Кровавая баня Крупнера - Юрий Гаврюченков

Беды и напасти навалились на генерала со всех сторон. Отзвонившийся Бабин с сообщением, что капитан Нечипоренко находится в кругу семьи, был немедленно вызван на совещание. Оно состоялось за полночь и завершилось к утру. Было решено принять меры по локализации террористической группы, для начала ликвидировав Нечипоренко, чтобы предотвратить угрозу для жизни полковника, в покушении на которого капитан был лично заинтересован, и выставить усиленное наблюдение за Шламовым с целью выявления контактера X.

После убийства своих сотрудников Яшенцев мог действовать только официальным путем. Он подготовил доклад для начальника 6-го отдела Управления медицинских исследований о работе по выявлению диверсионной организации, застопорившей деятельность Филиала Љ 2, в состав которой входит начальник охраны Исследовательского центра майор Шламов, снятый по служебному несоответствию с должности командира отряда "Цунами", старший оперативно-розыскной группы капитан Нечипоренко и неизвестный экстремист, личность которого не установлена. В ходе наблюдения за явочной квартирой были убиты двое и без вести пропал один сотрудник. Ввиду исключительной опасности террористов их задержание до идентификации третьего участника решено не производить. Крупнера Яшенцев включать в этот список повременил, хотя он прекрасно подходил в качестве члена группы, и его злой умысел объяснял мотивировку происшедшего. В этом случае потребовалось бы его найти, а это пока не представлялось возможным.

Одновременно Яшенцев послал двух человек на розыск возможных кандидатур из числа сослуживцев Шламова, начиная с Рязанского училища. Генерал был уверен, что не тянет пустышку, и, понимая, что такое расследование – дело долгое, все же надеялся на фактор случайности. Заниматься Нечипоренко он предоставил Бабину, намекнув, что чем быстрее тот разберется с ним – тем лучше, а сам стал просчитывать дальнейшие ходы, чтобы получить от сложившейся ситуации максимальную выгоду. Ставить в известность начальника 6-го отдела Яшенцев собирался не ранее девяти утра, а до этого могло произойти все что угодно.

Ночью подморозило, и теперь трава была седая от инея. Крупнер подошел к забору, осторожно забрался на гребень и огляделся. От главного корпуса его отделял широкий газон с проплешинами на месте бывшего бадминтонного корта. Сегодня была суббота, выходной день, и на территории было тихо. Крупнер выбрал самый оптимальный, на его взгляд, способ проникновения – через заднюю сторону хоздвора. Идти через главный вход в нерабочее время – лучший способ привлечь к себе внимание, поэтому он решил использовать скрытное передвижение. Он прыгнул по широкой дуге, пролетев над колючей проволокой "Клена", и приземлился, чувствуя, что потревожил скрытый в земле датчик. Он видел впереди темно-зеленую башню автоматической пулеметной установки, но не знал, что это такое, и двигался наискось, пересекая полосу отчуждения, разделенную на сектора обстрела. Его путь лежал напрямик к серому бетонному кубу, торчащему из-под земли в центре поля, – это была вентиляционная шахта бомбоубежища и запасной выход из штаба гражданской обороны. Исключительно эмпирическим путем Крупнер вычислил, каким образом он может попасть в здание, минуя охранные системы. Время для размышлений у него было. Последние две недели он провел у своего друга, Волосатого, который в свое время был обязан ему жизнью. Последствия ранения в голову иногда давали о себе знать, но в целом здоровье более-менее нормализовалось, чему способствовало постижение духа ушу. Ушу пригодилось и сейчас. "Искусство легких шагов", при котором нагрузка на почву поверхности ступни не превышала сорока килограммов, позволило добраться до вентиляционного колодца, не включив ни один сейсмодатчик, активизирующий башенную пулеметную установку. БПУ функционировала совершенно самостоятельно, что оказалось небезопасным для сторожевых собак, но зато полностью исключало проникновение с задней стороны территории посторонних лиц. В караульном помещении находился лишь извещатель режима работы установки, а рубильник, отключающий питание, был заперт за железной дверью распределительного щита, доступ к которому имел один инженер-наладчик. Такая система полностью снимала моральную ответственность с оперативного дежурного пульта и казалась ее создателям надежной.

Бетонный куб имел крашеную жестяную крышу и четыре закрытых жалюзи окошка, по одному с каждой стороны. Крупнер присел на корточки и запустил пальцы между "ресничек". Как он и думал, рама изнутри запиралась на замок и была снабжена концевиком, рычаг которого при открывании рамы замыкал цепь и подавал сигнал тревоги в караульное помещение. Но это препятствие легко можно было обойти. Не каждому такой способ был под силу, но, имея свободное время, Крупнер полагал, что справится.

Оперативный дежурный Клюев резался на пульте "ОНАР-200" с двумя свободными контролерами в подкидного дурака. В честь выходного в здании помимо охраны находились только работники кухни, врач и спецпациенты. Был еще, правда, начальник охраны, который с вечера так и не появлялся, что не помешало ближе к ночи надраться всему личному составу караула, а начкар вместе с врачом продолжали квасить, благо у доктора остался резервный запас спирта.

С самого начала партии козыри невзлюбили Клюева и упрямо шли в руки партнеров. На кону уже стоял ящик пива, которым проигравший должен был похмелить всех остальных, как только закончится смена и они доберутся до станции. Клюев не мог отбиться и, в основном, брал, утешая себя пошлой мыслью, что невезение в картах гарантирует фарт в любви. С последним, если реально подойти к этой проблеме, Клюеву также не светило, и оставалось надеяться лишь на чудо.

В довершение неприятностей под конец игры за спиной громко зазуммерил "Рубин" и включился монитор – где-то опять сработала сигнализация. Думать при таком шуме было решительно невозможно. Клюев, сложив толстую пачку карт, встал и выключил то и другое. Обратно врубать канал "Рубина" он не стал, чтобы под сдачу спокойно записать в журнал все срабатывания, которых у разрегулированной системы охраны за ночь накопилось немало.

– Ходи, – сказал Клюев, вернувшись на место и расправив широкий веер швали.

– Выхожу, – объявил партнер и кинул козырного туза.

Крупнер методично выламывал пластины своими крепкими набитыми пальцами и бросал железяки в траву. Жалюзи изготовлялись методом машинной сварки, и шов, грубый и толстый снаружи, держал "реснички" исключительно на соплях. Вряд ли кому-то еще пришел бы в голову столь нахальный способ проникновения, но интуиция подсказывала Крупнеру, что в настоящий момент именно наглость – второе счастье. Когда образовалась щель, достаточная, чтобы пропустить человека, Крупнер втиснулся в нее и ухватился за скобы, ведущие на дно шахты. Ширина стенок колодца была сто двадцать сантиметров, и места хватало. У самого пола имелась ржавая железная дверца, ведущая в штаб ГО, которая изнутри запиралась системой стальных засовов. Снаружи ее было не открыть, но Крупнеру и не требовалось проникать в убежище. Над дверью и сбоку от нее имелись два забранных частой решеткой вентиляционных выхода. Именно они могли послужить лазейками в здание Исследовательского центра. Крупнер выбрал боковой, потому что другой мог вести только в штаб, а этот был рабочим и предназначался для вентиляции подсобных помещений цокольного этажа.

Крупнер просунул пальцы между прутьев и потянул решетку на себя. Она также была сварная, но уже ручным способом. Никаких охранных датчиков за ней не находилось. С расположением воздухозаборных штреков Крупнер уже был немного знаком. Именно через них он совершил первый побег, но в эту часть комплекса еще не забирался.

Упершись ногами в стену, Крупнер сконцентрировался и вырвал преграду, отпрыгнув на пол. Прислонив раму к стене, он втиснулся в образовавшееся отверстие и, извиваясь, как змея, быстро пополз вперед. Целью его была Сила.

Последний месяц осени приближался к середине, но снег еще не выпал. По случаю ночных заморозков утрецо выдалось свежее, и Калямов, выпуская изо рта облачка пара, мерз в наружном наблюдении за домом капитана Нечипоренко. Можно было вернуться в машину, но там нестерпимо воняло гуммозным перегаром, от которого чекиста с похмелья еще больше тошнило. Калямов глубоко вдыхал и выдыхал, стараясь изгнать из организма пары алкоголя, пританцовывая на месте и время от времени прихлебывая из пакета освежающий апельсиновый сок. Он был прохладным и нес в себе потрясающее количество фруктозы и витаминов, сведения о которых имелись на стенках пакета, но читать их почему-то не хотелось. Ополовинив литровую емкость, Калямов почувствовал, что на душе заметно полегчало.