в компании матушки Птанифер. И узор на ткани получался все более грубым и уродливым. Вместо цветов восходили сорняки, вместо павлинов рождались стервятники.

– Приехал Мосдей, – сказал дядя Магдалине. – Я тебя прошу, дорогая… У всех сейчас нервы на пределе. Будь сдержанней.

– Я постараюсь, – Магдалина опустила глаза. Это она поручила поваренку Мани, которого отправили на рынок за свежим салатом, забросить в почтовый ящик Мосдея приглашение на обед. И скверный старикашка не преминул им воспользоваться. Заглотил наживку, как безмозглый толстолобик.

…Во время обеда она сидела между Козловским и Мосдеем, ощущая себя Одиссеем, идущим со спутниками узким проливом между Сциллой и Харибдой. И тот и другой пытались за ней ухаживать, поэтому Магдалине пришлось проявить всю изворотливость и дипломатию, на которую она была способна, чтобы остаться на безопасном расстоянии от двух старых чудовищ.

Младшие Эльвены молча орудовали ложками. Сказывалось, что мать отсутствовала за столом: при ней они могли позволить себе капризы и шалости. Сейчас же младшие торопились доесть суп с фрикадельками, чтобы, отказавшись от второго, сбежать из столовой, в которой хмуро трапезничали мужчины и двоюродная сестра.

О судьбе «Ниневии» не говорили. О «Тионе» – тоже.

Козловский сетовал на то, что в городских аптеках исчезли марля и вата: из того и другого жители Мемфиса делали повязки, чтобы было чем защитить себя от вулканического дыма, если облако дойдет до этих краев. Мосдей и Матвей Эльвен долго обсуждали формирование цены на водород – к концу недели она должна была ощутимо повыситься. Эльвен ссылался на распоряжение Сети Второго «О сдерживании роста цен», Мосдей же оправдывался экономической целесообразностью.